Между двумя фундаментальными свойствами языкового знака существует органическая взаимообусловленная связь через посредство явления ограничения произвольности, имеющей место, как было показано выше, прежде всего в синтагматике. Р. Годель справедливо отметил, что свойство линейности проявляется, в первую очередь, в речи [Godel 1957: 206].
Язык, служащий для выражения содержания посредством условных сигналов, которыми обмениваются говорящие субъекты, является семиологическим механизмом, знаки которого произвольны и двухсторонни. В качестве знаковой системы естественный язык отличается от других семиологических инструментов не только произвольным, но и линейным характером знаков.
Второй принцип языкового знака – линейность означающего – занимает в «Курсе общей лингвистики» Соссюра меньше места, чем первый – произвольность, и является менее разработанным. Линейное свойство знака обусловлено тем, что его материальная сторона – означающее – развертывается и реализуется во времени и, соответственно, характеризуется двумя признаками – пространственным и временным: 1) протяженностью и 2) линейным характером этой протяженности. Линейный характер языкового знака является столь очевидным, что его «сплошь и рядом не упоминают вовсе...» [Соссюр 1977: 103]. Не случайно в отличие от принципа произвольности, вызвавшего бурную полемику, принцип линейности был принят лингвистами без особых возражений.
Э. Бюиссенс подметил, что Соссюр использовал понятие времени в двух совершенно различных смыслах в зависимости от рассмотрения диахронической или синхронической перспективы. В первом случае время является действующим фактором, точнее необходимым условием изменения, во втором – организует пространство дискурса [Buyssens 1942].
Свойство языкового знака делиться в процессе развертывания во времени Соссюр называл в своих рукописных заметках «меризмом». «Следует уделять большее внимание “меризму” (делению во времени) частей слов. Именно подобное деление звуковой цепи, вероятно, в большей степени, чем разнообразие звуков, создает иллюзию органических групп».
Соссюр придавал второму принципу знака не меньшее значение, чем первому, поскольку «это весьма существенный принцип и последствия его неисчислимы» [Соссюр 1977: 103]. «Линейность, – писал он в одной из своих заметок, – первостепенная гарантия того, что порядок следования всегда будет присутствовать в слове и вообще в любом сложном знаке, включая предложение».
Линейность – одна из особых черт, самая существенная, которая отличает естественный язык от других семиотических систем. Так, в отличие от означающих, воспринимаемых на слух как последовательность элементов, а на письме их последовательность во времени представлена графемами в пространстве, морские сигналы, сигналы регулировщика могут комбинироваться одновременно в нескольких измерениях. Таким образом, линейность – одна из особых черт, самая существенная, которая выделяет естественный язык среди других семиологических систем.
Следует обратить внимание на противоречие между свойством линейности языкового знака и его определением Соссюром. Не ясно, каким образом акустический образ, не являющийся материальным звуком, а его психическим отпечатком, может развертываться во времени.
«Очевидно, – писал П. Наерт, – что этот тезис (линейность означающего – В. К. ) не выдерживает критики» [Naert 1943: 16]. Только шум можно рассматривать во временном измерении и как зависящий от условий протяженности; означающее же является психическим по своей природе, признание его как наделенного значимостью ведет к выведению за границы времени. Наерт считает, что Соссюр не понял бергсоновское противопоставление длительности и времени. Сходная точка зрения высказывалась А. Анри: «...только в процессе актуализации мы имеем дело со временем», что касается акустического образа, имеет место «цельная апперцепция» [Henry 1970: 89]. Как Наерт, так и Анри считают, что Соссюр смешивал язык и речь, говоря необоснованно о «последовательности звуков», в то время как следовало бы говорить об «акустическом образе» [61] . Даже на уровне речи, считал Анри, принцип линейности является иллюзорным. Дискурсивное высказывание Sa conduite est scandaleuse с экспрессивным ударением двухлинейно, не говоря об игре слов, этимологических фигурах и т. д.
Возражая Наерту, Энглер подчеркивал, что «именно линейность языка позволяет слушающему различать и следить за развертыванием конкретного дискурса в пространстве одновременно с реализацией речи» [Engler 1974: 116]. Что касается замечания Наерта о проекции длительности, имеющей качественную природу на другой, временной план, обладающий количественными свойствами, то это совпадает с пониманием Соссюра языка как системы значимостей. Даже из «Курса» можно заключить, что качественное представление времени не было чуждо Соссюру [Соссюр 1977: 76 – 77]. А неопубликованные заметки Соссюра «О психологизации голосовых знаков» позволяют сделать важное уточнение: она имплицитно содержит представление о внутренней речи, которая по природе характеризуется временным фактором.
Соссюр, как бы предвидя возражения против строгой реализации принципа линейности, приводил случаи, когда линейное развертывание звуковой цепи представляется не столь очевидным. Например, когда делают ударение на определенном слоге, то это может восприниматься как одновременное аккумулирование различных значимых элементов. «Но это иллюзия: слог и его ударение составляют один акт фонации» [Там же: 103].
Имплицитной критикой принципа линейности Соссюра можно считать представление Р. Якобсоном минимальной единицы означающего – фонемы – как одновременно сосуществующих артикуляционных и акустических элементов – дифференциальных признаков, сопоставимых с аккордом в музыке и как будто противоречащих принципу линейности. В то же время, как справедливо отмечал А. Анри, «Соссюр не считал фонему означающим, и, таким образом, вопрос о линейном характере фонемы не ставился» [Henry 1970: 89].
Т. Де Мауро справедливо заметил, что для Соссюра не существовало означающего там, где не было означаемого, а если неразложимые единицы не имеют означаемого, то это не знаки, а составные элементы знака [De Mauro 1972: 448].
Другим примером «нарушения» принципа линейности может служить смыслоразличительная роль утвердительной и вопросительной интонации. В таких случаях можно было бы говорить о «двухлинейности» речи.
Соссюр связывал линейность знака только с означающим, однако можно говорить и о случаях линейности означаемого. Это довольно редкое явление – одновременное, а не последовательное. Другим примером линейности означаемого могут служить слова английского языка she-goat , nanny goat . Явление линейности означаемого может рассматриваться как средство экономии в процессе функционирования языка.
§ 2. Распространение свойства линейности на обе стороны языкового знака
Если Ф. де Соссюр связывал действие принципа линейности только с означающим, то его ближайший ученик Ш. Балли распространил это действие и на означаемое. Другими словами, он рассматривал принцип линейности знака, исходя из единства двух его сторон – означающего и означаемого.
Теория асимметричного дуализма языкового знака С. Карцевского включила асимметрию лишь на парадигматической оси. Балли распространил ее на ось синтагматики. Его учение о линейности двух сторон знака основано на предложенной им посылке семантического изоморфизма между планом выражения и планом содержания. Балли понимал линейность как одно-однозначное соответствие означающих означаемым, которое он называл моносемией. Иначе говоря, он ставил вопрос о «согласованности и несогласованности двух частей знака» [Балли 1955: 158].
В наибольшей мере требованиям линейности и моносемии удовлетворяет аналитичность, в наименьшей – синтез. Знаки обладают свойством линейности, когда они следуют друг за другом, не совмещаясь при этом ни в плане выражения, ни в плане содержания. Нарушение линейности Балли обозначает термином «дистаксия». Например, когда означающее содержит несколько означаемых. Так, во французском va! заключены понятия aller , повелительного наклонения и 2-го лица [Балли 1955: 159]. А. Мартине называл подобное явление сращением означающих [Мартине 1963: 457]. Позднее это явление было переформулировано в избыточность выражения и стало предметом изучения не только лингвистики, но и кибернетики и теории информации. Принцип избыточности наряду с принципом экономии относится к числу закономерностей организации синтагматического плана языка, характерных для любого языкового уровня. Балли отмечает, что явления дихотомии действуют в синхронии, обусловлены системой конкретного языка и носят императивный характер. Он устанавливает градации дистаксии и кладет их в основу типологической характеристики французского и немецкого языков.
