Снова в фаворе
Однако страна наша обширна, ведомств в ней много, и в тех же 67-68-ом годах происходило следующее.
Сектор написал отчет в дирекцию о проделанной работе за «юбилейный год» (В 1967 году отмечалось пятидесятилетие советской власти). Дирекция выбрала наиболее существенные, с ее точки зрения, фрагменты и включила в отчет для отделения. Отделение, опять отсеяв часть работ, дало отчет Президиуму Академии Наук. А тогдашний президент Келдыш доложил то, что считал стоящим внимания, в ЦК КПСС. По иронии судьбы, моя работа по терапии фитогельминтозов дошла до ЦК.
Дальше события развивались молниеносно.
Привезли из Успенского (где он отдыхал) академика К. И. Скрябина, подняли с постели больного А. А. Парамонова и устроили Ученый Совет. На совете решили:
— Считать лечение «гельминтозных растений» ударной темой. Привлечь к ее выполнению большую часть фитогельминтологов. Руководителем этой темы назначить ее автора С. Г. Мюге. Предложить Мюге составить план работы. План работы и теоретические ее предпосылки должны быть заслушаны через два дня на Ученом Совете. Учитывая, что в лаборатории нет специалистов в данной области, пригласить их на Ученый Совет из других учреждений.
Лаборатория загудела. Кому охота бросать свою обсосанную тему и заниматься чем-то посторонним? Часто слышались реплики: ты выдумал, а нам отдуваться.
Президиум требовал внедрения метода в практику. Я предложил Совету использовать для проведения производственных опытов не сотрудников лаборатории, а работников тех теплиц, в которых будет производиться проверка: и данные будут более объективными, и другая работа лаборатории не пострадает.
Такое решение всех устраивало. «Специалиста» предложили найти тоже мне. Легко сказать «найти», а где его взять? Подобным направлением занимается Дропкин и Виглиерхио в США, Берд в Австралии, ну, возможно, еще несколько человек где-нибудь. Остальные титулованные особы могли служить только для проформы и по существу вряд ли что-нибудь могли сказать. А раз так — стоит ли их беспокоить?
«Артисты кукольного театра»
Я обратился к своим друзьям Грише и Маше Подъяпольским:
— Приходите на Ученый Совет. Что сказать, я расскажу перед началом. Думаю, что говорить вообще ничего не нужно будет.
Перед началом Ученого Совета я неопределенно поведал, что, возможно, приедут из Ленинграда член-корреспондент и профессор, специалисты по иммунитету растений. Они сейчас в Москве в командировке и обещали зайти.
Совет начался без них. Я уже говорил, когда в аудитории зашептали: «членкоры приехали». Меня просили остановиться. Гостям поставили стулья поближе ко мне и попросили начать доклад сначала. К удивлению, я увидел приехавшее с ними третье незнакомое лидо с черной бородой и бегающими глазами. Оказывается, Маша привела какого-то «чокнутого», специалиста по генезису нефти, который, независимо от его специальности, выступает на всех научных сборищах.
Доклад кончился. Начались вопросы. Крылов обратился к Подъяпольскому:
— У меня вопрос к нашему уважаемому гостю: нельзя ли экстраполировать роль ингибиторов экстраинтенстинальных ферментов мультифункциональной дорзальной железы фитогельмины (о которой говорил Сергей Георгиевич) на цикл трикарбоновых кислот (Кребса) в растении?
…Блондины краснеют особенно сильно…
Зардевшийся Гришка посмотрел на часы и пролепетал:
— Времени прошло много… Все, наверное, устали… Я думаю, надо поблагодарить докладчика…
И всем своим видом показывал, как ему хочется уйти. Но не тут-то было! Турлыгина предложила «гостям» расписаться в тетради, где отмечалось посещение ГЕЛАНа специалистами из других учреждений с указанием должности и места работы.
Когда гости ушли, на меня ополчились:
— Вы что, нас за дураков считаете? Это что, артисты из кукольного театра?
Идею я подхватил на лету:
— Да, из Кукольного. Они делают новую постановку «Итого» и им нужно было побывать на Ученом Совете, посмотреть, как это делается. А член-корр не приехал, видимо, не смог. А разве артистов нельзя пускать на Ученый Совет? Ведь тема-то не закрытая и вход был свободный.
Кто-то робко спросил:
— А нельзя ли через них достать билетики на спектакль?
— Боюсь, вы с ними не слишком вежливо обошлись. Они могли обидеться.
Работа проводилась в двух крупнейших тепличных хозяйствах Москвы — совхозах «Марфино» и «Тепличный». Обработка растений ингибитором цепных окислительных реакций увеличила урожай огурцов на 10–20 %. Причем, чем участок сильнее был заражен галловой нематодой, тем сильнее оказался эффект обработки. При полном заражении всех растений урожай повысился в два с половиной раза.
Смерть Парамонова
11 июня 1970 года умер А. А. Парамонов. Все мы чувствовали себя осиротевшими. После похорон Мария Игнатьевна (жена А.А.) показала тетрадь, своеобразный дневник, в котором Парамонов записывал свои планы, мысли. На последней странице было написано: «Очень боюсь за Сережу, как бы опять не наделал глупостей».
Жили Парамоновы в старом домике на Арбате, где занимали одну комнату в коммунальной квартире. Фанерными переборками ее разделили на три малюсенькие клетушки. В доме всегда жило много различных животных. Одна из работниц теплицы, расположенной на окраине Москвы, когда речь зашла об А.А., спросила:
— Это тот профессор, который собирает в портфель больных котят и щенят?
Парамонов собирал и больных голубей, да и вообще всякую тварь, которая, по его мнению, требовала опеки.
Однажды его пес Дружок так обрадовался моему приходу (собаки меня любили), что для полного выражения своего восторга задрал заднюю ногу и окропил мне брюки.
Выпускники Тимирязевки помнили такой эпизод. Доцент кафедры дарвинизма, армянин по национальности, настолько обострил отношения с партийным начальством и администрацией, разоблачив их нечестные поступки, что от него решили отделаться, да еще так, чтобы окончательно скомпрометировать его среди студентов. Обвинили его в педерастии и передали дело в суд. Парамонов, будучи тогда завкафедрой, выступал в качестве свидетеля. Он указал на свидетелей обвинения — двух студентов, которым этот доцент якобы не поставил зачета из-за того, что они отказались вступить с ним в преступную связь.
— Посмотрите на эти образины! Разве они могут прельстить? Ведь гомосексуалы выбирают хорошеньких мальчиков!
Симпатии зала резко изменились, доцент был оправдан и ходил даже в героях, так как Парамонов там же зачитал куски из акта ревизии, подписанного обвиняемым.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
