Как и ожидала Эмили, на балу они нашли над чем посмеяться. Леди Пламсбери в роскошном желтом платье, расшитом жемчугом и желтыми бриллиантами, выглядела столь монументально, что все четыре молодые леди сумели сдержать улыбку, зато подруги хозяйки бала, облаченные в богатые, но безвкусные туалеты, не смогли оставить невозмутимой даже саму мисс Соммерсвиль.
В перерывах между танцами девушки подходили к дивану, где с удобством расположилась Эмили, не заботясь о том, что станет с ее платьем.
Леди Гренвилл не оставалась одна на протяжении всего бала. Полюбоваться ее сказочным туалетом подходили юные леди и их матушки и тетушки, Генри Говард не забывал приносить своей наставнице бокалы с малиновым шербетом и тарелочки с самыми разными пирожными.
Леди Пламсбери, кажется, не нашла изъянов во внешности Эмили, о чем говорил ее одобрительный взгляд. Леди Гренвилл позволила Хетти немного припудрить ей лицо и шею, чтобы кожа не выглядела такой бледной, а в душном зале щеки ее очень быстро порозовели. Черты лица, от природы тонкие, обострились из-за почти постоянно испытываемой ею боли, но в иные дни, когда нога не так сильно беспокоила, Эмили могла считаться почти красавицей.
Как и обещал, или, лучше сказать, угрожал, лорд Гренвилл, он пригласил свою супругу на танец в самом начале бала.
– Надеюсь, ты не жалеешь о гонораре миссис Мюриэл. – Эмили старалась удерживать его взгляд, не позволять Уильяму смотреть на кого-нибудь, кроме нее. – Твоя бабушка соизволила улыбнуться, а ее подруги не смогут сказать, что внук выбрал в жены невзрачную серую птичку.
Лорд Гренвилл подхватил шутливый тон, но веселье не сделало его синие глаза более яркими.
– Полагаю, половина присутствующих здесь дам мечтает заполучить твои перышки, а миссис Мюриэл придется набрать бог знает сколько помощниц, когда к ней слетится целая стая серых горлинок, мечтающих превратиться в райских птиц. Я мог бы разбогатеть, если бы брал с нее по шиллингу каждый раз, когда ее попросят сшить такое же платье, как у моей жены.
– Почему ты так в этом уверен? – Эмили подумала, что танца с Генри она, пожалуй, уже не выдержит. – Не знала, что ты разбираешься в нынешней дамской моде.
«А раньше ты наверняка знал, как называется каждая деталь, Луиза всякий раз навещала нас в новом туалете и говорила, что ее дорогой Уильям не устает любоваться ею».
– Возможно, но я способен разглядеть зависть на лицах женщин, которые тебя рассматривают.
– А восхищение мужчин? – Похоже, она кокетничает с человеком, за которым замужем уже четыре года!
– Ты всегда была хорошенькой, так что меня не удивит наличие у тебя нескольких поклонников. – Лорд Гренвилл чуть улыбнулся. – Если бы не эта травма, ты могла бы выйти замуж, за кого пожелаешь, и тебе не надо было бы довольствоваться хмурым вдовцом.
«Я и так вышла замуж за того, за кого пожелала, – подумала Эмили. – Но ты еще не готов услышать это».
– Уверена, множество дам в этой комнате бесконечно мне завидуют. И вовсе не из-за платья, или не только из-за платья. Даже будучи хмурым вдовцом, ты весьма привлекателен. Там одна леди в зеленом просто пожирает тебя глазами. Пожалуй, мне пора начать волноваться.
– Ты же знаешь, ни одна из этих леди не сравнится с твоей сестрой, так что беспокоиться тебе не о чем.
«Ох, Уильям, хотя бы сегодня ты мог этого не говорить!»
Эмили ничего не ответила, и остаток танца они провели молча. Лорд Гренвилл отвел супругу к дивану, где собрались в кружок молодые леди. Хотя леди Гренвилл полагалось находиться среди замужних матрон, Уильям знал, что Эмили терпеть не может слушать их болтовню. Она, к счастью, была не одинока в стремлении продолжать чувствовать себя молодой и беззаботной – у самого дальнего дивана собрались не только девушки на выданье, но и молодые замужние женщины, желающие похвастаться перед подругами обручальным кольцом, посоветовать менее удачливым девушкам, на кого из джентльменов стоит обратить внимание, да и просто стремящиеся оказаться подальше от жалящих взглядов уважаемых сплетниц вроде леди Пламсбери. Несколько дам постарше устроились на диване, одним своим присутствием пресекая неподобающе легкомысленную болтовню юных девушек.
Эмили присела рядом с миссис Меллотт, стараясь сохранять на лице выражение безмятежного довольства, хотя нога ее уже заныла после единственного танца. Она смотрела, как лорд Гренвилл танцует с Джейн Соммерсвиль – на балах и танцевальных вечерах Уильям непременно приглашал на танец каждую из подруг жены. Он также танцевал с кем-нибудь из знакомых ему леди, а затем удалялся в бильярдную, курительную или куда-то еще, где джентльмены могли поговорить на интересующие их темы или просто отдохнуть от женской болтовни.
Миссис Меллотт, дородная дама с пышной прической, наводящей на мысль о шиньоне, воспользовалась случаем, чтобы выразить восхищение платьем леди Гренвилл и ее изяществом, маскирующим хромоту. Эмили нечасто виделась с миссис Меллотт, но считала ее добродушной и независтливой, а потому не обиделась на откровенное замечание.
– Могу я осведомиться об успехах вашей племянницы? – спросила она в свою очередь.
– О, прилежание Кэтрин выше всяких похвал. Директриса пансиона недавно написала мне, что Кэти уже нечего делать в классах, она выучила все, что учителя могли ей предложить. – Миссис Меллотт восторженно затрясла тройным подбородком. – Я могла бы забрать ее из пансиона уже в этом году, но бедняжке придется провести там еще год. Моя дочь Эвелин начала выезжать, и я не могу заниматься поисками жениха еще и для Кэтрин. Вы же понимаете…
Эмили понимала. Сестра миссис Меллотт ненадолго пережила своего мужа, скончавшегося от опухоли в животе, и миссис Меллотт пришлось присматривать за племянниками, Филиппом и Кэтрин Рис-Джонсами. К счастью для нее, Филипп, серьезный и вдумчивый молодой человек, успешно завершил образование и принял в свои руки управление довольно обширным поместьем, а Кэтрин в шестнадцать лет еще продолжала жить в пансионе.
Муж миссис Меллотт был не так богат, как покойный мистер Рис-Джонс, и его супруга беспокоилась о подходящих партиях для трех своих дочерей. В таких обстоятельствах заботиться о племяннице было сложно, а позволить Кэтрин жить вдвоем с братом, как Джейн и Ричард Соммерсвиль, она не могла из опасений, что без женской опеки Кэти не сумеет удачно выйти замуж. Вот если бы Филипп женился, тогда другое дело! Но молодого Рис-Джонса не так давно постигло разочарование в любовных делах – девушка, за которой он ухаживал в Лондоне, предпочла ему другого джентльмена.
Леди Гренвилл еще немного поболтала с миссис Меллотт. Рассуждения этой дамы о видах на замужество Эвелин прервал Говард, явившийся пригласить Эмили на медленный вальс.
– Если ты не готова, не буду уговаривать тебя. – Генри нередко выказывал удивительную для мужчины чуткость.
– Я обещала тебе танец. – Леди Гренвилл оттолкнулась ладонями от дивана и поднялась на ноги. – Только один этот вальс, а потом буду весь вечер смотреть, как веселятся другие.
– Что ж, я постараюсь веселиться на славу, чтобы тебе было на что посмотреть.
И потом, когда они уже танцевали:
– Я поболтал немного с Ченнингом. Он, кажется, не одобряет всю эту пышность. Мы с Джорджем слышали, как он говорит своему отцу, что в возрасте леди Пламсбери не подобает выставлять себя на обозрение.
– Николас всегда казался мне очень скучным. Счастье, что мы с ним видимся так редко, – заметила Эмили.
После смерти деда Уильяма, старого лорда Пламсбери, титул унаследовал двоюродный племянник, страдающий подагрой мистер Ченнинг. Его сын Николас, молодой джентльмен лет двадцати трех с водянистыми голубыми глазками и тонкими губами, был жестоко разочарован, узнав, что к титулу прилагается лишь небольшое поместье, а львиная доля состояния остается за леди Пламсбери.
Ее семья не могла похвалиться длинным списком именитых предков, но компенсировала этот недостаток капиталом. Талант приумножать его вместе с материнским молоком впитывали все члены этой семьи, и леди Пламсбери не была исключением. Ее супруг полагал, что женится на деньгах, но стараниями стряпчих своего отца леди Пламсбери сумела оставить за собой право распоряжаться большей частью приданого, которое ее собственные поверенные вкладывали так ловко, что к моменту смерти лорда Пламсбери его жена без заметного ущерба для себя могла передать новому лорду родовое имение семьи Пламсбери. Она же владела бесчисленными акрами земли, несколькими домами и ценными бумагами, которые ценила, несмотря на их название, гораздо меньше, чем свои луга и поля.
Новоиспеченный лорд Пламсбери остался доволен тем, что получил от едва знакомого ему дядюшки, а вот мистер Николас Ченнинг сперва порывался устроить судебную тяжбу, надеясь отобрать у старухи все нажитое ею в браке с его двоюродным дедом. Отец сумел отговорить сына от бесполезной траты времени и денег, справедливо полагая, что хорошие отношения с леди Пламсбери предпочительнее военных действий.
