В конце концов, хижину (или ее подобие) перевезли на тщательно охраняемые склады в Мэзер-Филд в Сакраменто, «так как некоторые родственники жертв «Унабома» хотели ее разрушить».
Ни один из «защищающих» Качинского адвокатов ни разу не спрашивал об этом и не попытался выразить протест против таких действий. Все они, как и судебные власти, сосредоточились на предположениях о его виновности и умопомешательстве.
Назначенный федеральным судом защитник, Майкл Донахью, даже ни разу не поднял вопроса о подбрасывании улик в хижину Кашински и благоприятнейших возможностях для подделки документов.
С того момента, как его задержали, у математика не было возможности самому выбирать себе защитников. Защитников ему назначал только федеральный суд.
Донахью и второй работающий на ФБР судья, Тони Галлахер, попросили федеральный суд отказывать любым другим юристам, которые захотят защищать Качинского.
Качинский после ареста, сидя в одиночном заключении в окружной тюрьме в Хелене, был полностью лишен любых контактов со внешним миром. Это также вызвало возмущение местного шерифа, которого ФБР не допустило к заключенному.
Именно эти юристы первыми получали все письма, приходившие к Качинскому по электронной почте, даже до того, как их получал сам математик.
Имея доступ к электронной почте Качинского, юристы контролировали его единственную отдушину, единственную возможность независимой связи с внешним миром.
Именно эти юристы 15 апреля 1996 года заявили на суде и фактически обнародовали заявление, что «улики», предположительно извлеченные их хижины Кашински, «в высшей степени удручающие».
Другими словами, нанятые ФБР юристы и «защитники» спустя 12 дней после ареста Качинского публично заявили суду и прессе о том, что он виновен.
ОЧЕРЕДНОЙ ПСИХ-ОДИНОЧКАПоражает полное бездействие полиции и отсутствие какого-либо интереса к этому со стороны прессы, что, вероятно, свидетельствует о глубокой продуманности и засекреченности плана. Прочих же любопытных держал на расстоянии манифест «Унабома».
12 апреля 1996 года в монтанской Great Falls Tribune появилось упоминание о человеке из Линкольна, который, «отказываясь назвать свое имя и адрес», прямо заявлял, что Качинский абсолютно невиновен, и что его попросту обманули и завлекли в ловушку.
В ноябре 1994 года члены экологического сообщества «Земля — прежде всего!» собрались на конференцию в Монтанском университете в Миссуле, шестьюдесятью милями южнее Линкольна, где жил Качинский. Между Миссулой и Линкольном ходят автобусы. И в журнале посетителей конференции появилось имя «Т. Казинский» — чуть измененная фамилия Качинского.
Спустя три дня после предъявления обвинения Качинскому, в офис государственной лесной службы, расположенной в Москве, штат Айдахо, ворвался человек и начал «крушить все в помещении и швырять компьютеры о стены». Пропало множество последних исследовательских разработок. Не было ли это местью за то, что один из лесничих, Джерри Барнс выманил во время ареста Качинского из его хижины, облегчив работу федеральным агентам?
В письме в New York Times «неизвестный «Унабомбер» сообщал: «Мы — группа анархистов, которая называет себя FC»».
В ФБР сначала предположили, что аббревиатура обозначает «Раздолбай компьютеры»,[38] однако потом появилась информация, что это — «Клуб свободы».[39] Еще до задержания Качинского ФБР заявляло, что некий человек по имени «Натан Р.» связан с «Унабомом».
Монтанские активисты Кэтлин Маркуард и Марк Ля Рошель предполагали собрать в Хелене пресс-конференцию, назначив ее на 10 апреля 1996 года. На повестке стоял вопрос о связях Кашински с экологическими группами. Однако конференция так и не состоялась — они отменили ее, объяснив, что их обещали убить, если она состоится.
Однако ни на одно из этих событий не последовало никакой реакции — ни со стороны проправительственной прессы, ни со стороны федеральных агентов.
Вообще, со дня ареста Качинского между прессой и ФБР возникло странное единодушие. И те, и другие, используя любую возможность, старались внедрить в общественное сознание идею о том, что Качинский в одиночку подготовил и исполнил всю серию преступлений «Унабома».
Однако если ФБР не следило за Качинским долгие годы перед арестом, то почему они сразу же с момента его ареста вели себя так, будто твердо были уверены в том, что сажают в тюрьму не имеющего себе равных преступника-одиночку, осуществившего серию терактов, и за которым они гонялись целых восемнадцать лет?
В любом расследовании, связанном с многочисленными преступлениями, поиски сообщников и свидетелей начинаются сразу же после задержания подозреваемого.
Однако и проправительственные газеты, и ФБР в своих докладах и выступлениях, изображали Качинского как очередного «психа-одиночку».
Статья в Newsweek от 15 апреля 1996 года, посвященная Качин-скому, выносила ему приговор авансом — до расследования и до суда. Текст доклада ФБР цитировался чуть ли не как Евангелие. Согласно Newsweek, в хижине Качинского «люди из правительства», кроме всего прочего, обнаружили и обезвредили уже совсем готовую бомбу, «предназначенную для отправки».
Заметьте, в Newsweek было написано не «агенты ФБР», а «люди из правительства».
В общенациональных новостях математику вынесли похожий приговор: «Теда Качинского сгубило… тщеславие».
Такой «суд прессы» в чем-то был повторением ситуации 1977 года. Спустя всего несколько дней после ареста Дэвида Берковица, который (как потом выяснилось) был одним из нескольких членов кровавого культа «Сын Сэма», Newsweek цитировал заявление нью-йоркского полицейского департамента о том, что дело «Сына Сэма» закончилось с арестом Берковица.
Номер Newsweek, в котором появилась статья о Берковице, вышел спустя всего несколько дней после его ареста (который произошел 22 августа 1977 года) под заголовком «Больная вселенная Сына Сэма». Ее сопровождало большое цветное фото ухмыляющегося Дэвида Берковица. Основная мысль была довольно прозрачна: Берковиц — преступник, совершивший все свои преступления в одиночку. Тайны больше нет, все загадки разгаданы, все было именно так, как говорят полицейские.
Такие заявления больше подошли бы для наполеоновской Франции или сталинской России, но, оказывается, и в американской системе судопроизводства в изложении произошедших событий федеральными агентами и истцами искажаются реальные факты, и часто это делается со злым умыслом.
Вообще-то в американской судебной системе подозреваемый изначально считается невиновным — дабы избежать предубеждения со стороны присяжных. В данном же случае, ярлык «Унабом-бера», которым сразу же заклеймили Качинского, несомненно, мог послужить серьезной помехой для независимого расследования и последующего законного суда. И все же большинство американских газет и журналов, как и ФБР, связывали имя Теда Качинского с «Унабомом».
Профессор политологии Монтанского университета Мартин Вайнштайн верно заметил, что, судя по информации, появившейся в газетах еще до суда, не похоже было, что подсудимый предстанет перед беспристрастным судом присяжных.
Другим примером тайного сговора прессы и ФБР был сам судебный процесс, где скрывавшие свое имя и «приоткрывавшие тайну на условии полной анонимности» федеральные агенты заранее настраивали публику на то, что Качинский, несомненно, «Уна-бомбер»; также они «проговаривались» прессе о довольно сомнительных фактах, которые, кстати, должны были всплыть только в процессе суда.
У прессы не было возможности проверить эти заявления, но, тем не менее, в газетах продолжали публиковать их — безо всяких разъяснений или комментариев.
«Думаю, что поступать таким образом — незаконно, — заметил профессор Юридического университета штата Огайо Дэвид Гольдбергер, — однако эта беда характерна для всего нашего законодательства».
В министерстве юстиции отвечают, что никто не застрахован от утечки информации. Однако тот факт, что брат Качинского пытался связаться с правительством (через адвоката Энтони Бисче-льи), держался в тайне целых три месяца, и с тут никакой утечки не произошло.
Необходимость осудить Качинского и тщательно спрятать любые связи с какими-то отдельными людьми или организациями очень напоминает другие впечатляющие преступления с такой же ужасающей рекламой и воздействием на общественное подсознание.
Подобные процессы происходили и раньше — после арестов Ли Харви Освальда, Артура Бремера, Сирхана Сирхана и вышеупомянутых Берковица и Рэя.
Спустя несколько дней после того, как Качинского задержали, я попытался привлечь его внимание через окно тюрьмы в Хелене — я высоко держал картонный плакат. Качинский жестами показал мне, что хочет, чтобы я навестил его, и вскоре после этого я уже входил в комнату для свиданий окружной тюрьмы Льюис и Кларк.
