доисторические времена змеи действительно ели…
— Детенышей динозавров? — Реджи визжит, практически вскакивая со своего места в то же время, когда Джаспер произносит это, и они оба смеются. Я тоже начинаю смеяться, несмотря на то, насколько это тревожно.
— Отвратительно, — добавляю я, и мальчики смотрят на меня как на сумасшедшую.
— Мама не разрешает мне иметь змей, — сетует Реджи. — Поэтому у меня есть головастик. Но он уже на пути к тому, чтобы стать лягушкой.
— Мило, — говорит Джаспер. — Я бы хотел на него посмотреть.
— Я как — нибудь приведу его в школу, — радостно говорит Реджи.
Я поджимаю губы, стараясь сохранять спокойствие. У Реджи наконец — то появился друг.
Затем мое сердце замирает, потому что все, что я хочу сделать, это рассказать Андре.
— Я имею в виду, ты можешь подержать его сейчас, если хочешь? — говорит Джаспер, с надеждой глядя на меня.
— Определенно нет, — говорю я. — А теперь все пристегните ремни безопасности, или я никуда не поеду.
— Ты говоришь как моя мама, — говорит Реджи.
— Насколько ты понимаешь, сейчас я такая и есть.
— Он собирается вернуться? — спрашивает Реджи, когда мы высаживаем Джаспера и подъезжаем к его дому. Он держится одной рукой за открытую дверь, одна нога болтается на дороге.
— Кто? — спрашиваю я, хотя и знаю, кто. Внезапно я чувствую себя такой уставшей.
Реджи поднимает на меня бровь. — Ты знаешь, кто.
Я вздыхаю. — Наверное, нет, если ты хочешь знать правду.
Реджи поджимает губы. Я думаю, что он собирается снова затронуть эту тему, но вместо этого он просто говорит: — Ну, я скучаю по нему. — Он спрыгивает (в буквальном смысле, так как его ноги слишком коротки, чтобы достать до земли) и бежит по дорожке, где его мама ждет у открытой двери. Она машет мне рукой. Я машу в ответ.
— Я тоже, — говорю я вслух, хотя там никого нет, чтобы это услышать.
Позже тем же вечером, свернувшись калачиком на диване рядом с удобным креслом отца, я наблюдаю за двумя полицейскими детективами, которые идут по следу убийцы, оставившего в живых несколько жертв за один месяц. Они сидят перед компьютером, ожидая, когда ДНК обнаружит совпадение, и только потом определяют, что серийный убийца умер за три месяца до убийства этих женщин.
— Да ладно, — восклицаю я.
Отец поднимает руку, чтобы заставить меня замолчать. — Они разберутся, — говорит он. — Они всегда разбираются.
Я устраиваюсь поудобнее, не желая признаваться никому, кроме себя, что мне это действительно нравится.
— Ну, что случилось? — спрашивает отец, выключая телевизор во время рекламной паузы.
— Что ты имеешь в виду под 'что случилось'? — Я запихиваю попкорн в рот.
— Ну, почему ты сегодня не гуляешь, не катаешься на аттракционах или с друзьями?
— Не хочу, — говорю я с набитым ртом. — Слишком много всего на уме.
— Твое портфолио? — спрашивает папа, и я киваю, но на самом деле это гораздо больше, чем просто портфолио. Потому что именно тот человек, на которого я рассчитывала в подобных ситуациях, когда чувствовала себя в тупике, не хочет со мной разговаривать. — Не теряй надежды, милая, — говорит мой папа, и мне требуется секунда, чтобы понять, о ком он говорит. — Эва согласилась дать тебе еще один шанс, потому что ей не терпится увидеть, на что ты способна. Ты должна продолжать настаивать.
Я снова протягиваю руку в чашу. — Иногда слишком сильное надавливание на вещи может сломать их. Может быть, у тебя правильная идея.
Мой отец выглядит озадаченным. — Что?
Я изучаю свои руки. — Я имею в виду, что вы с мамой технически разошлись много лет назад. И теперь вы живете вместе, как будто все нормально, но это явно не так… и вы не были вместе лет шесть.
Мой отец наклонился вперед. — У меня определенно были некоторые неудачи. И я знаю, должно быть, трудно это видеть. Тебе кажется, что это легко, просто взять и идти дальше. Но для нас это тяжело. С этим местом связано много воспоминаний. Многие из них очень хорошие. Весь этот город — часть нас самих. — Он смотрит на меня. — Кстати, это часть и твоей сущности. Раньше тебе здесь нравилось. Ходить в походы за полевыми цветами, ходить в яблоневый сад, гонять вверх и вниз по той крошечной горе, которую едва можно назвать горнолыжным курортом. Ты проводила все свое время в том запущенном амбаре на участке Тессы, так что мне приходилось практически тащить тебя домой по ночам. Ты не можешь отказаться от места. Ты не можешь просто стереть его с лица земли и попытаться начать все сначала. Ты должна работать с ним. Сделать так, чтобы оно тебе подходило.
Я перестаю жевать, думая о том, что сказала Эва по телефону. О том, что работа, которую я делала в студии, не показывала мой процесс. Не показывала, кто я есть. Но амбар — это уже часть меня. Может быть, это еще один шанс.
Я встаю, попкорн падает с моего тела.
— Куда ты идешь? — Мой отец внимательно наблюдает за мной.
— Думаю, ты только что подал мне идею. — Амбар, место, которое я всегда мечтала отремонтировать, использовать для чего — то, кроме вечеринок и костров. Я могу сделать из него что — то особенное.
Отец наблюдает за мной. — И ты не собираешься говорить мне, что это такое, не так ли?
Я качаю головой. — Нет, пока я не выясню, возможно ли это.
Я подхожу к нему и кладу руку ему на плечо. — Но папа, если я собираюсь выяснить, как работать с этим городом… — Я останавливаюсь.
— Что? — говорит он.
— Как ты думаешь, ты тоже можешь попробовать? Попробовать сделать то, что раньше приносило тебе радость?
Он прочищает горло. — Я могу попробовать. — Но я вижу, что он это не всерьез.
Когда я поднимаюсь наверх, я слышу, как снова включается телевизор.
Чарли на заднем сиденье. Отзывы:
— Даже когда она в плохом настроении, Чарли всегда делает так, чтобы я чувствовал себя желанным гостем. Лучшая часть моего дня, уступает только уроку биологии. — Реджи
— Она спокойно отнеслась к моей змее. — Джаспер
21
— Ты хочешь отремонтировать амбар? — спрашивает Тесса, скрестив руки перед грудью. Мы стоим на ее участке, прямо под большой дверью амбара, на которой я прикрепила ряд планов, вместе с изображениями, которые я вытащила из Интернета и из глубин моей спальни. Фотографии с наших ночевок. Старые фотографии родственников Тессы, гордо стоящих перед амбаром, когда он был только построен. Полевые цветы, шерстяные одеяла и керамика местного производства для
