знаю, какие толки о нас ходят среди простого народа, но, поверь, нам вовсе не доставляют удовольствия казни еретиков. Мы служители Бога, и мы не хотим терять с концами заблудших овец.
Элиза прищурилась.
– Почему вы называете людей овцами?
Вивьен удивленно приподнял брови. Иногда вопросы Элизы на миг заставали его врасплох.
– Однажды Иисус Христос сказал слушавшим его фарисеям: «Истинно, истинно говорю вам: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инде, тот вор и разбойник; а входящий дверью есть пастырь овцам. Ему придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их. И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его. За чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса». «Истинно, истинно говорю вам, что Я дверь овцам. Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники; но овцы не послушали их. Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет. Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком. Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец. А наемник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит; и волк расхищает овец, и разгоняет их. А наемник бежит, потому что наемник, и нерадит об овцах. Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня. Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца; и жизнь Мою полагаю за овец. Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь»[10].
Элиза слушала, широко распахнув глаза.
– Ты… знаешь слова Иисуса наизусть? – удивилась она. Вивьен искренне рассмеялся.
– Знала бы ты, с каким усердием аббат Лебо пичкал нас Священным Писанием, прости, Господи, поняла бы, что выбора у меня не было.
Элиза пожала плечами.
– А какой же вывод вы делаете из этих слов? Что все вы – собственность Бога?
Вивьен смиренно опустил голову.
– Ты права лишь отчасти. Неправа ты в том, какой негативный окрас этому даешь одной своей интонацией, – улыбнулся он. – Принадлежать Богу – значит быть ведомым и направляемым им. Он – наш добрый Отец и единственный истинный Создатель. Быть вверенным ему – значит не лишаться его милости, его доброты и его прощения. Он – Добрый Пастырь, который надзирает за своими овцами – то есть, за нами – потому что мы не чужды ему, потому что он дорожит нами и жизнь своего Сына готов положить за нас, тем самым предавая за нас и собственную жизнь, потому что Отец, Сын и Святой Дух – есть три составляющие одной непостижимой сущности Господа. Вот, что такое «Добрый Пастырь». А если придет на его место пастырь-наемник, который пренебрежительно относится к порученному ему стаду, то он оставит нас в самый трудный момент, и мы не узнаем любви, милости, прощения и заботы, которую дает нам Господь, как не узнаем и его испытаний, нужных для укрепления нашего духа, что поможет нам после смерти воссоединиться с Отцом.
Элиза улыбнулась.
– Ты говоришь очень красиво. Я, кажется, понимаю, почему люди слушают вас и обращаются к Богу. Вы даете им надежду, которую они не могут почерпнуть сами. Из окружающей их природы.
Вивьен вздохнул.
– Наши с тобой невинные разговоры могут обернуться теологическим диспутом, – усмехнулся он. Элиза приподняла бровь, словно готова была пуститься в спор с охотой, но Вивьена интересовало не это. Он внимательно посмотрел на нее и прищурился. – А, знаешь, я ведь тоже хочу послушать. О надежде, которую ты черпаешь из природы. О других жизнях. Расскажешь мне?
Элиза передернула плечами.
– Я ведь, вроде, рассказывала тебе…
– Совсем немного, – игриво прищурился он. – А я бы хотел знать подробнее. Что ты, к примеру, черпаешь из природы?
Элиза невинно улыбнулась.
– Она – источник силы, властвующий над людьми, но при этом позволяющий пользоваться своими благами. Матушка всегда учила меня, что человек – часть земли, и он не имеет права отделять себя от нее, потому что это высокомерие, за которое придется дорого заплатить, если его демонстрировать. Потому что Мать-Земля способна показать, насколько она сильнее нас, и она требует, чтобы мы уважали ее.
– А если ее уважать, как положено? – заинтересованно спросил Вивьен.
– Тогда Земля принимает тебя как свое дитя. Пусть люди – самые сложные и тяжелые в воспитании из ее детей, она любит нас и по-своему проявляет заботу. Основной принцип основан на отсутствии злоупотребления.
Вивьен кивнул.
– Ресурсы нужно тратить не попусту, а на созидание. Нужно помнить, что, забирая, потом непременно должен что-то отдать, хочешь ты того или нет, – вспомнил он ее слова. Элиза улыбнулась, порадовавшись, что он понимает ее.
– Да. Как я тебе как-то рассказывала, природа составляет бесконечный цикл жизни, смерти и возрождения. Если ресурсы Земли использовать с умом и благими намерениями, она не беднеет от этого, а восполняет свои силы. Мы с Рени, к слову, выказываем дань уважения Земле и ее стихиям, когда танцуем у костра. Так пробуждается очищающая сила, она – проводник обновления.
Вивьен чуть приобнял ее.
– А что насчет перерождения?
Элиза пожала плечами.
– Ну, мы… перерождаемся, – только и сказала она. – Когда мы заканчиваем один цикл жизни, переходим в состояние смерти, через какое-то время за этим следует перерождение, и мы возвращаемся в этот прекрасный мир обновленными и можем снова действовать здесь и сейчас, совершая поступки и пожиная последствия своих действий.
Вивьен качнул головой.
– Ты говоришь об этом, как о чем-то хорошем.
Элиза, к его удивлению, вспыхнула.
– А почему это должно быть плохо?! – с необычайным жаром вскрикнула она. Вивьен недоуменно приподнял брови.
– Есть люди, – кивнул он, – которые считают, будто весь вещественный мир – это зло, и, если мы раз за разом будем возвращаться в него, это можно счесть настоящими муками.
Элиза разозлилась пуще прежнего и поджала губы.
– Это… просто несусветный бред! – воскликнула она. – Мы возвращаемся сюда, чтобы наш дух продолжал жить и обогащаться, взаимодействуя с миром, а не потому что здесь – мучительно плохо! Какой будет твоя жизнь в этом твоем воплощении, зависит только от тебя! Здесь, в мире, в единении с землей, если уметь обратиться к ней, всегда хорошо!
Вивьен улыбнулся и приобнял Элизу.
– И
