Личная комната Ло Фана была очень простой. Ряды мечей, копий, ножей и огнестрельного оружия, включая пистолеты, изготовленные на Западе, располагались по стенам, на которых не было никаких украшений. Деревянный мозаичный пол очень блестел. Единственными предметами мебели были соломенный тюфяк, покрытый грубым шерстяным одеялом, деревянный стол, возвышающийся над полом на один фут, и небольшой комод.
Мажордом наместника сидел на полу, скрестив ноги, читая объемистый документ, когда девушка вошла в комнату. Лицо его ничего не выражало, он опустил документ на стол текстом вниз, потом указал жестом на соломенный тюфяк.
Прежде чем начать говорить, Элис тщательно расправила юбку и потом пересказала, что она подслушала.
Ло Фан сверлил ее взглядом, но не прерывал. Когда она закончила, он спокойно сказал:
— Расскажи еще раз.
Она повторила свой рассказ.
Он кивнул головой, помог ей встать и неуклюже похлопал ее по плечу.
— Ты поступила правильно, — сказал он. — Иди и никому это не рассказывай. В течение двух дней не возвращайся в общину чужестранцев. Никто не должен узнать о роли, которую ты сыграла.
— Что станет с опиумом? — спросила она, поднявшись на ноги.
Его улыбка напоминала усмешку скелета, и он не шутил.
— Не бойся. Никто не выкурит и трубки.
— Что станет со свиньями, Брюсом и капитаном судна? Как бы мне хотелось увидеть, как им отрубают головы на площади Великого храма!
Выражение лица Ло Фана стало задумчивым.
— Если бы у меня был выбор, — сказал он, — я задушил бы шелковым шнурком сначала одного, потом другого. — Он вздохнул и пожал плечами. — Не обременяй себя этими проблемами. Оставь их тем, кто знает лучше, как с ними поступить.
Девушка покорно склонила голову и сразу же ушла.
Ло Фан быстро поднялся по ступенькам во внутренний рабочий кабинет наместника, крошечную комнату, заполненную статуями, настенными флагами и старинными вещами. Воздух был наполнен запахом фимиама, курящегося из двух бронзовых сосудов в виде головы льва. Хотя вечер еще не наступил, были зажжены две масляные лампы за грудой подушек, лежащих на полу. Дэн Дин-чжань, божественное проявление Небесного императора, сидел на подушках в бесформенном старом халате из выцветшего шелка и в вышитых туфлях, видавших лучшие дни.
Он поднял на лоб очки в металлической оправе и отложил в сторону красивую рукописную книгу старинной поэзии одна тысячного года, которую читал.
— Твое лицо говорит мне, что есть проблемы, Ло Фан. Неужели у меня никогда не будет одного часа, которым я мог бы распоряжаться сам?
Не тратя время на вступление, мажордом повторил, что ему рассказала Элис Вонг.
Наместник снял очки и удалил почти невидимую пылинку длинным ногтем мизинца.
— Брюс — уважаемый член английской общины, имеющий свою собственную факторию, он стал здесь богатым. Что ты знаешь о морском капитане?
— Он — ничто, ваше превосходительство, — сказал Ло Фан с нескрываемым презрением. — Еще один жадный заморский дьявол, который заслуживает, чтобы ему отрубили голову, после того как он будет подвергнут мукам пятидесяти дней и ночей.
— Я знаю тебя. Я уверен, ты хочешь, чтобы я послал войска на факторию к Брюсу, захватил опиум и арестовал виновного.
— Конечно, ваше превосходительство. Они преднамеренно нарушают и пренебрегают законами императора. Такое бесстыдное поведение нельзя терпеть.
Дэн Дин-чжань рассеянно протер очки полой своего длинного халата.
— Мне говорил Сун Чжао, кому я доверяю, что сэр Уильям Эликзандер воспитанный и сочувствующий человек. Тем не менее он командует эскадрой мощных военных кораблей. До настоящего времени только три корабля стояло на якоре в дельте. Сейчас их пять. Их орудия могут убить тысячи наших людей, спалить множество домов, если они будут вести огонь по Кантону. И конечно, Эликзандер вынужден будет сделать это, если мы войдем в Вампу и захватим двух британцев. Он будет выполнять приказы тех, кто стоит над ним, так же как и я подчиняюсь своему хозяину, императору. В своих многочисленных письмах Эликзандер предупреждал меня, что он вынужден будет сделать, если мы захватим англичан, и не будет иметь значения, какое преступление они совершили.
— Вы позволите этим чужестранцам безнаказанно уйти, превосходительство?
Дэн Дин-чжань взял пахучую палочку из сосуда из слоновой кости, разломил ее на четыре части и бросил в курительницы.
— В настоящее время мои руки связаны шелковыми плетями и чугунными оковами. Китай слишком слаб, чтобы начинать войну с англичанами. Их огромные корабли сделают посмешище из наших военных джонок. Прицельный огонь их стрелков уничтожит рядовой состав наших бедных войск, прежде чем они произведут единственный выстрел из своих древних мушкетов. Двор в Пекине знает, я хорошо знаю, и только ты отказываешься понимать, Ло Фан, что Срединное царство понесет большой урон в войне с англичанами.
Вена запульсировала на темени, бритой головы мажордома.
— Тогда никакого вреда не будет причинено этим проклятым чужестранцам, которые осмелились пренебречь указами императора?
— Пока мы не можем их тронуть.
— И никакой несчастный случай не может с ними произойти? — В голосе Ло Фана слышалась просящая нотка.
— Никаких несчастных случаев, — сказал наместник твердо и выдал свое волнение тем, что сначала снял чехольчик с длинного ногтя, а потом надел его назад.
— А что с опиумом, который, возможно, именно сейчас ввозится контрабандой в Вампу?
— А, опиум! Его достаточно, я уверен, чтобы сделать рабами и бедняками многие сотни наших невежественных людей. — Дэн Дин-чжань взял книгу стихов и заботливо трогал ее. — По закону я имею полное право конфисковать его, выбросить в бассейн и дать ему намокнуть, чтобы уничтожить его. Это убьет мою золотую рыбку. Нужна щепетильность для принятия официальных мер в таком деле, как это. Если я буду вовлечен, сэр Уильям Эликзандер будет вовлечен тоже.
Улыбаясь, Ло Фан обнажил свои зубы.
— Существуют другие средства, которые можно использовать, превосходительство.
— Ты слишком смышлен и проворен для меня, Ло Фан. Помни, твое место ниже, и разреши мне дать совет.
Мажордом принял упрек и, опустив голову, пробормотал извинения.
Наместник улыбнулся.
— Я вспоминаю, — весело сказал он, — что читал о поваре из Запретного дворца во времена Мина, который знал более тысячи способов приготовления кожи утки. Все блюда были сочные и вкусные.
Темные глаза Ло Фана загорелись.
— Я понимаю, превосходительство. Будьте уверены, ваши приказы будут выполнены.
