— Джеймс, это ты запустил двигатель?
— Я тестирую систему, — свесившись с вздутия двигательного отсека, он посмотрел вниз.
— Так что, ты закончил с ним? — откинув со лба пламенеющий локон волос, она прислушалась к звуку работающего реактора. Джеймс хотел было сказать ей, что она запачкала лицо, но потом передумал: так, растрепанная, в пылу работы она выглядела необычайно хорошо. Вместо этого он протянул ее дисплей с результатами теста.
— Отлично! — порадовалась девушка. Выпрямившись из-под длинного стержня излучателя, она внимательно осмотрела наполовину разобранный истребитель. — Мы опережаем график почти на час.
— Какой график? — Джеймс еще не слышал, что бы кто-то вводил графики работы; но он отсутствовал с утра — за это время вполне могли что-то придумать. Девушка тихо хихикнула и доверительным тоном сказала:
— Я тут с Бабаем побилась об заклад, что первой справлюсь с работой.
— А он где? — поинтересовался Джеймс, подняв голову и оглядывая ближнюю часть ангара. Везде кипела работа: по крайней мере, еще восемь «Стрел» находились в таком же «работоспособном» состоянии, как их «Ворон», но Шонта Джеймс среди них не заметил.
— Отсюда не видно, — Анджел вновь взялась за работу. — Он по правую сторону, метрах в двадцати от нас. Его еще три космолета закрывают.
— Ясно, — Джеймс осторожно перебрался к хвостовому оперению и посмотрел на свои записи: где-то здесь должна находиться запасная панель контрольная панель. В записке от Технической службы говорилось, что пилоты жаловались на несоответствие сигналов между нею и основной системой управления. Снова, вроде бы мелочь, но кто знает, как эта мелочь аукнется во время маневров, резких перегрузок и ударов плазмою. Джеймс был согласен с Фарбахом — лучше, чтоб подобных мелочей не было, пусть даже для этого придется жертвовать часами отдыха.
Отключив двигатель, юноша провел кончиками пальцев по обшивке, пока не нашел едва заметную щель запора. Повернув ее, при помощи выступа на рукоятке бластера (следовало, конечно, использовать отвертку, но лень спускаться, да и пусть бластер послужит чему-то хорошему), он поднял трехметровый квадрат брони. Оставив его висеть в суспензерном поле, он начал разбирать панель управления, предварительно проверив ее показания. Данные, полученные с запасной панели, отличались от стандартных, что однозначно свидетельствовало про некий дефект. Окончательно отсоединив ее от системы питания, Джеймс вынул панель из гнезда и, снова вооружившись лупой, вперил взгляд в сплетение проводов, изучая фокусировку оптических линз и лабиринты золотистых дорожек между элементами.
— И на сколько вы поспорили? — постукивая по одному из чипов, показавшемуся ему подозрительным, осведомился Джеймс.
— Что ты сказал? — переспросила девушка, занятая чем-то шумным: то и дело слышался скрежет и звон металла.
— Я спрашиваю: насколько вы с Бабаем поспорили? — повысил голос Джеймс, раздумывая, стоит ли делать выволочку техникам, ведь поломка оказалась на самом виду, нужно было только взглянуть: один из чипов отошел на долю миллиметра от платы и давал разнобой в показаниях.
— Как обычно, на десять процентов ежемесячной зарплаты, — рассеянно откликнулась Жанна: скрежет снизу прекратился и послышался свист лазерной сварки. В уме подсчитав сумму, которую могла выиграть Анджел, Джеймс тихо присвистнул: пятьсот сорок два гелия были неплохой прибавкой к жалованию.
Джеймс плотнее прижал к плате отошедший микрочип и принялся подсоединять панель обратно. Закончив устанавливать панель и проверив ее показания, Джеймс решил, что все-таки стоит сказать пару слов начальнику Технической службы. Такие неисправности должен уметь исправлять любой курсант, а оставить их на произвол судьбы было слишком рискованно.
Закрыв крышку над панелью и поставив лист брони на место, Джеймс соскользнул по покатому крылу «Ворона» на пол; с выступа около кабины он снял сумку с инструментами и пошел к тому месту, где работала Анджел над соединением излучателя с крылом. Вокруг нее весь пол был усеян инструментами и деталями от истребителя, от самого крыла остался только скелет конструкции, лишенный брони, с разноцветными артериями проводов: Жанна заканчивала регулировать настройку магнитной камеры излучателя и ствола орудия.
— Ну, как, ты все сделал?
— Да, все. Теперь только отполировать его и провести тестирование всех систем. А как у тебя?
— Все излучатели в порядке, только в этом была нарушена изоляция проводов: контакт прерывался время от времени, из-за чего выстрела не происходило. Нудная работа, хотя когда найдешь поломку — дел на две минуты! — набрав на своем миникомпе серию команд, она коснулась жгута проводов в задней части камеры красным щупом. В стволе пушки мгновенно появилось слабое фиолетовое свечение, а на шкалах окружавших ее приборов вспыхнуло по единице. — Вот видишь, тут тоже порядок!
Вскочив на ноги, она повернула к Джеймсу довольное лицо:
— Слушай, я даже не знаю, как тебя благодарить. Если бы не ты, я еще черт знает сколько возилась тут!
— Да ладно тебе! Сегодня я тебе помог, завтра ты мне. Кроме того, ты и без меня прекрасно справлялась.
Он погладил ребристую и холодную броню.
— А потом — вдруг мне в один прекрасный день захочется поспорить с Бабаем — будет к кому обратиться за помощью. Ну, — он поставил сумку с инструментами на пол и шагнул к разобранному крылу. — Я вижу, ты восстановила баланс в магнитной камере? Тогда, давай соберем все вместе, и пусть принимают на комиссию.
— Давай, — согласилась Анджел. Подобрав несколько деталей, юноша хмуро изучил их, пытаясь понять откуда они, затем шагнул вслед за ней, включаясь в работу.
2383.9.12. Боевая база «Гетман Хмельницкий», тоже место, посадочный ангар, 13:19.
От глухого нарастающего рева эджектора у Джеймса заложило уши. Истребитель Анджел, молнией промчавшись по туннелю, исчез в бездне космоса, за ней, по второму из пяти эджекторов, последовал «Ворон» Бабая. Первая волна, ставшего в последние дни обычным патруля, стартовала…
Разглядывая техников около его собственной «Стрелы», Джеймс подумал, что не лишним было бы немного поумерить лихорадку, охватившую базу со времени их стычки в двадцать пятом секторе. Дошло даже до того, что одни пилоты помогали другим готовить свои истребители к пуску, как это было вчера с Бабаем и Жанной. Технический персонал работал на пределе своих возможностей, выбиваясь из сил — и все равно не успевал проверить все вовремя.
— Твоя правда, Джеймс, — затянулся крепкой сигарой Егерь. — Но что поделаешь — иногда приходится и не такое делать. Ты лучше скажи спасибо, что не сам свой корабль проверяешь и готовишь к старту.
— Спасибо! — фыркнул Джеймс, снимая тонкие перчатки, все покрытые масляной пленкой. Метко швырнув их в стоящий неподалеку контейнер для отходов, он вновь посмотрел на свой космолет: Техслужба уже завершила его проверку, и захваченный суспензерным полем корабль покачивался в полуметре над полом, медленно скользя к пуск-шахтам. Метрах в десяти за ним заканчивался осмотр «Стрелы» Егеря.
— Ты, вроде, вчера с Анджел долго в столовой сидел, так? — попыхивая сигарой, Кортнел любовался полом под ногами.
— Да не так уж и долго, — они после ужина разговаривали о жизни до «Гетмана Хмельницкого». Анджел рассказала, что окончила школу имени Тирра на Тай-Сейне, считавшуюся одной из самых престижных в Конфедерации. Вообще-то, «Черные дьяволы» в своем большинстве были выпускниками Церерианского Летного Колледжа, но в других отрядах Конфедерации тай-сейнцев было достаточно. — А что?
— Да так, ничего… — кольцо дыма плавно опустилось на пол, моментально всосанное пылеуловителем.
Джеймс снова фыркнул. За дни, что он провел здесь, юноша успел усвоить кое-что о характере пилотов эскадрона. В частности, Маньяк, если хотел что-либо сказать — говорил без всяких, прямо в лицо; Арман и Вещунья предпочитали тактично и окольными путями подойти к волнующему их вопросу; Бабай, когда требовалось сообщить неприятные новости, сперва начинал рассказывать смешные прибаутки, а между ними и выкладывал что требовалось. Жанна старалась о серьезных вещах разговаривать наедине и обычно начинала издалека; Паладин проводил настоящий церемониал, смысл которого сводился к многочисленным извинениям за то, что он вынужден потревожить кого-то — разве что с Джеймсом он вел себя свободнее. Вообще, как казалось юноше, между культурой восточных народов (в том числе и японцев, к которым принадлежала Вещунья) и культурой нечеловеческой расы Серигуана существовало много общего. Разница, по всей вероятности, заключалась в том, что «у японцев, как и у всех людей, всего две руки, и они не могут подняться до истинных высот невербального общения!» — оригинально выразился серигуанин по поводу предположения Джеймса. Естественно, Вещуньи в этот момент поблизости не было, да и Паладин успел выпить многовато пива.
