Зарплату Люба, как примерный добытчик, несла второй половине. Ей зачем деньги? Она – бестолковая – все одно их на ненужные финтифлюшки спустит, а муж, как обычно, найдет достойное применение. Один раз только взбрыкнула.
– Хватит, – сказала, – хочу в отпуск, заслужила. И не в Анапу, а в Париж. И чтобы по полной программе: и Монмартр, и «Мулен Руж», и Поля, как их бишь, Елисейские, и чтобы лететь, а не на автобусе.
Прилетели: на Монмартре толпа народа, плюнуть негде. У Любы в первый же вечер сумочку порезали и кошелек украли. Хорошо, деньги в гостинице лежали, как муж присоветовал, а сумочку жалко. Хоть и купила года три назад и на распродаже, а все-таки любимая и вместительная. На следующий вечер в «Мулен Руж» пошли – срам один. Люба не знала, куда спрятаться от стыда, да и муж сидел хмурый, все считал, наверное, сколько денег на эту гадость потратили. Ну и по Полям погуляли, конечно: цены в бутиках космические, даже заходить не хочется, кафе прямо посреди тротуара, присел кофе попить, а на тебя все глазеют, да и кофе стóит, как целый обед в заводском буфете. В общем, Париж Любе не понравился. А уж если не понравился Париж, так и незачем куда-то еще ехать. Только тратиться. Лучше отложить. Тем более что теперь оно как-то надежнее стало. Даже муж признал, что можно не в кубышку, а снова в банк нести. Он и носил, Люба в это дело не лезла. Ее задача копеечку принести, а дальше пусть Валера распоряжается – ему видней. Он распоряжался, и каждый месяц показывал ей свои расчеты:
– Проценты вот набежали, хорошо?
– Замечательно! – восторгалась Люба и чмокала мужа в давно образовавшуюся лысину. – Какой ты у меня умный!
– А если на депозит положить, так еще больше набежит.
– Клади!
– А потом еще акции купим и в фонды вложимся, еще больше накопления станут.
– Отлично!
– И чего отличного? – негодовала Танька во время очередной встречи. – Пользоваться надо, пока не померли. Кому потом ваши накопления нужны будут?
– Так с накоплениями и не помрем подольше, – ответила Люба. – Вам ли не знать? Вон Наташка обожглась уже, мне не хочется.
– Ох, Любаня, погонят тебя с твоего завода, – пригрозила Ириша.
– Чего это?
– А того, что у тебя при таких доходах ни кожи, ни рожи: лицо все в угрях, ни румян, ни помады, и костюмчик затрапезный с Черкизона.
– А на кой оно мне? На переговорах я не присутствую, бумаги не подписываю.
– А не берут потому что, – поддела Танька.
– Да и сама не хочу, – окрысилась Люба.
– А захотела бы, могла б и финансовым директором стать, – мечтательно протянула Наташа.
– Ой, девки! – только отмахнулась Люба. – Ну какой из меня директор, ей-богу? Я даже в своей квартире командовать не научилась.
– А пора бы! – тут же вставила Танька.
– Действительно, Люб, ну хоть что-то позволь себе в кой веки раз, а? – Иришка смотрела на подругу с сомнением.
– Не что-то, а день рождения, – поддержала Наташа.
– Какой день рождения, девочки? Вы о чем? – Люба крутила головой, не понимая, куда клонят подруги.
– Самый настоящий, – оживилась Танька. – В ресторане и с музыкой. И чтобы новое платье, и туфли, и прическа, и макияж. Чтоб конфеткой была, понятно?
– С ума посходили, что ли? Да Валера никогда…
– Твой день рождения, – Наташа.
– При чем тут Валера? – Иришка.
– Плевать на него! – Танька.
– Как плевать? Зачем?
– Да теперь уже не плюнешь, конечно. Раньше надо было. – Танька притворно вздохнула. Люба хотела было обидеться, но передумала. Какой с Таньки спрос, если та транжира, каких мало. Валера, конечно, мотовство не любит, потому и Таньку не жалует, а как аукнется…
Разошлись, взяв с Любы обещание закатить пир на весь мир.
– Тебе, между прочим, не сколько-нибудь, а две пятерки. Где еще такую дату справлять, если не в отличном заведении? – Наташа.
– И не вздумай сказать, что решила вместо ресторана налепить вареников на сорок человек или устроить шашлыки на природе. У Валерки день рождения в июне – тогда и будем комаров кормить, а в октябре не всегда в лесок тянет, так ему и передай, – Танька, конечно.
– Ну, бог тебе в помощь, – Иришка – самая здравомыслящая и понимающая.
Люба только кивнула. От помощи она бы не отказалась. Одна мысль о предстоящем разговоре с Валерой доставляла ей неимоверные страдания. Вот объявит она: «Идем в ресторан». И что начнется? Нет, не крик, не ругань, вовсе не скандал. А просто непонимание происходящего. Посмотрит на жену как на умалишенную, и спросит:
– Мать, ты чего, белены объелась?
А если она начнет настаивать, что тогда? Да он заболеет просто и весь день рождения коту под хвост, что дома, что в ресторане.
Вот и тянула Люба с разговором уже две недели, никак не могла решиться, а подружки настаивали. Танька звонила по несколько раз на дню:
– Ну, куда идем, определилась? Слушай, а давай на пароходе. Это ведь теперь модно.
– Это ж, наверное, такие деньжищи, – ужасалась Люба.
– Вот и порадуй себя растратой, Гобсек ты наш!
Наташа была более тактична:
– Если тебе понадобится помощь в выборе туалета…
– Спасибо, мы уже купили новый, крышка красивая, и бачок работает исправно.
– Ты о чем?
– Так об унитазе!
– А я о платье, дурында!
Иришка ни о чем не спрашивала и ничего не предлагала, Люба спросила сама:
– Ир, как мне Валерке сказать, а?
– По-русски, слова подбери.
– Да я уже две недели подбираю и никак.
– Люб, ты зарабатываешь – тебе и карты в руки. Твои деньги.
– Да ты чего? – испугалась Люба. – Они всегда нашими были.
– Вашими? И много ты видела ваших-то?
И Люба снова путалась в сомнениях.
В конце концов, до даты осталось десять дней. Куда тут тянуть? Ресторан еще и найти надо, и все заказать. А пока отыщешь подешевле из приличных, еще время пройдет. Ох и задали подружки задачу. Люба даже об отчетах и балансе думать перестала, почернела вся, помрачнела от мыслей о предстоящем празднике. Наконец решила: сегодня или никогда, дальше уже откладывать некуда. Вот придет домой, поужинают, и она скажет. В конце концов, Танька права, разве Люба не заслужила платья, туфель, комплиментов? Если такой кутеж намечается, и коллег позвать можно. Вот удивятся, когда увидят ее при параде, да еще и с укладкой. Привыкли, что у нее два костюма и несколько блузок к ним. Вот сюрприз и будет. Она не конторская крыса, а женщина. Симпатичная, кстати, если прибрать. Просто делать это некогда, да и незачем. А так вот и случай представился. Только как разговор начать? Люба лениво ковыряла приготовленное мужем рагу.
