политикам, как предательство.
Я хорошо знал Уэллса; я знал, что он умеет прощать. Одну только вещь он подлинно ненавидел. Не трусость, не слабость – Уэллс не переносил только подлость.
Существовал десяток способов их вытащить, от переговоров до спасательной операции. Не сомневаюсь, пригрози им войной, новые ихабы куливи как миленькие бы согласились, казнили в своих темницах тринадцать безымянных слуг, а спустя пару дней к семьям в Европе и Америке вернулись бы воскресшие агенты.
Их казнили в пустыне на рассвете: в прямом эфире люди в чёрных масках отрезали им головы.
Уэллс улетел на Сицилию.
Макс Тинкер согласился не поднимать этот вопрос на Генассамблее, но высказал неодобрение. Лидия Гиббс положила на стол главкома Редди рапорт об увольнении, но тот убедил её остаться до окончания срока полномочий Мирхоффа. Сам Уэллс уходить вроде бы не собирался, но в коридорах шептались, что его конфликт с генсеком вышел за рамки дозволенного.
Я этим слухам верю.
Уэллса вынудили предать своих агентов, тех, кто ему верил и ждал помощи. Он так и говорил им – и я слышал это своими ушами. Каждому перед тем, как забросить его в ад, Уэллс говорил: «Что бы ни случилось, я спасу вас. Мы не бросаем своих, и никогда, даже в тылу врага, даже перед лицом смерти, вы не должны забывать, что я с вами, что я не брошу вас. На край света, во тьму преисподней, я приду и вытащу вас».
Не знаю, как бы я действовал на месте Мирхоффа.
Но зато знаю, что тринадцать человек, убитых в Араре, отдали жизни за то, чтобы другие там не погибли.
Стоило ли убить тысячи, а десятки тысяч оставить без пищи и крова, разрушить города, сжечь деревни, покрыть пеплом многострадальную землю – лишь затем, чтобы спасти тринадцать человек? А если двадцать? А пятьдесят? А сто тысяч?
Если у человека есть сто овец и одна из них заблудилась, не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдёт искать заблудшую?.. И насколько человек лучше овцы, как вы думаете?
Один писатель, над которым Энсон с Евой смеялись (и потому я читал его тайком), однажды написал:
Вполне возможно, раса, которая совершенно не заботится о спасении одного индивидуума, призвана освободить пространство от более слабой, построенной на гуманных принципах цивилизации. Но люди устроены по-другому – в основе нашей культуры лежит убеждение, что если одному человеку нужна помощь, то остальные не должны высчитывать, во что эта помощь обойдётся. Слабость ли это? Возможно. Но, может быть, это единственная сила, что сохранит и спасёт нас на безбрежных просторах Галактики.
Простите за пафос, но генсек Мирхофф тогда предал, пожалуй, последнюю оставшуюся у меня святыню.
Может, стоило начать ядерную войну. Может, стоило спалить ко всем чертям этот проклятый Ближний Восток и эту проклятую землю, названную «святой» не иначе как в приступе сарказма.
Исламское Государство до сих пор не принято в Организацию. Мирхофф наладил связь с новым руководством и содействовал перерождению ИГ в чуть менее страшную химеру. Это добавило ему политических очков, да и матери тех, кто мог погибнуть во время третьей фазы «Рамадана», должно быть, скажут ему спасибо.
Но пойди мы в те дни до конца, откажись мы от сделки с подонками, продолжи мы операцию – не ради уничтожения врага, а для спасения тринадцати человек, рискнувших жизнью, чтобы сделать наш мир чуточку лучше, – сегодняшний день был бы другим. Я в этом убеждён.
17. Зверь в Белом доме
– Проснись, Америка! Я взываю к тебе, Америка, пробудись, великая страна! Проснитесь, американцы, проснитесь и заголосите! – кричал Бальдир Санит, которому оставался год до избрания президентом Соединённых Штатов. – Страна, основанная христианами, страна, всегда ставившая свободу превыше всего! Великая страна, которая должна вести за собой, быть пастырем мира! Охранять его от греха, своим примером доказать, что возможно царствие Божье на Земле! Мы должны были вести человечество в Рай, а привели его куда, я спрашиваю? Куда мы привели человечество?
…В ад, в ад, в преисподнюю, в разврат, на дно, во грех и в пропасть, прочь от Господа, в другую сторону от Бога, к Антихристу, в публичный дом, в Содом с Гоморрой, к новому Потопу, в Вавилон, к Башне, к Зиккурату, к Концу времён, к копытам Всадников, к звукам Трубы, к холму Мегиддо!
– Как мы сбились с пути? Почему из поводырей мы превратились в ведомых, в стадо, которое увели в пустыню и обрушили на него дожди из змей и золотых тельцов, из новых законов, которые мы исполняем, не читая и не зная, кто написал их! Почему мы позволили надругаться над собой? Почему мы, нация Бога, сдались без боя? Мы даже не поняли, что проиграли, и продолжаем думать, что всё нормально, всё о’кей! Как можно быть слепыми, соотечественники? Как можно добровольно выколоть себе глаза? Вместе с Каином убить Авеля, уйти в землю Нод и сказать: «Разве мы сторожа братьям нашим?» Скажите мне, разве правильно это – предавать себя?
Нет, нет, о нет!
– Мы сторожа братьям своим, мы люди веры, мы благодарны Господу, мы молимся Ему. Но молитв недостаточно! Нужно раскрыть глаза. Разве Америка не умирает? Разве, умирая, она не тянет за собой весь мир? Разве её разложение не приведёт весь мир к Апокалипсису?..
Бальдир Санит, которого очень скоро начнут звать просто Зверь, свирепо оглядывает стадион и расплывается в улыбке в напряжённой тишине.
– Политики… Политики твердят о праве. О судах, о реформе образования, о медицине и об армии… Об отношениях с Организацией, о бюджете, о деньгах, о науке… Убеждают нас отдавать голоса за их планы по развитию экономики, за левую или правую модель, за соцзащиту или социальные лифты… Я не буду так говорить. Я задам всего лишь один вопрос. Я задавал его много раз и президентам, и лидерам партий, и Организации. Я спрашивал: зачем? Ради гражданина? Ради человека? Но разве человеку в первую очередь нужно сытно питаться и безбедно жить? Будет ли такой человек счастлив? Будет ли его жизнь полной – или он всё равно будет страдать и жизнь его будет мрачной и бестолковой, пока он не найдёт Бога? Только Бог, только Смысл может сделать нашу жизнь лучше. И если мы будем говорить о том, что лечит тело, но не лечит дух, то рано или поздно создадим себе бессмертные тела, но душ в них не останется. Мы станем роботами. Пустыми механизмами. Можно оправдываться,
