class="p1">— Здорово! — искренне сказал Саша.
Хозяева скромно заулыбались.
— Александр Николаевич, я читал ваши работы, — сказал Саша Энгельгардту.
Он действительно подготовился и при помощи Ходнева проштудировал пару статей.
— А какие? — полюбопытствовал Энгельгардт.
— О действии анилина на изатин, — сказал Саша, — и «О действии броманилина и хлоранилина на изатин». Я небольшой химик, но Алексей Иванович мне помогал и отвечал на мои гимназические вопросы.
Ходнев усмехнулся.
— Не скромничайте, Александр Александрович! Мало таких гимназистов, как вы.
— Вот, Алексей Иванович мне опять льстит, словно я в этом нуждаюсь, — заметил Саша. — И ещё пятёрки ставит за что-то.
— Такое впечатление, что мои статьи вас чем-то расстроили, Ваше Императорское Высочество, — заметил Энгельгардт.
— Это отчасти так. Дело вот в чём. Сначала я собирался поручить вам только выделение пенициллина. На это есть деньги. Даёт на исследования моя тётя Александра Петровна Ольденбургская, у которой больница для бедных, и она очень хочет для них «чудо-плесень». Добавляет мой дядя Константин Николаевич, который своими глазами видел действие пенициллина на примере своего сына. И казна обещалась в лице папа́, когда дела наладятся. Ибо Ростовцев Яков Иванович для казны ценен, а для батюшки моего — тем более.
— А теперь? — поинтересовался Энгельгардт.
— А теперь я прочитал ваши статьи. Александр Николаевич! Анилиновые красители — это в высшей степени перспективно, и я не хочу вас отвлекать от этой темы. Они у вас есть, кстати?
— Да, конечно, — кивнул химик, — пойдёмте!
Он открыл шкаф и достал баночку с порошком розовато-сиреневого цвета.
— Это мовеин, Ваше Императорское Высочество! Получен английским химиком Уильямом Перкиным четыре года назад из сульфата анилина. Первооткрывателю было 18 лет. А за год он уже наладил производство. Первый искусственный пурпур!
— Угу! — усмехнулся Саша. — Больше не царский цвет.
— Есть ещё! Смотрите: это фуксин!
Он нагнулся, открыл деревянные дверцы нижней части шкафа и вынул оттуда металлическую коробочку. В ней были зеленоватые кристаллики.
— Света боится? — предположил Саша.
— Да.
— Мне казалось, что фуксин должен быть цвета фуксии, — заметил Саша.
— Он и есть, — сказал Александр Николаевич.
Отсыпал несколько кристалликов в колбу и капнул туда воды. И она приобрела оттенок марганцовки.
— Фуксин получил польский химик Якуб Натансон, — прокомментировал хозяин лаборатории, — почти одновременно с мовеином.
Саша кивнул. Очень польский химик… Как бы убедить папа́ окончательно отменить черту осёдлости?
— Только осторожно, Ваше Императорское Высочество, — предостерёг Энгельгардт. — Это сильный яд.
— Отлично! — сказал Саша.
— Отлично? — переспросил Энгельгардт.
— Яд — значит, может обладать противомикробной активностью, — объяснил Саша. — Будем проверять. Александр Николаевич, у меня две фармацевтических лаборатории: в Петербурге и Москве. Питерскую возглавляет Николай Агапиевич Андреев, а московскую Николай Васильевич Склифосовский. Оба врачи. Николая Васильевича вместе с его лабораторией я собираюсь перетащить в Питер, и объединить обе лаборатории в один институт. Но пока можете отправить в обе лаборатории немного фуксина, я хочу, чтобы они его сразу проверили, немедля.
Энгельгардт кивнул.
Саша написал адреса.
— Для вас у меня два направления работы. Первое: пенициллин, второе: производные анилина. Потяните оба?
— Мне кажется, выделение пенициллина не должно быть таким уж сложным делам, ведь лекарство уже есть, — подключился к разговору интеллигентный Соколов.
Саша покачал головой.
— Не обольщайтесь. Просто выпарить его скорее всего не удастся, он этого не перенесёт. Так что год, по самым оптимистическим оценкам. Скорее, несколько лет. Но можете набирать столько лаборантов, сколько понадобится. Хоть весь химический факультет. Деньги будут.
— Думаю, возьмёмся, — сказал Соколов.
— Ваши работы, Николай Николаевич, я, кстати, тоже читал: «О водороде в органических соединениях». Точнее просматривал под руководством Ходнева, если уж честно. Но я понял про что. Глицериновая кислота — это интересно, но для меня пока лекарства актуальнее. Хотя, может быть, я чего-то не знаю, и для лекарств её тоже можно как-то использовать. Пока у меня ассоциации только на взрывчатку.
— Нитроглицерин получается из глицерина при соединении с азотной кислотой, — заметил Соколов. — Им занимается академик Зинин.
— Мой учитель, — добавил Энгельгардт.
— Познакомите? — спросил Саша.
— Я ему напишу, — пообещал Александр Николаевич.
— Пусть приходит на чай, — сказал Саша. — Взрывчатка нам понадобится обязательно. Для строительства дорог.
И подумал: «Может и без Альфреда Нобеля обойдёмся?»
— Я не собираюсь изменять вам с Зининым, как учителем химии, Алексей Иванович, — заметил Саша.
— Это будет правильно, когда мы перейдём к органической, — сказал Ходнев. — Думаю, примерно через полгода.
— Хорошо, — сказал Саша. — Что касается производных анилина, финансирование будет за счёт «Фонда борьбы с туберкулёзом». В попечителях папа́, мама́, цесаревич, Елена Павловна, граф Строганов и я.
— Вы думаете, что анилином можно лечить чахотку? — спросил Энгельгардт.
— Я не знаю, но хочу попробовать. И не только чахотку. Чахотка — дама упорная, уж если пенициллин её не берёт. Будем всё проверять. То есть схема работы такая: вы синтезируете всё, что удаётся синтезировать с помощью анилина, присылаете в мой институт микробиологии, а мы со Склифосовским и Андреевым проверяем.
— «Институт микробиологии»? — улыбнулся Соколов.
— Угу! — кивнул Саша. — Может быть стоит объединить с институтом биохимии.
— А это что за учреждение?
— «Институт биохимии» — это вы с профессором Соколовым, — сказал Саша. — Правда папа́ о нём еще не знает и добро не дал. Но даст, я уверен. И у меня есть ещё одна идея финансирования анилинового проекта…
Глава 18
— Я могу написать московским промышленникам: Морозовым и Гучковым. Им ведь нужны красители для тканей.
Вечером, вернувшись из лаборатории, Саша сел за письма:
"Любезнейший Савва Васильевич! — начал он. — Сегодня я был в химической лаборатории Энгельгардта и Соколова у нас в Петербурге.
Это учёные, которые занимаются соединениями анилина, вещества, из которого уже получены два красителя для тканей: пурпурный мовеин и фиолетовый фуксин.
Я уверен, что цветов гораздо больше.
У меня к этим веществам медицинский интерес. Все они достаточно ядовиты, чтобы стать основой для лекарств.
Лаборатория нуждается в финансировании. Некоторую сумму вносит моя тётя Елена Павловна, мой дядя Константин Николаевич, возможно, казна, а также цесаревич и я. Но она касается другого направления работы: выделение пенициллина — лекарства, с помощью которого мы смогли вылечить моего кузена Николу и генерала Ростовцева.
Красители — это второе направление работы. Насколько вы заинтересованы в дешёвых искусственных красках? И готовы ли финансово поучаствовать?
Ваш Великий князь Александр Александрович.
P. S Рыжий кот Киссинджер вырос, растолстел, стал ещё пушистее и отлично ловит мышей".
Саша усомнился в том, что Савва Васильевич поймёт словосочетание «химическая лаборатория», но, с другой стороны, мужик умный. В крайнем случае спросит у сыновей, внуков или младшей тигрицы.
Саша запечатал письмо и написал ещё два: Гучкову
