полезай стели. Темнеет уже, — строго глянула она и на Анну. — Идем, отец Але, они тут без нас управятся.
Дмитрий глубоко вздохнул, проводив ведьму взглядом. Девушка в этот момент уже взобралась на полати за занавеску, и снаружи виднелись светлые маленькие стопы. Анна то тянулась куда-то вглубь спального места, то подавалась назад, и тогда в поле зрения попадали округлые бедра, в таком положении очень туго обтянутые тонкими чиньскими штанами.
Он несколько мгновений понаблюдал за этим волнующим зрелищем, потом насилу оторвал взгляд и предупредил:
— Я на двор выйду.
По-хорошему, и все принципы требовали именно этого, ему сейчас следовало уйти на постоялый двор. Здесь уже, если верить местным, на нежить не наткнешься, а город небольшой, за час всяко дойдет. И он даже был готов на этот шаг, несмотря на накатившую усталость, и даже дождь готов был потерпеть… до того момента, как вышел из ведьминого дома.
Дождь продолжал шелестеть по листве, окрестные деревья гасили ветер, не позволяя ему разгуляться, но все равно даже здесь задувало. А самое главное, дождь принес за собой холод. Дмитрий не мог бы сказать, насколько сильно упала температура, но стоило шагнуть на крыльцо, как по телу прошла зябкая, противная дрожь. А стоило представить, что сейчас придется опять натягивать мокрую и холодную одежду, как вся решимость разом выветрилась.
И за те несколько минут, пока он нашел позади дома немудреные деревенские удобства и вымыл руки под висящим там же умывальником, Косоруков успел заметно подмерзнуть. Конечно, можно попытаться пробежаться и, даст Бог, не окоченеть за время дороги, но…
Еще с минуту постояв на крыльце, он плюнул на собственную совесть и вернулся в домашнее тепло, пахнущее травами. Если ни Анну, ни всех остальных, включая священника, не беспокоят вопросы приличий, то с чего упираться ему?
Кажется, он до сих пор не мог отделаться от первого впечатления и продолжал считать Анну благовоспитанной девушкой из приличной семьи. Несмотря на ее одежду, револьвер и все остальное. А стоило бы вспоминать деревенские нравы, которые всегда были проще. Не впервой же, что он так за эти приличия вдруг уцепился?..
С мысли сбила вышедшая в сени Анна.
— Я постелила, можешь укладываться. Но, чур, я у стенки. Там очень холодно?
— Там мокро, — ответил Дмитрий. — Накинь что-нибудь, простудишься.
— Ой да ладно, как будто зима.
— Послушай умного человека, — неожиданно поддержала его ведьма, вышедшая в сени со старой и потертой стеганой душегрейкой в руках. Вторая, почти такая же, была надета на ней самой. — На, накинь. И пойдем, поможешь. А ты иди, иди, мужчина мне без надобности, — махнула она рукой на Косорукова, не дав тому слова сказать.
Джия сунула ноги в легкие тапочки, выудив их из-под лавки, молча подождала, пока гостья обуется, и кивнула на дверь, веля выходить первой.
— Чем я могу тебе помочь? — полюбопытствовала Анна, когда они вышли на крыльцо.
— Скорее, я тебе могу. Мне казалось, ты хотела что-то спросить наедине.
— Хотела, — вздохнула градоначальница и слегка смутилась. О проницательности и понятливости Джии она знала, не удивлялась, но все равно не была готова к этому прямо сейчас.
— Про него? — легко сообразила ведьма и выразительно кивнула на дверь за спиной. — Хороший. Шаоци точно сказал бы, но по мне — он тебе подходит. Уж точно куда больше, чем все горожане, вместе взятые.
— Еще ему бы об этом сказать, — вновь тяжело вздохнула Анна. — Посоветуй, как его удержать здесь? Мне совсем ничего в голову не приходит…
— Надеюсь, ты не просишь у меня приворота? — сощурилась ведьма.
— Нет, ты что. Мне же он нужен какой есть, а не чучело самоходное.
— Ах вот оно что, не просто здесь удержать, но уже "нужен"? — Джия вопросительно, с насмешкой приподняла брови. — Ты его сколько, второй день знаешь?
— Второй. А чувство такое — что всю жизнь… Умом понимаю, что глупость, и непонятно, куда я так спешу, и что мы почти незнакомы. Но чем лучше его узнаю, тем больше не хочу отпускать. Так ты поможешь?
— Чем смогла — помогла, — усмехнулась ведьма. — А что до твоего вопроса… Такого поди удержи на привязи. Да и не нужен он тебе, привязанный, а то бы и на приворот согласилась. Если судьба — сам останется. Ты, главное, не горячись и его не торопи. Спугнешь.
— Упырей не испугался, а меня испугается? — неуверенно улыбнулась Анна.
— Медведь — хозяин тайги, он ничего не боится. Но и в драку просто так не полезет, уйдет от чего-то угрожающего и непонятного. А человек чем хуже? Не суетись, говорю же, спешка до добра не доводит. Ступай к своему медведю под бок, да не очень шумите там.
— Да ну тебя, — рассмеялась Анна, но почти сразу раздосадованно нахмурилась. — То не спугни, а то — под бок… Он, по-моему, не очень-то доволен такой ночевкой.
— Ох как тебя проняло, — растерянно качнула головой Джия. — Неужто и правда влюбилась? Не о том волнуешься. Он же о твоей чести девичьей печется, потому и упирался. С таким переживать стоило бы, если бы ему все равно было. В душу я к нему не заглядывала, и даже если попросишь — не стану, это его дело. Но и без того скажу: по-мужски он к тебе уж точно неравнодушен. Тут, конечно, не про любовь речь, но и не про безразличие — тем более. Я тебя утешила?
— Спасибо, мне и правда полегчало, — улыбнулась Набель. — Помогать тебе, как понимаю, не нужно?
— Ступай, без тебя разберусь.
Отношения у Анны с ведьмой сложились своеобразные. Джие было чуть меньше сорока, пусть и выглядела она гораздо моложе, и богатый жизненный опыт вкупе с даром делали ее главной советчицей едва ли не для всех жительниц Шнали. С глупостями к ней старались не бегать, потому что ведьма очень не любила, когда ее отвлекали по пустякам, но в серьезных делах в помощи или хотя бы совете не отказывала.
Для Анны, которая выросла без матери, ее место Джия, конечно, не заняла, они не были настолько близки, но во многих вещах именно ведьма была ее наставницей, и вообще, с полного
