– Ну я же говорил: замок Жалекачского построен еще в незапамятные времена. По преданию, Завиша Черный был его первый владелец и строитель. Он считался воплощением рыцарской храбрости и силы, участвовал во многих турнирах, войнах, в том числе и в Грюнвальдской битве. Погиб бедняга в турецкой неволе, однако перед тем последним походом на османов все золото свое переплавил и отлил из него лебедя и лодочку, сложил в лодочку драгоценные камни – и, привязав к лебедю, пустил плавать по озеру, которое вырыл в подземельях замка. Кто найдет озеро, кто приманит лебедя, тот станет баснословно богат.
– Ах вот что! – разочарованно вздохнула Юлия. – Сказка такая!
– Нет, не сказка! – по-мальчишески обиделся Ржевусский. – Об этом озере мне только вчера рассказала одна дама, она из рода прежних владельцев этого замка и прямая наследница Завиши Черного. Красавица! Правда, есть в ней что-то ведьмовское. И настоящая сангхани: коварная и ненасытная. Я встретил ее здесь неподалеку, и она раскрыла мне тайну, а я в обмен согласился заехать в замок, исполнить ее поручение.
– Ты, как я погляжу, взял на себя очень много чужих поручений! Зигмунда, этой дамы, еще кого-то там… Да и генерала Колыски! – усмехнулась Юлия, дивясь в душе легковерности, чтобы не сказать глупости Ржевусского. – Не боишься одно с другим перепутать?
– На самом деле поручений не так уж много! – лукаво прищурился Ржевусский. – Открою тебе еще одну тайну: я никогда в глаза не видел никакого Колыски! Мне просто посоветовали назвать его имя, потому что Жалекачский был некогда знаком с ним и для порученца своего старого друга ничего не пожалеет. Не думаю, конечно, что он отведет меня в подвал и покажет золотого лебедя, но если его об этом попросишь ты…
– Я?! – так и ахнула Юлия. – Я-а?!
– Ну разумеется! – Ржевусский схватил ее за руку. – Я ведь заметил, как на тебя поглядывал старый развратник! В этом платье ты неотразима, и, уверен, тебе даже не придется его снимать: пану Жалекачскому вполне достаточно будет, если ты просто поднимешь юбку повыше и раздвинешь ножки, чтобы он мог увидеть в разрезе панталон это дивное местечко, которое испокон веков вводит мужчин во грех. Если постараешься, ты успеешь у него многое выведать, моя красавица чатрани!
Юлия смотрела на него во все глаза, не постигая стремительности превращения пылкого любовника в расчетливого сутенера. Что же это?! У всех мужчин, ею встреченных, такое пристрастие: превращать женщину в проститутку?! Или он просто безумен? Обезумел от жадности?
– Ты ошибся, – проговорила она медленно, высвобождая свою руку. – Тебе надо было сразу взяться за пани Жалекачскую – и клад уже был бы твоим.
– Не думаю, что эта польская Цирцея хоть что-то знает о таких вещах, – деловито отозвался Ржевусский. – У меня была такая мысль, но, думаю, тебе повезет больше.
– Нет, думаю, не повезет, – отчеканила Юлия, глядя в черные бесстыжие глаза. – Я и пытаться не стану…
– Тогда я к тебе больше не притронусь никогда, – хладнокровно перебил ее Ржевусский и выжидательно уставился на нее. Ей что, следовало зарыдать от ужаса?!
– Да на здоровье, – пожала плечами Юлия и повернулась, чтобы уйти. – Еще и спасибо скажу… – И вскрикнула от боли, потому что Ржевусский схватил ее за плечи и с силой рванул к себе.
– Да как ты смеешь? – Он на миг даже подавился своим хриплым клекотом. – Ты должна сказать, что не перенесешь этого! Что для тебя лучше умереть, чем лишиться моих ласк! Так всегда мне говорили! Я самый лучший! Женщины сходят от меня с ума. – Глаза его повлажнели от искренней, почти мальчишеской гордости. – Женщина не может пожелать после меня другого мужчину, потому что перед тем, как приступить к действию, я кипячу желчь белого зайца с медом и смазываю свое орудие…
– Надо думать, на сей раз ты забыл это сделать, – передернула плечами Юлия, пытаясь высвободиться, но Ржевусский оказался сильнее и одним рывком свалил ее на пол.
– Ты не уйдешь! Я докажу тебе! Ты снова будешь умолять меня!
Юлия едва не задохнулась от ярости. Невозможно было вообразить, что еще полчаса назад она готова была сама изнасиловать этого мужчину, чтобы получить хоть крохи наслаждения. Сейчас он внушал ей только отвращение своим самодовольством хорошо тренированного самца, и она билась из стороны в сторону, пытаясь вырваться. Но сладить с разъяренным Ржевусским было невозможно. Злость его была удесятерена тем, что основной предмет его гордости никак не желал вставать в боевую позицию, а по-прежнему безмятежно спал, какие бы испепеляющие взоры ни бросал на него хозяин. Это было так невыносимо смешно, что Юлия зашлась в истерических судорогах, давясь разом и хохотом, и криком отвращения, – и не сразу смогла опомниться, когда кто-то схватил ее под мышки и, сильно встряхнув, поставил на ноги.
Прошло некоторое время, прежде чем Юлия сквозь туман злых слез разглядела, что Ржевусский, стеная от боли, валяется среди разбросанных шкур, а над ним, словно пышущий огнем дракон, возвышается не кто иной, как разъяренный пан Жалекачский с обнаженной карабелей в руке.
Юлия бросила испуганный взгляд ниже его пояса. Слава богу, хоть эти штаны были застегнуты!
13. Золотой лебедь и его сокровища
– А ну, берите этого обманщика! – мрачно приказал пан Жалекачский. – Да он такой же курьер Колыски, как я – пан Володыевский! [57] Ишь, пся крев! Вздумал обижать даму в моем доме! Истинным дикарем сделался, а ведь сын гетмана! Что творится с миром! Надеюсь, с вами все в порядке, прелестная панна? – Он подал руку Юлии и помог ей встать. – Передаю вас на попечение моей жены, а этого злодея будет ждать примерная кара. Ведите его! – Он зашагал по коридору, а следом волокли ошеломленного и откровенно перепуганного Ржевусского, едва успевшего прикрыть наготу бурнусом. Он что-то выкрикивал по-французски, верно, в свое оправдание, однако его никто не слушал, только какой-то мелкорослый панок не погнушался изрядно ткнуть его под ребро.
– Не кричи, никто не заступится, – посоветовал он почти дружески. – Первое правило этого дома: никогда не порти настроение пану Жалекачскому печальными вестями, потому что у хорошего гостя на первом плане должно быть здоровье его хозяина. Да и, наконец, тебе уже ничего не поможет…
Юлия, очнувшись от внезапности свершившегося, бросилась к окну.
Посреди двора стояли друг против друга полуодетый Ржевусский и пан Жалекачский, поигрывающий карабелею. Точь-в-точь такая же была у «бедуина», да не совсем, на конце ее не было отверстия с продетой насквозь проволокой. Такую штуку Юлия уже видела: когда размахивали саблею, проволока била по лицу противника и не давала подойти поближе.
