— А я с ней работал. Если ты имеешь в виду Греаль Зубова.
— Ты даже не расшифровал язык.
— Не успел. Хозяин явился не вовремя.
— Все равно, будет безопаснее, когда я рядом. Вдруг помогу полезным советом.
— Единственный, кто мне реально может помочь — это Эккур. Ты нашла Эккура?
— Нет, но скоро найду.
— Вот и ищи.
— Найду. Дай прибор!
— Нет у меня прибора.
— Сделай. Хочешь, чтоб я нашла Эккура — сделай прибор. У Натана в лаборатории есть все, что надо. Тебя он туда запустит. Меня — нет.
— Объясни, что задумала? — попросил Оскар. — Может, так обойдемся.
— Очень может быть, что скоро я буду знать в лицо нашего святого заступника.
— Эккура-то? Я тебе и так скажу, как он выглядит. Очень высокий, худой, старый дед с очумелым взглядом, — описал Оскар. — Ангелы все высоченного роста. А если он застрял среди нас, значит должен быть виден издалека. Ему лет сто, а то и побольше.
— А мне почему-то кажется, что он мелкий и толстый.
— Не факт.
— Если он прячется среди людей, он должен быть похожим на человека, а не на Ангела.
— Опять же, не факт, что прячется. Не факт, что среди людей. Может, он прячется где-то в дехроне.
— Оскар, ему некуда отсюда деться. Он, как Ниночка, боится приближаться к своим, потому что тот час же по шее получит. Он здесь такого наворотил, наш драгоценный Эккур… Ох, как мне не терпится увидеть его физиономию.
— Тебе поможет его физиономия? Будешь обшаривать планету, заглядывая в лицо каждому милому толстяку?
— А какой смысл искать, если я его все равно не узнаю? Думаешь, в адресном бюро справку о нем дадут?
— Может, обойдемся как-нибудь без Эккура?
— Нет, — заявила графиня. — Почему-то я уверена, что должна это сделать, и могу. Я в последнее время многое о себе начала понимать, Оська. Ты не представляешь, как много… Во всяком случае теперь я точно знаю, почему мне нельзя ходить в церковь.
— А ты туда ходила?
— Нет.
— Я с вашего сиятельства не могу…
— Ты не представляешь, сколько пищи для размышлений у меня появилось, и с каким интересным типом я познакомилась на острове…
— Так я и знал, что ты заготовила Жоржу рога.
Мира задумалась и неожиданно для себя поняла, что Эрнест был прав. Ей действительно тесно на Земле. Человека, для которого создана Вселенная, посадили в тюрьму, не предъявив обвинения. А может быть, она сидит так давно, что забыла за что. Так давно, что статья престала иметь значение… Идея пришла вдруг, внезапно. В одно мгновение открылась разгадка, свернутая в магическом шаре. Открылась, раздулась, разлетелась вследствие большого взрыва. Мира решила никогда не знакомить Оскара и Эрнеста, даже не рассказывать им более друг о друге, чтобы не случилось войны. Впредь даже не упоминать вскользь, потому что эти двое очень важных для нее людей никогда не поймут друг друга. Один из них наполнил реальным смыслом ее земную жизнь, другой заставил сомневаться, что именно такая жизнь ей нужна. Мира не знала, что для нее важнее, и в сотый раз запретила себе вслух вспоминать об Эрнесте. Даже намеком касаться его персоны.
Истина открылась графине вдруг, помимо разумной воли. Она вспомнила то, что человеку, явившемуся на свет, надлежало забыть. Вспомнила и испугалась.
— Я инопланетянка, — сказала графиня. — Ты прав, я не с этой планеты, от этого мне здесь не живется.
— А с какой ты планеты?
— Не помню. Но для того, чтобы вспомнить и вернуться туда, ты должен сделать Греаль.
— А для меня там место найдется?
— Если захочешь, — предложила графиня, — я дождусь, когда ты умрешь, поймаю душу в банку, и увезу с собой. Только дай мне слово, что ты не будешь ругаться и проситься к Натану.
— Тогда рассказывай подробно, куда мы едем.
Графиня не вспомнила названия родины и местоположение в Галактике. Она допустила, что планета — вовсе не космическое тело, а скорее корабль, который путешествует в космосе, питается энергией звезд и однажды, приблизившись к светилу, надолго застрял в его гравитационном поле. Мира испугалась, что ее родина сгорела в прах, а души соплеменников рассеялись по космосу, разлетелись с «солнечными ветрами» во все стороны света. Графиня поняла, что угодила на Землю на волне паники, навеянной неминуемым апокалипсисом. Ей слишком хорошо было в раю, чтобы верить в ад, оттого неразборчивость в выборе и недальновидность в стремлениях. Графине показалось, что не она одна дала маху, что на Земле полно таких же легкомысленных душ, что Вселенная переживает эпоху катастроф, и неприкаянные сущности стремятся туда, где есть немного еды и воды, понимая, что Земля всего лишь временное пристанище. Захолустная остановка, на которой можно справить нужду, пока не пришел автобус. Графине стало жаль планету, и улыбка исчезла с ее лица. Она хотела представить себе потерянный мир, но увидела пустоту. Она хотела понять, что за жизнь была там, но чувствовала только небесный покой, без смысла и опоры под ногами.
— Сейчас расскажу… — пообещала она и позабыла слова.
Воображение нарисовало пространство, похожее на развалины библиотеки, в которой никто не жег ересь. Архив Вселенной, который присутствует в ней со дня сотворения, и собирает в своих извилистых коридорах беспорядочные артефакты, в которых очевидно участие разума. Никто, кроме нее не знает, что хранится на полках, потому что она живет среди этих вещей миллиарды лет, раскладывает их по местам, разносит по залам в строгом соответствии с происхождением и тематикой. Никто кроме нее не способен найти артефакт, затерявшийся так давно, что спутались календари. В этом удивительном мире графиня проживала одна и чувствовала себя уникальным существом, наделенным колоссальной памятью. Ей было комфортно и спокойно, потому что она знала все… что было, чего не было, что будет и чего не будет, что могло быть — чего не могло, и это знание наполняло ее божественным спокойствием. Архив пополнялся, разбор информации занимал ее время, развлекал, загружал идеями. Что такое разум во Вселенной было известно только ей одной, потому что в библиотеке содержалось все, что являлось продуктом этого разума: от наскальной живописи до последнего сигнала SOS цивилизаций, дошедших до края Вселенной и подробно описавших свой путь. Мира схватилась за голову, потому что вспомнила: прежде чем покинуть тот мир, она забыла сделать что-то важное, и теперь, когда наконец, вернется туда, может не найти на местах привычных вещей. Может, не заперла шлюз, и бесценный архив по капле высосет Космос, а может, не выключила утюг, которым разглаживала папирусы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
