Биллтоу откашлялся.
— Я сам обыщу Финна и Маларки, Пайк.
— Как обычно, Артур.
Биллтоу проигнорировал дерзость — это могло бы повлечь за собой разборку по поводу тайно припрятанных алмазов, — но мысленно решил перевести Пайка надзирать за уборкой нечистот. То, что замечания Пайка граничили с дерзостью, было плохо само по себе. Кроме того, до Биллтоу доходили слухи, что Пайк продает информацию шайке «Убойных баранов» в Килморе в обход своего старого друга Артура.
Биллтоу наклонился над краем ямы, вглядываясь в освещенную лампами бездну. В темной воде мерцал колокол, с каждым ударом испуская протяжный, гулкий звон. Сквозь грязный иллюминатор видны были лишь смутные движущиеся тени. Надо полагать, Финн и Маларки заняты добычей алмазов.
«Удачи вам, Соленые. Принесите дядюшке Артуру золотое яичко».
Биллтоу снова сплюнул табачную жвачку и на этот раз попал в яму, точно на резиновый воздуховод колокола. Он гордо хмыкнул, подмигнул Пайку и зашагал к лестнице, предпочитая встретить Финна и Маларки, как только те поднимутся на поверхность.
— Эй, Артур! — окликнул его Пайк. — Куда это ты? Селедочки захотелось?
Биллтоу нахмурился. С Пайком определенно нужно что-то делать.
— Нет, горбатый лысый клоун. Просто спешу честно делать свое дело.
— Точно. Это второе объяснение, которое пришло мне в голову.
У Пайка, как у большинства тупиц, иногда случались вспышки проницательности.
Внутри водолазного колокола Конор Финн и Отто Маларки сражались, словно дьяволы. Разрезая воздух, их самодельные мечи пели и при столкновении испускали снопы искр. Оба обильно потели и дышали так интенсивно, что уровень воды у их ног постепенно поднимался — они расходовали воздух быстрее, чем шла его накачка.
— Балестра[78] у тебя получается топорно, — тяжело дыша, сказал Конор. — Изящнее, Отто. Ты не кабан в загоне.
Маларки натянуто улыбнулся.
— Кабаны — опасные животные, Конор. Не побережешься, и они проткнут тебя насквозь.
С этими словами, нарушая правила фехтования, он отбросил меч и ринулся на противника, широко раскинув руки.
Конор среагировал молниеносно: рухнул на живот и откатился в сторону, с силой ударив Маларки по ногам. Тот тяжело рухнул, стукнувшись виском о колокол. К тому времени, когда он восстановил дыхание, Конор уже приставил трезубец к его горлу.
— Твои волосы выглядят хорошо, — сказал Конор. — Здоровый блеск.
Маларки приосанился.
— Это не один ты заметил. Я ем жирную рыбу, как ты посоветовал. Она дорого мне обходится, и я ее терпеть не могу, но готов пострадать ради таких-то результатов.
Конор помог Маларки встать.
— Надо больше практиковать балестру. Это прыжок танцора, а не пьяное спотыкание. Но если не считать этого, прогресс у тебя налицо.
Маларки потер голову.
— И у тебя тоже. Ловко ты сейчас перекатился. Никогда в жизни не видел бойца лучше тебя, Конор. Существует искусство фехтования, в основном испанское, но отчасти французское. Существует кулачный бой, который я назвал бы немецким искусством. Но есть еще и резкие, точные удары руками и ногами, что я отнес бы к восточным единоборствам. Я видел одного типа в Уэст-Энде,[79] он там демонстрировал как раз такие удары. Тогда я посчитал, что это трюк, но теперь рад, что не высказал ему своего мнения.
В сознании Конора вспыхнул образ Виктора, но он усилием воли потушил его.
— Я много путешествовал и учился то тому, то другому.
Маларки почувствовал раздражение.
— Типичный ответ Конора Финна. Большинство людей здесь жаждут, чтобы кто-нибудь выслушал их историю. Даже рассказывают ее стенам. Но только не Конор Финн. Ты занимаешься со мной уже два года, но за это время я узнал о тебе не больше десятка фактов. Самый бросающийся в глаза — что борода у тебя разноцветная.
Стоя на коленях, Конор наклонился, разглядывая в воде начавшую отрастать бородку. Насколько ему удалось разглядеть, в ней были волоски светлые, рыжие и даже несколько седых. Конечно, наличие седых волос в бороде шестнадцатилетнего юноши — вещь необычная. Не важно. Благодаря этому он выглядит лет на пять старше.
За прошедшие два года он полностью изменился. Исчез долговязый, худощавый юнец, захлебывавшийся слезами в первую ночь заточения, и его место занял высокий, мускулистый, крепкий молодой человек, сумевший заслужить уважение со стороны товарищей по несчастью и охранников. Может, люди и не любили Конора, не искали его общества, но никто не осмеливался оскорблять его или вмешиваться в его дела.
— Тебе нужно сбрить бороду, — заметил Маларки. — Никто не замечает твоих прекрасных волос, только эту крысиную бороденку.
Конор выпрямился. Его светлые волосы были стянуты позади ремешком — чтобы не мешали работать. Их оттенок стал немного темнее с тех пор, как он перестал выходить на солнечный свет.
— Внешний вид меня не волнует, Отто, не то что тебя. Меня волнует дело. Расскажи-ка, сколько у нас в запасе?
— Уже много, — ответил Маларки. — Семь мешочков надежно припрятано, вот сколько сейчас. Все на грядках со сведой.
Конор удовлетворенно улыбнулся. Это по его совету Биллтоу приказал посадить растения под названием сведа солянковая.[80] По виду они напоминали водоросли, были устойчивы к воздействию соли и поставляли дешевую еду для заключенных, что позволяло Биллтоу прикарманивать еще несколько фунтов в месяц, экономя на их питании. Конечно, за грядками ухаживали пленники; именно тогда Маларки со своими «баранами» и прятали там украденные алмазы.
— Правда, пока они в земле, толку нам от них не слишком много, — продолжал Маларки. — Разве что они пустят ростки, но тогда Биллтоу обдерет их дочиста.
— Доверься мне, Отто, — сказал Конор. — Я не собираюсь оставаться тут всю жизнь. Так или иначе, я сумею забрать наши камни и пошлю твою долю твоему брату, Зебу. Это я обещаю тебе, друг мой.
Отто обхватил его за плечи.
— У «баранов» есть и свои источники, но с таким богатством мой брат сумеет дать кому надо взятку, чтобы вытащить меня отсюда. Я стану свободным человеком и смогу разгуливать по Гайд-Парку[81] со своими замечательными волосами.
— Я добьюсь своего, друг мой. Или погибну. Если ты не выйдешь на свободу в течение года, это будет означать, что я мертв.
Маларки не стал попусту болтать языком, прося Конора рассказать детали его плана. Конор Финн неохотно раскрывал свои карты. Поэтому Маларки сменил тему.
— Беджер Бирнс все еще не заплатил свой взнос, — сказал он. — Может, пора немного прижать его?
