Полковник Увинсон за время с восшествия Талинды I на престол обзавелся не только солидным счетом в банке, большим домом на самой дорогой улице Фритауна, но уже знал из надежных источников: максимум через два года звание генерала и должность командующего Первым отрядом Фритауна будут его. Как бы он не бежал от этого звания и должности, сделать он уже ничего не мог. Командование давно решило, что пора Ричарду Увинсону заняться обучением молодежи и начинать командовать не отрядом, а кое-чем покрупнее, нечего талант и данные растрачивать по мелочам. Поэтому, когда после очередного вылета Рику сообщили, что его очень ждут в кадрах, полковник просто сбежал с аэродрома.
Еще несколько дней Увинсон умело прятался от работников отдела кадров и игнорировал приказы командующего, требовавшего от полковника Увинсона явиться сначала в ненавистный отдел, а потом и к самому командующему. Рик прекрасно осознавал, что поступает по-детски, и откровенно нарывается, но надежда, что за это его понизят в звании или вышвырнут на границу хоть с Керши, хоть с Алсултаном, не увядала.
В конечном счете, в ход пошла тяжелая артиллерия: за дело взялся ни кто иной, как Конрад Дженси. Он был для Рика не только главнокомандующим армии Розми. В свое время, много лет назад к нынешнему маршалу Дженси в отряд на границе с Луисстаном попал молоденький младший лейтенант Увинсон — парнишка только из Летного, с отвратительными характеристиками от преподавателей, но с припиской от старого знакомого: «Он должен был родиться птицей. Подозреваю, правда, что помесью орла и гадюки».
Конрад Дженси вскоре полностью разделял мнение своего приятеля, служившего из-за тяжелого ранения в Летном училище Фритауна, но мальчишку взял под свое крыло. Вскоре нынешний маршал, а тогда майор хлебнул с этим паразитом горя в полной мере: понятия мальчишки о справедливости, чести и храбрости, граничившей с безумием, способны были довести до бешенства любого командира. Там же на границе Увинсон и получил звание лейтенанта, первую медаль за отвагу и заставил всю базу восхищаться им и ненавидеть одновременно.
Годы спустя к командиру Первого отряда Фритауна полковнику Конраду Дженси попал матерый балбес, капитан Увинсон. Вылетел этот капитан из Первого отряда прямиком в Нерейду, и с каким пафосом! Генерал Тар, командующий отрядом, визжал как подстреленный заяц, требуя отправить мальчишку в Миранду, но Конрад Дженси вступился за своего протеже — у него действительно были крылья, а не руки. Да и понятия о чести и долге, имеющиеся у Увинсона, импонировали нынешнему главнокомандующему, хоть сам Увинсон способен был довести до бешенства кого угодно! Чего уж там говорить, позже Конрад Дженси лично ссылал наглеца на границу с Керши, да и второй раз в Нерейду Рик загремел по приказу самого Конрада. Но было в Увинсоне что-то такое… Такой человек дает присягу только раз в жизни и никогда от нее не отступится. Никогда не бросит тех, кто ему доверился. Никогда не поступит бесчестно. Не было в нем грязи и предательства.
Не было.
И хоть бесшабашная удаль Увинсона и его любовь к выдумкам и прочим выкрутасам бесила маршала Дженси не меньше, чем любого другого командира, однако, маршал точно знал: этот парень никогда не предаст. Он надежен. Ему плевать на дисциплину, но на него можно положиться, хоть остудить его давно пора! А то всю армию в цирк превратит в один миг!
Маршал Дженси пару недель терпел выходки своего протеже, жалобы на него командующего, а потом плюнул на все и отправился лично вразумлять чересчур верткого полковника, прячущегося от начальства на аэродроме по самым темным и нелюдимым углам.
— Хватит изображать тут червя, — гавкнул маршал на неугомонного Увинсона, когда отыскал его у метеорологов, — и изворачиваться. Это решение еще короля Джонатана. Я бы тебя еще год-другой пообтесывал, да ты ведь тогда точно от звания в Нерейду опять сбежишь. Так что вперед и с песнями!
— Может лучше подождать? Опыта у меня маловато, — вновь попытался извернуться полковник, наткнулся на ледяной взгляд маршала, понял всю глубину оказанной ему чести, мысленно выругался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Даже не вздумай какой-нибудь очередной фокус выкинуть. Не сбежишь. Нормальные люди готовы жизнь положить, лишь бы генералом стать, а ты тут как червь на крючке извиваешься!
— Господин маршал, генералы не летают, — напомнил Рик прописную истину. — А я живу в небе. Я не хочу быть генералом.
— Все. Приказ подписан. Шагом марш в кадры! — повысил голос Конрад Дженси, и Рик предпочел на сей раз послушаться приказа. Понятия о дисциплине и воинском долге у маршала были железными. Что спорить после такой речи с ним не стоит, Рик осознал еще на границе с Луисстаном — он может и в отставку отправить… с позором.
С того страшного дня Рик больше не командовал своим отрядом.
Командиром стал какой-то другой счастливчик, вылетевший в тот же день с границы с Керши.
Стюарт и Рик были отправлены на генеральские курсы в военную Академию, где им предстояло проучиться два года, а потом вернуться на родной аэродром и уже никогда не поднимать в небо истребители. Ну, если только по большой нужде или по невероятной блажи.
Оба друга в тот день напились в стельку. Вместе с ними традиционно напивался их отряд, провожая очередных своих бойцов, хотя б не в Царство Зулата, что случалось чаще, но уже в кабинеты начальства.
Разнесли бар «У аэродрома» они тогда славно!
Как назло, в тот день во Фритаун прилетела в свои владения на берегу моря Ожиданий Ее Величество. Одна она, вестимо, не летала, а поскольку прибыла в столицу она надолго, то с ней в полном составе прибыла вся ее служба сопровождения. Т. е. эскорт. Т. е. тоже пилоты, и одни из лучших, только предпочли они в свое время летать в эскорте, а не в Первом отряде Фритауна.
Встретились пилоты традиционно в их родном и насквозь знакомом баре. Первый отряд грустил. Рик и Стюарт вообще пребывали в неземной печали и злой тоске, хоть на стены бросайся, а тут их заклятые друзья-соперники нарисовались! Вот повезло, так повезло!
Что будет драка, эскорт понял в тот момент, как вошел в зал, где сидели грустные «Приговоренные».
Парни из сопровождения были совершенно не против драки — давно они не бывали во Фритауне, давно не встречались с Первым отрядом, а в последний раз расстались на ничьей. Такое положение дел требовало прояснения ситуации.
«Приговоренные», будучи людьми порядочными, и к тому же в эскорте были чьи-то бывшие сослуживцы, дали оппонентам посидеть, хорошо выпить, в общем, расслабиться и морально подготовиться к предстоящему веселью, а потом понеслось!
Владельцу бара пришлось на три дня закрыть свое заведение, чтобы сделать хотя бы косметический ремонт. Разгромлено было два больших зала. Стекол в здании нигде не осталось, целой мебели, впрочем, тоже. Зато дантисты Фритауна ликовали, а травматологи (понятное дело, из военного госпиталя на Осенней улице) ругались отборнейшим матом, вправляя бесконечные вывихи, выбитые челюсти, и даже гипсуя несколько переломов. Обычно по негласным правилам, военные старались бить друг друга без особого членовредительства, чтобы не было переломов и серьезных повреждений, но иногда увлекались. Как в тот день, например.
Рик и Стюарт с горя продолжили гулянку, но уже на дому у Рика, прихватив свой отряд и всех стоящих на ногах коллег из эскорта, кому не надо было идти на службу в ближайшие два дня. Если сослуживцы двух неразлучных друзей и ребята из эскорта убрались через день из дома полковника — дежурство еще никто не отменял, — то оба друга зависли в оном доме еще на два дня, благо Академия находилась во Фритауне, и никуда ехать не требовалось, а занятия начинались лишь через пару недель.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Из продолжительного запоя их вывела Анна Грейсстоун, посчитавшая, что четыре дня беспробудного пьянства — это уже перебор! Погоревали и хватит! В конце концов, их не со службы выгнали, а на повышение отправили!
Анна быстро смекнула, что обычным скандалом от этой парочки ей будет ничего не добиться: трезветь эти два сына Венеры не собирались. Тогда, изменив образу леди, жена Стю притащила два ведра ледяной воды в комнату, где друзья дрыхли на диванах в окружении бутылок и какой-то чахлой закуски, храпом повергая в ужас нескольких горничных, боящихся даже заглянуть в комнату после попойки легендарного Первого отряда. Девушек никто не обижал, но гам, крики, шум, грохот, песни, звон бутылок и разбитых стаканов приводили в шоковое состояние непривычных к подобной вакханалии служанок. Не говоря ни слова, Анна выплеснула одно ведро на мужа, второе на его друга, а пока оба матерились и прыгали по комнате, спотыкаясь на валяющейся стеклотаре, женщина поинтересовалась у них:
