Ни на следующий день, ни после мистер Ротт не исчез со страниц газет. Даже больше, он стал будто наглее. То есть проверку ему устраивать не стали.
Это подтверждало мои подозрения. Отдел по контролю за прессой ни черта прессу не контролировал. Как мне кажется, намеренно, но один эпизод, все же, достаточным доказательством не являлся. Я подумала и решила, что это консервативное крыло пытается дискредитировать Ее Величество, ведь это она ослабила цензуру, убедив всех, что хватит и того, чтобы присматривать за оппозиционной прессой, чтоб они не наглели. Что лучше следить и контролировать, чем запрещать и уводить все в подполье, где еще попробуй узнай, что у оппонентов вообще в головах твориться.
Многие такими послаблениями были недовольны. И выставить королеву дурой, показав, как основательно провалился ее план некоторые были бы не против.
Намекнуть разным молодежным собраниям, что в отделе по контролю есть «свои» люди, которые пропустят любую статью, довести ситуацию до абсурда, а потом торжественно представить в Совете доказательства, что цензуру ослаблять нельзя, потому что вот оно что из этого выходит!
— Я даже не знаю, чего я хочу больше, — сказала княжна, выслушав мои доводы, — Рассказать ей об этом и посмотреть на ее лицо или не рассказывать, дождаться, когда все это расскажет ей Совет, и посмотреть на ее лицо.
Я не стала говорить, что тоже не отказалась бы от такого чудного зрелища.
— Послушай, Яри, это хороший шанс проявить себя… — начала было я.
— А зачем мне проявлять себя? — она скривилась, будто откусила лимон, — Еще перед ней на задних лапках бегать и помогать ей, чтоб впечатление произвести? Пусть сама разбирается со своими проблемами в своей стране!
— Ну не вечно же тебе в оранжерее сидеть? — я старалась говорить мягко, хотя меня начинала раздражать ее незаинтересованность.
Я, конечно, понимаю, что она не обязана выбивать себе место под солнцем в нашем дворе только потому, что мне было бы это выгодно, но в конце концов я трачу на ее прихоти немало своего времени и хочу что-то получать взамен! Так ведь работают дружеские отношения, вроде?..
— А я не против! Почему я должна перед кем-то выслуживаться? Я сюда не напрашивалась! — вздернула голову княжна.
У меня дернулся глаз.
— Ну тогда сиди тут и пухни от скуки, — предложила я, — А я пойду выслуживаться перед королевой, потому что у меня нет времени нянчиться с девчонкой, с чьим мнением никто не считается.
Я уже поняла, что многие вольности она легко мне прощает, так что решила бессовестно давить на ее гордость. Нет, не надо с ней нянчиться, с ней надо пожестче. Она меня не разочаровала. Подскочила, полыхнула глазами и едва ножкой не топнула от обиды.
— Да что ты?.. Я что виновата, что всем плевать, чего я хочу?!
— Да, — кивнула я, — Никто ни с кем не считается просто так, никто никого не уважает, если не за что. Можешь и дальше горделиво нос воротить, но в итоге только тебе от этого и будет хуже.
Она помолчала с секунду, а потом вдруг резко успокоилась. Села обратно. Посмотрела на меня исподлобья испытующе и медленно кивнула.
— И что ты предлагаешь? — осторожно уточнила она.
Я старалась держать лицо спокойным, чтобы моя радость от того, как легко она повелась, ее не обидела.
— Расскажи Ее Величеству о том, что узнала — она будет тебе должна, но ты…
— О том, что ты узнала, — уточнила княжна.
Я мотнула головой.
— Если бы ты не обратила внимание, я бы и пальцем не пошевелила, так что не надо думать, будто ты…
— Использую чужой труд, чтобы заработать баллов в чьих-то глазах? — усмехнулась девчонка.
Я устало вздохнула, но не удержалась от улыбки.
— Давай сойдемся на том, что это был совместный труд. Если ты зашевелишься и заработаешь себе уважение в глазах окружающих — а через Ее Величество это сделать проще всего! — мне будет только лучше.
— Ладно, — согласилась она, — Но нужно придумать что-то другое, я не хочу, чтобы кто-то еще знал, что я слежу за вашей прессой.
— Да кому какая разница! — удивилась я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Не хочу, — повторила она, — Расскажи Ее Величеству сама, а меня не упоминай. Какие еще есть способы… ну, упрочнить свое положение?
Я поскребла пальцем висок, задумавшись.
— Ну, попробуй подружиться с придворными дамами.
Княжна скривилась.
— Они все думают только о том, как бы получше выглядеть на фоне других и как бы погаже унизить тех, у кого получается выглядеть получше на фоне других!
— Ты судишь очень поверхностно, — не согласилась я, — Они много чего знают и умеют — еще побольше тебя. Не все, конечно, но многие. Просто есть роли, которые они играют. И если ты видишь только их, то тебе просто и не позволили еще увидеть большее.
Княжна удивленно вскинула брови.
— Ты не очень умеешь играть в эти игры… Но твое прямодушие довольно очаровательно, когда ты не пытаешься уколоть. Попробуй общаться с ними… ну вот как со мной, например. Будь милой, желательно в немного детской манере. Не пытайся пока быть взрослой, быть привлекательной, не смотри на мужчин и не пытайся произвести на них впечатление своим внешним видом, даже если очень захочется почесать самолюбие, и тогда дамы будут видеть в тебе не соперницу, а милую младшую сестричку. Надави им на жалость, расскажи, как тебе тут все непривычно — только без личных подробностей!
— Давить на жалость? — скривилась она.
— Да! Так, чтобы дамы захотели тебе помочь, — я проигнорировала недовольство ее гордыни, — Чтобы захотели растрезвонить на все королевство, что ты вовсе не злобная восточная змеюка, а милый, но немного замкнутый ребенок. Женщины могут быть очень добры, когда не видят в тебе соперницы. Пока просто воспользуйся своим возрастом, чтобы закрепить о себе хорошее впечатление. А дальше посмотрим. Найдешь хотя бы парочку подруг, они тебе будут и шпионами, и агентами влияния, и заступницами…
Княжна хохотнула.
— Прямо как ты, да?
Я вздохнула.
— Ну, вроде того… Потом потихоньку можно будет менять мнение о тебе на более серьезное, но пока просто найди как можно больше друзей и узнавай об окружающих столько, сколько получится.
— Быть милой, чтобы разведывать обстановку? — уточнила она уже без насмешки.
Я закивала.
— Да-да, точно! Просто разберись пока, где ты находишься и кто тебя окружает. Честно скажу, — я улыбнулась, — В королевском дворе я отнюдь не своя. И тут мало чем могу тебе помочь. Я слишком низкого происхождение, чтобы меня принимали всерьез, — я задумалась на секунду, как еще можно мотивировать ее, чтобы она начала двигаться в том направлении, которое мне нужно, — А ты слишком чужачка, — княжна криво усмехнулась, — Но разве тебе не весело от мысли, что когда-нибудь те, кто сейчас над тобой насмехаются и тебя не принимают, будут рады только от того, что ты обратила на них внимание? Что ты приблизила к себе их, а не кого другого? Разве это не стоит того, чтобы выйти из уютненькой оранжереи? Или ты хочешь, чтобы с твоим мнением не считались до конца жизни?..
Ярилая смотрела заворожено, слушала внимательно. Конечно, такая гордая девочка не хочет быть вечно приложением к мужу! А потом она вдруг тряхнула головой, будто очнувшись.
— Ты пытаешься мной манипулировать? — спокойно уточнила княжна.
Почему-то меня не расстроил, а порадовал ее вопрос.
— Да! — честно ответила я, и губы сами собой растянулись в улыбке, — Кстати, раз уж мы договорились, я еще собираюсь рассказать Ее Величеству, как я, умничка такая, сумела уговорить тебя не вести себя, как заноза в заднице, и попробовать поладить с окружающими.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Княжна оглядела меня хмурым, прищуренным взглядом, а потом, будто сдаваясь, покачала головой, и ее губы задрожали в попытке сдержать улыбку.
— Я почти восхищена таким откровенным честолюбием!
— Благодарю, Ваше Высочество.
После беседы с княжной я тут же побежала напрашиваться на встречу с Ее Величеством. Конечно, мне отказали. Королева сама назначает встречи! Но я была назойлива, непреклонна и, в конце концов, меня все-таки пустили. От ее сухого, колючего взгляда, полного ничем не прикрытого недовольства я почти ощутила холод Ледяных Островов.
