Отец строго настрого запрещал подходить ближе, рассказывал, что находились безумцы, которые взбирались на самый верх. Кто-то даже считал, если окунуться в пламя, можно получить бескрайнюю мощь, несравнимую даже с силой огненных лордов. Смельчаки превращались в пепел, тем все и заканчивалось. Так закончилась и история предыдущего короля Флоссии — Сигизмунда. Он мнил себя избранным. Вот только горел точно так же, как и простые смертные.
Те же, кто взбирался высоко, но не прыгал в жерло, сгорал от магического перенасыщения на месте или в ближайшее время, если не использовал магический успокоитель — редкое зелье, способное выровнять баланс сил.
Из этого делаю вывод, что передо мной далеко не простой лекарь.
Во-первых, сильный маг, как минимум, двустихиец, раз смог увидеть мой огонь и его нестабильность.
Во-вторых, маг дома воды, зелье стабильности на рынке днем с огнем не сыщешь.
В-третьих, учитывая, что меня принесли из дворца, он наверняка мог быть связан со двором.
— Вы знаете, что со мной случилось, — констатация факта.
— Магический всплеск! Такое бывает очень редко, при контакте с первозданной мощью огня. У источника, например. Или при использовании сил в паре с очень сильным магом.
Точно Андреас! Его рук дело, вот даже не сомневаюсь!
— Ирда, где кристалл?
— Герцогиня, позвольте, мне нужно вас осмотреть. Все подождет.
Нехотя подчинилась доктору. Из-за неожиданного приступа так и не получилось принять ванну, поэтому Ирда избавляла меня от липкой одежды прямо в присутствии лекаря. Впрочем, как меня учила матушка — лекарь не мужчина, он специалист. Наверное, будь передо мной даже первый красавец, а не сухонький старичок пусть и с крепкими руками, которые уверенными сильными движениями делали свое дело, я бы никогда не смогла представить его в качестве возлюбленного.
Мужчина приложил ладони к моей груди, закрыл глаза и замер. Попросил сначала дышать, затем не дышать, затем задержать дыхание на вдохе и выдохе, проделал то же со спины, трогал голову, осматривал пальцы и ногти, глаза. Затем вопросы-вопросы-вопросы, которым, казалось, не будет конца и края. Мне самой хотелось спросить его о многом, но даже не пыталась. Слишком уж сосредоточенным и серьезным выглядел доктор Штойнхойнт. Закончив, он позволил Ирде накинуть на мои плечи халат и, отерев подбородок ладошкой, вздохнул.
— У меня для вас не очень хорошие новости, герцогиня. Ваше сердце…
Ирда всегда была впечатлительной, но сейчас, невзирая на правила этикета, приложила ладошку к груди и с судорожным вздохом плюхнулась в кресло. Сдвинув брови, доктор продолжил:
— Ваше сердце работает не совсем обычно.
— Ирда, выйди, пожалуйста, — попросила, когда из глаз девушки брызнули слезы, а худые плечики начали подрагивать. Она яростно замотала головой, но я была непреклонна. — Ирда!
— Но, ваша светлость!
— Сейчас же! — пришлось сделать строгое лицо. Нехотя камеристка поднялась и вышла, но, судя по всхлипываниям под дверью, стояла и подслушивала. — Ирда, мы тебя слышим. Ты нам мешаешь!
Застучали каблучки, а затем все стихло. Понимаю, что это было жестоко, но никто не должен видеть мое волнение, мою слабость. В этот миг мне стало по-настоящему страшно и чужие слезы лишь больше нервировали. Обязательно извинюсь перед ней. Она добрая и преданная, но мне самой нужна поддержка. Поддерживать других сейчас не было сил.
— Продолжайте, пожалуйста. Что вы имеете в виду?
— У вас довольно странные изменения, похожие на аритмию и метаболические нарушения в сердце.
— Странные изменения?
— Все симптомы свидетельствуют об аритмии и метаболических нарушениях, но у меня имеются некоторые сомнения, вызванные профессиональным чутьем.
О профессиональном чутье я знала не понаслышке, а потому и тени улыбки не было на лице.
— Нужно понаблюдать за вами, — почесав подбородок, задумчиво произнес мужчина.
— Ну, что ж. От этого никто не умирал, это нервное.
— Герцогиня, — резко осадил доктор. — Аритмия в любой миг может обернуться остановкой сердца. Вы сами говорили, что чувствовали, как оно замирает!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Но бьется заново, — нервно улыбнулась, стараясь не придавать значения словам доктора.
— До поры до времени. Если не лечить ваш недуг, все может закончиться плачевно, — он открыл кожаный портфель и достал оттуда два небольших пузырька из темного стекла. Затем извлек лист, перо и, расположившись за журнальным столиком, принялся писать. — Я оставляю вам лекарства. Принять нужно прямо сейчас. Далее по три капли утром, три капли вечером, перед едой. Они стабилизируют ваше состояние, улучшат кровообращение, успокоят нервную систему. Но необходимо будет приобрести дополнительно пилюли и изменить образ жизни.
Он какое-то время писал, а, когда закончил, подошел ко мне и протянул лист, покрытый мелкими символами. Пробежалась глазами и вскинула брови:
— Ну, знаете. Я не могу питаться одними овощами и не пить кофе!
— А жить без сердца можете?
— Не думаю, что все настолько плохо…
— Что ж. В таком случае, продолжайте жить, как жили. Но, когда попадете ко мне на операционный стол, не уверен, что смогу вам помочь, — жестко отчеканил мужчина, закрывая портфель. Говорил без нажима, без особых эмоций, но слова угодили прямо в цель. На операционный стол? Неужели все и правда настолько серьезно?
— Я не могу оставить работу! Что это за жизнь? Заедать помидоры оливками и лежать в кровати!
— Не лежать в кровати. Вам показана двигательная активность, но не чрезмерная! Работать можете, но без стрессов и желательно дома. Герцогиня, ваша профессия — соединять сердца, моя — лечить их. Но мы не можем заставить людей делать что-то помимо их воли, а потому лишь вам выбирать, какой будет ваша жизнь. Свое профессиональное мнение я высказал.
— Хорошо, благодарю, — совладав с нахлынувшими эмоциями, я мягко улыбнулась. — Доктор Штойнхойнт. Кто вас нанял?
— Не могу вам этого сказать, — мужчина пожал плечами и двинулся к дверям. — Всего доброго, герцогиня. Я приду через пару дней, проверить ваше состояние.
— Подождите! Что значит, не можете сказать?
— Человек, что оплачивает мои услуги, настаивает на конфиденциальности, и я не могу нарушить данное ему слово.
— Да кто узнает? — нахмурилась, но в ответ доктор протянул ладонь, на которой вспыхнула огненная метка. Слов не осталось. Я смотрела на закрытую дверь с открытым ртом и хлопала глазами, словно фарфоровая кукла. Огненная метка?!
— Ирда!!! — закричала так, что стены вполне могли дрогнуть, будь я магом Дома земли. — Переговорный кристалл, немедленно!
Девушка влетела в комнату с кристаллом в руках уже через несколько минут. Она все еще всхлипывала, плечики ее подрагивали, глаза красные. Хотела сразу же связаться с братом, но совесть вгрызлась острыми зубками и не отпускала.
— Ирда, прости мою резкость. Все хорошо. Я не умираю. Доктор прописал капли и велел купить пилюли. Возьми листок и отправь кого-нибудь в аптеку. Пусть экономка выделит деньги. И подготовь дневное платье, мне необходимо на работу.
— После всего, что…
— Ирда, — надавила я, но в этот раз добавила улыбку. — Мне приятна твоя забота, но не забывайся, пожалуйста.
— Хорошо, ваша светлость. Пожалуйста, берегите себя!
Оставшись наедине с кристаллом, я настроила заклинание и, пока ожидала ответа брата, глупо улыбалась. Все же, приятно, когда о тебе заботятся. Помню, когда отец привел Ирду в наш дом, я не понимала, зачем мне — маленькой девочке — в помощницах другая маленькая девочка. Но он, как всегда, оказался мудр! Мы с Ирдой выросли вместе и учились всему вместе. Я как быть герцогиней, она как быть камеристкой. В итоге, я уже не представляю себе жизни без нее, а она, уверена, многое отдаст за мое благополучие, потому что просто не может иначе. Именно поэтому без раздумий поехала со мной в столицу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Брат ответил далеко не сразу.
— Присцилла. Доброе утро.
Голос встревоженный, назвал меня полным именем. Вот ведь пакостник!
