– Что ещё интересного и дельного рассказывает спасённый кок? – спросил Егор. – И где он находится сейчас? Можно с ним поговорить?
Фруде Шлиппенбах скорчил кислую физиономию – как будто съел дольку незрелого португальского лимона – и ответил, непонятно поглядывая на стоящую рядом Саньку:
– Ничего интересного он больше не рассказывает. Потому, что его крепко связали, в рот вставили надёжный кляп, после чего заперли в боцманском чулане… Почему – заперли? Светлейшая княгиня Александра так велела, а спорить с ней – совершенно небезопасно для жизни и здоровья…
– Саня? – Егор вопросительно посмотрел на жену. – В чём дело?
Сашенция задумчиво прищурилась на пролетавшую в небе одинокую белую чайку и рассказала странную историю:
– Во-первых, глаза у этого типа очень, уж, нехорошие – холодные такие, оценивающие, расчётливые и противные. Не нравятся мне такие глаза… Представился этот неприятный тип датчанином по имени – Людвиг Лаудруп. Представляешь, Людвиг Лаудруп?! Подозрительно… Родился он, мол, в крохотной рыбацкой деревушке под городом Копенгагеном. Ага, ещё одно нехорошее совпадение! Мол, долгие годы плавал корабельным коком на мирном торговом судне, потом неожиданно налетела пиратская эскадра Эдварда Теча – Чёрной Бороды. Капитана, штурмана и боцмана флибустьеры безжалостно повесили на мачтах, а его, несчастного и безобидного Людвига Лаудрупа, заставили плавать – по-прежнему коком – но уже на пиратском судне… Ну, учитывая все эти странности и, главным образом, нехорошие глаза спасённого старичка, я и приказала – немедленно его связать и арестовать. Сопротивлялся дедуля – как матёрый раненый медведь! Но, конечно же, справились. Слава Богу, моряки на «Луизе» силой не обделены, – при последних Санькиных словах Фруде Шлиппенбах довольно и одобрительно хмыкнул.
– Да, всё это очень интересно! – задумчиво протянул Егор. – Только, вот, зачем надо было – кляп ему запихивать в рот?
Санька брезгливо и презрительно поморщилась:
– Не люблю, когда при мне грязно выражаются! Особенно, когда во всю глотку, – невесело усмехнулась: – Представляешь, Саша, этот подлый злыдень, когда ему в рот засовывали кляп, умудрился одному из матросов прокусить до кости указательный палец.
– Странные дела! – удивлённо покрутил головой Егор. – Только, ведь, пленнику пить-есть иногда требуется…
– Раз в двенадцать часов ему вынимают кляп изо рта, поят и кормят. Я же не чудовище какое, в конце-то концов, а, наоборот, женщина добрая и милосердная.
– Но, ведь, злобный кок опять может кого-нибудь цапнуть за палец…
– Уже не может! – слегка покраснев, заверила Сашенция. – Ты же знаешь, что моя любимая игрушка – пистолет. А у пистолета, кроме всех прочих достоинств, имеется ещё и очень тяжёлая рукоятка…
Через трое суток, пользуясь попутным ветром, «Луиза» вошла в бухту городка «Сан-Анхелино». Крошечная такая бухточка, симпатичная, словно бы игрушечная. На берегу – в художественном беспорядке – вольготно разместились сотни три-четыре разномастных домишек, над которыми возвышалось солидное здание величественного католического собора. Вдоль побережья – по обеим сторонам от посёлка – хорошо просматривались бесконечные банановые и апельсиновые рощи.
По причине недостаточной глубины бухты, «Луиза» бросила якоря в одной четверти мили от берега.
– Там наблюдается нездоровая суета и откровенная паника! – дисциплинированно доложила Санька, не отрываясь от окуляра подзорной трубы. – О, оказывается, что вдоль набережной из прибрежных камней сложено некое подобие крепостного вала, а в специальных «гнёздах» установлены мощные пушки. Визуально – гаубицы… И эти гаубицы – в спешном порядке – сейчас готовят к стрельбе! К ним подносят и подкатывают чугунные ядра, в специальных бронзовых чанах, установленных на длинных треногах, разводят огонь… Однако!
– Совершенно ничего неожиданного! – саркастически усмехнулся шкипер Фруде. – Серьёзные морские суда редко посещают эти края. Особенно, такие красавицы-бригантины. Особенно, под таким странным флагом, на котором изображена златоглазая чёрная кошка – на фоне розово-алой утренней зари… Впрочем, как уверял адмирал Людвиг Лаудруп, в этой большой деревне нам совершенно нечего бояться, – сменив тему, громко прокричал: – Эй, боцман! Не ленись, исчадье ада! Быстро спускай шлюпку на воду!
Шлюпка, в которой расположились – кроме матросов-гребцов – капитан Шлиппенбах, Сашенция (изысканно причёсанная, в выстиранном и старательно наглаженном платье) и Егор, пристала к берегу, заползя носом на белоснежный песок пологой косы.
– Ничего себе! – выдохнула Санька, с помощью Егора выбираясь из лодки. – Какие они все…, разноцветные!
И это было истинной правдой, встречающая их толпа состояла из четырёх-пяти десятков мужских физиономий – самых разных цветов и оттенков: белых, лимонных, жёлтых, коричневых, иссиня-черных, серо-буро-малиновых…
«Испанцы, англосаксы, негры, метисы, мулаты, индейцы…», – старательно перечислял наблюдательный внутренний голос.
От толпы встречающих, скромно расположившейся метрах в двадцати пяти от уреза воды, отделился, зашагав вперёд медленно и грузно, очень высокий и толстый негр среднего возраста, одетый как патентованный испанский идальго, разве что на его левом боку – вместо длинной шпаги – красовался чуть заржавевший палаш самых устрашающих и невероятных размеров. Ну, и многочисленные металлические колечки и костяные палочки, вставленные в мочки ушей и в чёрный мясистый нос, несколько выбивались из образа благородного испанского дворянина. Не говоря уже о красно-зелёных узорах татуировок на выпуклых щеках…
– Меня зовут – дон Сезар! Я бывший раб с хлопковой плантации, а нынче – губернатор Сан-Анхелино! – остановившись в трёх метрах от путешественников, густым басом – на неплохом английском языке – важно сообщил толстяк. – Сан-Анхелино – свободный город! Мы – сами по себе, и никому не подчиняемся! – после этого сообщения, в свою очередь, перешёл к вопросам: – А вы, господа, кем будете? Какому королю служите? Вы, конечно же, не похожи на обычных пиратов, но… Что означает ваш, безусловно, красивый, но – достаточно – странный флаг?
– Он означает только то, что мы не служим никому – из земных королей! – торжественно ответил Егор, демонстративно трогая пальцами приметную пиратскую серьгу в левом ухе. – Плаваем, вернее, ходим по морям, где захотим…
– Ни у кого, при этом, не спрашивая разрешения! – пафосно закончила фразу Санька.
Светло-карие глаза толстого негра неожиданно расширились и значимо округлились, а их обладатель от удивления даже – насколько ему это позволял сделать немалый собственный вес – подпрыгнул на месте.
– Заветная серьга! – зачарованно выдохнул дон Сезар, не отрывая взгляда от левого уха Егора. – Значит, снова братство «Белых флибустьеров»!? Значит… А где же? Извините, сэр, но вас я не знаю…
– Так, вот, получилось, – доходчиво объяснил Егор. – А адмирал Лаудруп, он же – Датский Кок, подойдёт на днях, – сняв с головы треуголку, он пару раз вежливо взмахнул ею и представился: – Меня зовут – сэр Александэр. Эта прекрасная дама – моя жена, леди Александра. Мой спутник – шкипер бригантины «Луиза» – Фруде Шлиппенбах…
Губернатор Сан-Анхелино, чуть смущаясь, вынул из кармана штанов белоснежный платок (в смысле, светлую тряпицу), промокнул крупные капли пота на щекастом лице (на морде – самого зверского вида – чего, уж, там!), и торопливо пояснил причину своего радостного волнения:
– Это просто отлично и замечательно! Тогда, может быть, нам и удастся выстоять… Я имею в виду – Сан-Анхелино. Единственный свободный город на всём карибском побережье… Дело в том, господа и прекрасная леди Александра, что сюда направляется пиратская эскадра Эдварда Теча – дьявола во плоти – по прозвищу Чёрная Борода. Говорят, что на этот раз он собрал под чёрным флагом более двадцати корабельных вымпелов…
Егор – уже было – раскрыл рот, чтобы донести до сведения уважаемого губернатора последние новости, но в последний момент почувствовал, как под его рёбра многозначительно ткнулся острый локоток Сашенции… Почувствовал, и послушно промолчал.
– Не беспокойтесь понапрасну, уважаемый и милый дон Сезар! – объявила, лучезарно и томно улыбаясь, Санька. – Эскадру Чёрной Бороды мы уже уничтожили. В полном составе. Несколько суток назад. Как, да что? Это очень долгий рассказ. Может, потом, когда-нибудь, если мы подружимся, то я расскажу и более подробно. Может быть… На борту нашей «Луизы» находится пленный – единственный, кто остался в живых – со стороны пиратов – в той переделке. Он представляется безвредным корабельным коком… Может, это и так. А, быть может, и нет. Глаза у него очень, уж, нехорошие, противные такие.… Есть ли среди ваших, э-э-э…, уважаемых соратников, сэр губернатор, опытные люди? Пожилые, виды видавшие, знающие в лицо – пиратскую братию? Говорите, что это старый итальянец по прозвищу – «Вторая пинта»? Тридцать лет был пиратом, а потом раскаялся, одумался и всё такое? Что же, неплохо! Я думаю, что надо сделать так…, – неожиданно замолчала и многозначительно посмотрела на Егора.
