За открытыми дверями виднелись разные машины и аппараты, опутанные проводами. Бледным светом горели лампочки. Моторы громко гудели. Шторм усиливался, и из-за этого «Горгона» шла полным ходом, чтобы ее не снесло. Элли всем телом чувствовала, как судно сражается со стихией.
Переборки дрожали, пол ходил под ногами. Время от времени Элли и тетю Дженни ощутимо кидало от стены к стене.
На звук шагов из каморки выглянул усталый механик. Увидев двух женщин, недовольно нахмурился, но, разглядев форму Элли, кивнул и спрятался обратно.
Тетя Дженни изучила схему на стене коридора и показала на узкую дверь:
– Теперь сюда и вниз.
За дверью обнаружилась крутая лесенка; Элли преодолела ее легко, тетя Дженни не отставала.
– Может, вам лучше вернуться к себе? – спросила ее Элли.
– И упустить возможность побывать в командной гондоле? Ни за что! – бодро ответила тетя Дженни, хотя она изрядно побледнела и то и дело хваталась рукой за горло; качку она переносила плохо, но не желала показывать слабость.
– Как там Фанни? Капитан не обнаружил ее?
– Нет! Она продолжает ехать зайцем. Пулкинс отделался легким выговором за то, что нам помогал...
Тетя Дженни решительно потянула последнюю дверь, и они оказались в святая святых судна – в командной гондоле.
Это было длинное помещение, разделенное на три части.
В задней части, куда вошли Элли и тетя Дженни, имелся небольшой стол и несколько скамей, привинченных к переборкам. Здесь штурманы и капитан записывали наблюдения и отдыхали.
Дальше шла штурвальная рубка. Элли поразило разнообразие приборов и аппаратов, которые свисали с потолка, крепились к щиткам, стояли на подставках...
Возле них возились сосредоточенные штурманы. Некоторые приборы Элли угадала: регуляторы высоты, пульт управления клапанами, альтиметр, кренометр.
С ума сойти, как капитан в этом всем разбирается!
Дальше располагался мостик и штурвал направления.
Вся передняя часть кабины была прозрачной, запотевший плексиглас крест-накрест пересекали алюминиевые рамы. А снаружи бушевал ад: свистел ветер, рвал на клочья плотный туман, на алюминиевых рамах вспыхивали голубоватые разряды – огни святого Эразма.
Капитан, одетый в плотную шинель и свитер, расхаживал по рубке, заложив руки за спину, поглядывал на показания приборов и командовал отрывистым голосом:
– Сбавить обороты! Три градуса лево руля. Давление в резервуарах?
– В норме! – сообщил штурман, утирая лоб.
– Надо бы уйти выше, – подал голос первый помощник. – Шторм усиливается.
– Третий и пятый двигатель искрят. Мощности не хватает. Ждем, когда механики исправят.
В кабине было холодно, пахло металлом и усталыми мужчинами. Напряжение находившихся в ней людей передалось и Элли: она попятилась и наткнулась спиной на госпожу Майер.
– По-моему, нам лучше уйти, – пробормотала она. Но тетя Дженни мягко позвала:
– Господин Ларсен!
Ларсен обернулся; в первый миг на его лице мелькнуло недоумение, а затем он пришел в ярость.
– Какого дьявола! Кто вас сюда пустил?!
– Мы принесли вам кофе, – сказала Элли, вздрагивая от страха. – Простите, мы не думали, что...
– Вход пассажирам в командную гондолу строго запрещен! Вон отсюда!
– Капитан, кофе пусть оставят! – взмолился штурман.
– Ставьте кружки и термос на стол и выметайтесь!
Элли смотрела на него со смесью ужаса и восхищения. Капитан Ларсен был грозен и прекрасен. От усталости его щеки осунулись, на висках лежали синие тени, а лицо было таким властным и решительным, что у нее даже коленки задрожали.
– Молнии по левому борту! – выкрикнул рулевой, и кабина осветилась мертвенным, ослепительным светом. Коротко, оглушительно грохнуло, дирижабль тряхнуло. Элли втянула голову в плечи.
– Входим в грозовой фронт!
– Давайте максимальный угол подъема! – капитан отвернулся от нарушителей и стремительно ушел к переднему стеклу. – Повысить обороты!
Элли торопливо поставила термос и кружки на стол и попятилась. Стыдно признать, но ей стало жутко. Гроза над городом – это романтично, красиво и безопасно. Но одно дело любоваться молниями из окна квартиры, и совсем другое – оказаться в их гуще. Сейчас дирижабль несется навстречу рычащему чудовищу, и оно может сделать с ним все что угодно. От басистых раскатов волосы на затылке встают дыбом и холодеет в желудке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тетя Дженни жадно рассматривала рубку, и на ее лице застыл восторг, как у ребенка, которого впервые взяли на ярмарку.
Элли потянула ее за рукав, но уйти они не успели: за спиной на лестнице послышались гневные крики, грохот, и в кабину ввалился красный и растрепанный укротитель Буффорд, которого хватал за руки матрос Луц.
Черноту за окнами вновь осветила яркая вспышка, белый огонь высветил фигуры мужчин на мостике и капли на стекле.
– Капитан! – закричал Буффорд, брызгая слюной и потрясая кулаками. – У вас на судне черт знает что творится! Вы обязаны принять меры, разобраться! Шеф-стюард сказал, что…
– Это еще что за цирк?! – произнес капитан таким громовым голосом, что даже заглушил бурю и укротителя. – Вы тут что делаете?
– Я пытался не пустить его, – оправдывался Луц, – но он меня пнул и вырвался. Он хотел говорить только с вами! У него что-то случилось в каюте!
– Штурман Ройс!
На зов капитана повернулся угрюмый мужчина с габаритами тяжеловеса.
– Вывести посторонних и запереть в каптерке!
Штурман Ройс двинулся к ним медвежьей походкой, на ходу закатывая рукава свитера и обнажая волосатые предплечья.
– В каптерку! За что! – взвыл Буффорд. – Я просто требую разобраться и наказать виновных!
Штурман схватил его за шиворот.
– Мы уже уходим! – торопливо сказала тетя Дженни, тоже струхнув.
А Элли молча собралась дать стрекача.
– Капитан! Неопознанный аэростат по правому борту! Терпит бедствие! – крикнул помощник, и капитан мигом отвлекся от нарушителей.
* * *
Обстановка в кабине резко изменилась.
Все всполошились. Градом посыпались команды. Штурманы, бледные от напряжения, орали в переговорные трубки и передавали сведения капитану.
Ларсен стоял у окна и пристально всматривался во тьму, время от времени протирая запотевший плексиглас рукавом.
Элли увидела, как в размазанном луче бокового прожектора мелькнула среди лохмотьев тумана тень. Мелькнула и пропала.
– Ушел ниже, – доложил первый помощник.
Штурман, не выпуская переговорную трубку, докладывал сведения от наблюдателя:
– Небольшой аэростат. Одноместный. Три двигателя. Работает только один. Стабилизатор сорван. Его несет параллельным курсом. Близко, не больше десяти футов. Возможно столкновение.
– Сигнал?
– Не отвечает. Неизвестно, есть ли внутри авиатор.
– Придется бросить трос с крюком, взять его на абордаж, притянуть к «Горгоне» и крепко принайтовать, – решил капитан, и его скулы заострились от напряжения. – Ветер усиливается. Если его бросит на «Горгону», он может повредить нам оболочку и моторы. Ройс! Общий сигнал готовности. Пять человек на галерею, два на наблюдательный пункт. Страховку, теплую одежду, крюки, канат. Подготовить лебедку.
Вспыхнула еще одна молния, и сразу же в «Горгону» ударил такой сильный шквал, что она содрогнулась всей тушей.
– Капитан! – крикнул штурман. – Боковой ветер усилился.
Ларсен подошел к штурвалу направления, чтобы скорректировать курс.
– Три градуса влево. Держимся высоты. Нас может немного потрепать. Спокойно! Мы вытянем.
Загудел тревожный зуммер, рассылая команду по местам.
О незваных гостях в кабине все забыли, и они под шумок поднялись в коридор вместе со всеми.
В коридоре мигала красная лампочка. Промчалась группа механиков. Элли прижалась к переборке, чтобы их пропустить.
На Элли налетел матрос Луц и сунул ей в руки кипу теплых комбинезонов.
– Неси в наблюдательный пункт у люка на галерее! – приказал он и бросился дальше.
