– Сама не знаю, что на меня нашло, наверное, все дело в том, что после пикника у Дафны у меня так сильно болела нога… – Эмили решила немного разжалобить Джейн. – Коротко говоря, я подумала, что твоя Энн могла бы выручить Кэролайн на эти две недели. Ты же все равно больше времени проводила с Даффи.
– Почему же ты не сказала мне сразу? Конечно, я была бы рада оказать любезность леди Уитмен. – Джейн смотрела на подругу с недоумением – иногда Эмили действительно вела себя странновато.
– Я не хотела, чтобы все в округе узнали, что у лорда и леди Уитмен так скверно обстоят дела с хорошей прислугой, – потупилась Эмили, немного опасаясь переиграть. – Некоторые дамы сочли бы эту новость хорошим поводом для бесед за чаем.
Как и ее горничная, Джейн тут же поняла, что беспокойство Эмили вовсе не было надуманным. В последние несколько лет, когда найти умелую горничную стало едва ли не труднее, чем небогатому джентльмену выдать замуж одну из семи дочерей, хорошо подобранный штат прислуги в доме какого-нибудь богатого лорда вызывал зависть и уважение соседей. Лорд Уитмен как раз и относился к таким джентльменам, и вывихнутая нога горничной его младшей дочери не должна была оставить пятно на его репутации и лишить леди Уитмен звания блестящей хозяйки великолепной усадьбы.
– Я вынуждена согласиться с тобой, но ты могла бы сказать мне об этом раньше, – после недавнего разговора Джейн осмелилась лишь на легкий упрек.
– Прости, я была слишком озабочена будущим счастьем Сьюзен, – покаянно ответила Эмили. – И прошу тебя, не рассказывай никому о том, где на самом деле находится Энн. Моя мать наверняка заговорит с тобой об этом, но остальным лучше не знать.
Джейн согласно кивнула, и обе подруги сочли тему горничных исчерпанной, она и так слишком докучала им в последние несколько недель. Ричард был призван обратно, чтобы выпить еще чая и доесть кекс, и вскоре брат и сестра откланялись.
Эмили перешла на террасу в ожидании, когда Генри вернется с прогулки и расскажет, насколько благосклонно Сьюзен принимала его любезности. Когда Ричард устранится с пути мисс Холтон, юная леди перестанет сравнивать с ним Говарда, вернее, сравнение теперь будет не в пользу ветреного Соммерсвиля, и кто знает…
Леди Гренвилл была очень, очень довольна. Теперь ей нечего было желать для своих друзей. Даже если Сьюзен и Генри не обретут счастья друг в друге, она сделала для этого все возможное. Пусть Ричард продолжает свой роман с Дафной, если хочет, а Джейн ищет брату другую невесту.
Сама же Эмили достаточно потратила времени на переживания о друзьях, пора вернуться к заботам о себе. На балу леди Пламсбери она должна быть красивой и удивить своего супруга очарованием, усилить которое поможет сияние бриллиантов. Лорд Гренвилл не узнает, как дорого обошелся ей его подарок, да ему и не нужно знать. Она исполнит его требование, и он должен отблагодарить ее за это хотя бы одним танцем!
Или она наберется смелости и выскажет ему все, что думает о его пренебрежении!
17
Владельцы придорожных гостиниц, расположенных по пути в поместье леди Пламсбери, в этот июльский день могли неплохо заработать. Вереницы карет и легких колясок в сопровождении всадников на протяжении двух дней неторопливо продвигались к желанной цели, останавливаясь там и тут, чтобы передохнуть, размять ноги, поболтать, обрести новых знакомых и обсудить их со старыми.
Не все, подобно внуку леди Пламсбери, были приглашены переночевать в доме старой леди, поэтому процессия растянулась и на следующий день.
Лорд Гренвилл с женой и кузеном выехал рано поутру тринадцатого июля, отчасти из желания проделать весь путь, как можно меньше сталкиваясь с соседями. Постоянные разговоры о празднике бабушки уже изрядно раздражали его, тем более что они велись и в сугубо мужской компании.
Джордж Пейтон надеялся, что бал леди Пламсбери развлечет его жену и по возвращении в его доме воцарится относительное спокойствие.
Соммерсвиль не скрывал намерения очаровать как можно больше наивных юных леди, одну из которых, возможно, он сам найдет неотразимой.
Доктор Вуд опасался, что безудержные танцы повредят здоровью молодых девушек, а обильный стол – джентльменам. Сам он собирался соблюдать умеренность и в том, и в другом. К его радости, Сьюзен поглядывала на мистера Говарда ласковее, чем когда бы то ни было. Пусть Генри и не казался любящему дядюшке идеальным женихом для племянницы, уже одно то, что Говард не был Ричардом Соммерсвилем, прибавляло ему привлекательности в глазах почтенного доктора.
Лорд Мортем мечтал быть представленным и заслужить благосклонность одной леди, мать которой и старая леди Мортем были подругами в годы юности. Обе леди не так давно возобновили переписку и, узнав, что сын одной и дочь другой до сих пор не заключили помолвку, пожелали соединить своих детей.
Соседи заметили охлаждение лорда Мортема к мисс Холтон и поспешили приписать его влиянию на сына леди Мортем, не допускавшей и мысли о браке ее отпрыска с племянницей доктора. О том, как на лорда Мортема могла повлиять компаньонка его матушки, мисс Гилбертс, никто и не подозревал. Впрочем, ее чары способны были лишь отвлечь джентльмена от мисс Холтон, но ни в коем случае не поколебать его намерений выбрать супругу, достойную в будущем стать хозяйкой в доме лорд-канцлера.
Даже викарий Кастлтон говорил о бале! Джемайма простудилась в один из дождливых дней, и весь клан Кастлтонов опасался, что бедняжка не сможет поехать к леди Пламсбери. Это было бы настоящей катастрофой, ведь Кастлтоны редко получали приглашения в богатые дома, расположенные в удалении от Торнвуда. Бесконечная доброта леди Пламсбери упоминалась преподобным и его супругой так часто, что лорд Гренвилл предпочитал держаться подальше от викария и миссис Кастлтон.
Генри Говард, к счастью, вовремя заметил, как хмурится его кузен при упоминании о дне рождения леди Пламсбери, и не заговаривал с Уильямом о предстоящей поездке чаще, чем того требовала необходимость.
Нынешним утром лорд Гренвилл все больше молчал, втайне мечтая, как едет обратно по окончании празднества. Леди Гренвилл, оживленная и веселая, болтала с Говардом и поддразнивала его.
Эмили решительно отказалась от немаркого серого дорожного платья с небольшим турнюром. Ей хотелось предстать перед супругом во всем великолепии с самого начала поездки.
Невзирая на укоризненные вздохи Хетти, она надела платье теплого рыжевато-коричневого цвета с более темной отделкой. Турнюр украшали кокетливые атласные бантики, отливающие медью, которые и приводили в отчаяние Хетти – после поездки они неминуемо должны были превратиться в бесформенные комочки смятой ткани. Но леди Гренвилл не собиралась жалеть платье, тем более что испорченную отделку всегда можно отпороть, отгладить и пришить заново либо украсить турнюр цветочной гирляндой. Все это предстояло делать горничной, но за свои труды Хетти получала достаточно, чтобы не роптать вслух на неожиданное проявление безрассудства хозяйки.
В нарядном платье и маленькой шляпке, украшенной цветами апельсинового дерева из оранжереи, Эмили являла собой прелестную картинку. В полумраке кареты ее бледность не была заметна, густые пепельные волосы были высоко подобраны, чтобы открыть тонкую шею и не причинять их обладательнице мучения, если день выдастся жарким, мягкие желтые перчатки обтягивали изящную ручку, а больная нога удобно опиралась на скамеечку, так что молодая женщина могла на время забыть о своих болях.
Вчера она записала в дневник все подробности разговора с Джейн и ее братом, а затем и свои впечатления от короткой беседы с Генри, задержавшимся на прогулке неприлично долго.
«Кажется, наша Сьюзен так восторгалась поведением Говарда во время трагедии в доме Пейтонов, что начала видеть в нем едва ли не рыцаря из ушедших времен. Только бы он сам не испортил этот новый образ чрезмерным обожанием! Я говорила ему, что на балу необходимо проявить чудеса дипломатии и выказать мисс Холтон подобающее внимание, но без подобострастия. Пусть она увидит, что он способен понравиться и другим молодым леди, а не только Джемайме Кастлтон! Я всегда подозревала, что Сьюзен довольно ревнива, а ревность может послужить опорой для любви, как об этом писал тот испанец. Как это ни скверно с моей стороны, но я должна молить небеса о том, чтобы сердце моей юной подруги оказалось непостоянным и поскорее прогнало всякое воспоминание о Соммерсвиле. Постоянство чувств Сьюзен лучше приберечь для своего будущего мужа».
– Ты ведь потанцуешь со мной, Эмили? Ты не танцевала со дня своего рождения. – Генри улыбнулся своей наставнице.
– О, конечно же, дорогой друг! – Леди Гренвилл не стала поворачивать голову, чтобы посмотреть, слышит ли эти слова ее супруг, или же Уильям давно заснул. – Вряд ли моя нога позволит мне больше одного танца, и я охотно подарю его тебе.
