– Простите, что? – В этот момент лопатки женщины больно уперлись в Динин нос. Толпа, расступаясь перед знаменем, подалась назад, и многих сплющило, сжало, сдавило. Дина инстинктивно крепче впилась в Мишкину руку, боясь потерять его. Сын тут же подал голос:
– Меня сейчас стошнит.
– Дим, ты нашел таблички? – заорала Дина. Лопатки женщины превратились в грудь. Сверху на Дину обрушилось громкое:
– Я говорю, с праздником! У вас мальчик? А у меня девочка. – Девочку за мощной фигурой матери рассмотреть не удавалось.
– Дим! Таблички! – Знамя вынесли, музыку выключили, толпа выдохнула. Дина смогла покрутить головой – муж пропал из поля зрения. Возможно, он был не так уж далеко, но, учитывая историю с очками…
– Мишань, – Дина старалась сохранять спокойствие, – у учителей в руках должны быть таблички. Поищи первый «А».
– Ладно, – Мишка забыл про тошноту, – а где они?
– Я же говорю: в руках.
– Да нет, не таблички, – учителя.
– Ох, горе мое! С ребятами должны стоять, со своими классами.
– Мам!
– Да.
– Я, кроме поп, больше ничего не вижу.
Дине захотелось одновременно и расплакаться, и рассмеяться. Придумала же, просить ребенка что-то рассмотреть в толпе народа, когда он стоит, зажатый со всех сторон взрослыми.
– Товарищи! Ну, пожалуйста, подскажите, где первый «А»! – Динин крик отчаяния прозвучал очень убедительно. Его тут же подхватила рослая дама:
– А нам первый «Б», первый «Б»!
Тут же с разных сторон им начали показывать, что-то говорить, предлагать передать детей и советовать пройти чуть правее, двигаться влево и следовать прямо, не отклоняясь от курса.
– Я сойду с ума, – сдалась Дина.
– Мне кажется, я уже сошла, – откликнулась мама девочки «бэшки». – Столько хлопот с этими сборами, а нервов еще больше. Представляете, у нас машина не завелась. Вот вроде бы все сделала, все собрала, все подготовила. Оказывается, надо было вчера отправить мужа аккумулятор проверить.
– А я в халате из дома вышла, – призналась Дина.
– Вот знаете, что я вам скажу? – сочувственно произнесла дама. – Совершенно неудивительно в нашей с вами ситуации.
В эту минуту директор призвал всех равняться на знамя.
– Звучит гимн школы.
Еле уловимое движение толпы в сторону знаменосца и флага, и в небольшом временном просвете Дина разглядела в десяти метрах перед собой, на другой стороне двора, разноцветный ряд красок (наверное, букетов), что смотрелся ниже других.
– Наверное, там первые классы, – успела сказать она соседке до того, как вновь раздалась громкая музыка.
Исполнялся школьный гимн. Учителя, ученики, родители стояли смирно, приложив правую ладонь к сердцу. Кто-то пел, кто-то просто открывал рот, кто-то даже крутил головой и о чем-то шептался с соседом. А две сумасшедшие мамочки проталкивали своих детей между поющими людьми:
– Простите, мы первоклашки. Извините, мы первоклашки. Да-да, спасибо за поздравления.
Гимн закончился.
– Первый «Б»! – завопила Динина товарка по несчастью, указывая пальцем в какое-то белое пятно.
«Табличка», – с облегчением поняла Дина и попросила:
– А первый «А» мне найдите.
– Так вот же, – удивилась женщина. – Они рядышком. – Она ткнула пальцем в белое пятно чуть правее.
– Спасибо. – Наверное, не стоит признаваться, что кроме платья она ухитрилась оставить дома глаза.
Через минуту Мишка был поставлен в шеренгу испуганных детей. Дина заняла свое место за ним – в шеренге не менее испуганных родителей. Все мамы продолжали суетиться. Одна поправляла на голове дочери банты, в два раза превосходящие размером эту голову, другая приглаживала непослушные вихры мальчугана, третья спрашивала озабоченно:
– Писать не хочешь? А пить? Тебе не жарко? Ты не замерзла? Тебе не тяжело? А туфли не жмут?
Нервозность родителей передавалась детям. Они походили на выпавших из гнезда птенцов. Беспокойно крутили головами, переминались с ноги на ногу, отчаянно старались не выронить оттягивающие руки букеты. Некоторые – те немногие, кто хотел пойти в школу и очень ждал этого дня, – радостно улыбались, но также не могли стоять спокойно. Им не терпелось переступить, наконец, порог школы и начать читать, писать, обретать знания и превращаться в самых что ни на есть настоящих учеников. Родители этих детей тоже нервничали, но по-другому. Они не сомневались в успехе предприятия, и все происходящее им просто казалось очень трогательным и приятным, а беспокоиться было не о чем. А о чем? Ребенок хочет учиться. Учитель производит впечатление хорошей, уютной тетеньки. Дина, прищурившись, присмотрелась повнимательнее к учительнице.
«Зоя Антоновна», – вспомнила она имя и отчество, которые называла эта женщина во время вступительных собеседований. Тогда, на экзаменах, она Дине понравилась. В отличие от других членов комиссии Зоя Антоновна постоянно улыбалась и подбадривала учеников. Даже неправильный ответ не заставлял ее хмуриться или как-то по-другому выражать негативные эмоции. Мишка описывал картинку: опушка зимнего леса, в центре сидит белый заяц, вокруг него стоят дети.
– Был зимний день, – сказал он и замолчал минуты на две.
– Что-нибудь еще? – спросила строгая дама – завуч начальной школы – и постучала карандашом по парте.
– Дети отправились гулять в лес, – с каким-то сомнением произнес Мишка, а Зоя Антоновна довольно закивала. «Наверное, оценила слово «отправились», – подумала Дина и с тревогой посмотрела на сына. Он снова молчал. «Ну Мишка, Мишка же».
– И кого они там встретили? – доброжелательно спросила Зоя Антоновна.
– Зайца. Разве не видно? – Мишка говорил так, будто перед ним сидело скопище идиотов. Дина покраснела.
– Видно, – ничуть не смутившись, откликнулась учительница, – мы просто хотели, чтобы ты сказал.
– А-а-а, – протянул Мишка, так и не поняв, зачем они это хотели, и снова замолчал.
– Расскажешь что-то еще?
– Что?
– Что угодно. Придумай что-нибудь.
– Дети очень обрадовались, когда увидели зайца.
– Прекрасно!
– Они начали с ним играть, гладили его шерстку и трепали за ушки. – В голосе Мишки не было твердости. Дина поняла: он не верит тому, что говорит.
– Молодец! – похвалила Зоя Антоновна.
Дина уже успела расслабиться. До этого Мишка без ошибок прочитал довольно сложный текст, справился с примерами на сложение и вычитание и правильно решил логическую задачу. Вот теперь и рассказ комиссию, похоже, устроил. Но в эту секунду строгая завуч снова постучала карандашом и спросила:
