Студенты, как я уже писал, питались всем, что им удавалось достать. У Саши же эта проблема решалась на научной основе. По его расчетам, наибольшим отношением количества калорий к стоимости продукта обладал яичный порошок, которым в то время нас обильно снабжала Америка. Ребята с интересом наблюдали за его трапезой: в кружку с холодной водой насыпалось две ложки яичного порошка, и после перемешивания эта бурда с аппетитом поедалась. Саша был сыт, бодр и весел.
Однажды я был свидетелем очередного розыгрыша. Двое в Сашиной комнате сели играть в карты в “очко”, якобы на деньги с явным расчетом на то, что Саша обратит на них внимание. Так и получилось. Очень быстро один из них начал крупно “выигрывать”. Саша забеспокоился: “Ребята, может быть, хватит”. Но, куда там. “Проигрывавший” начал занимать деньги у соседей и тут же их спускать. “Как тебе не стыдно, ведь ты обираешь своего же товарища”. Деньги кончились, и тут на кон было выставлено самое дорогое студенческое достояние – хлебная карточка. Больше Саша терпеть не мог: “Ты – подлец, ты – негодяй, немедленно верни все, что ты награбил, я не могу тебя видеть и не смогу жить с тобой в одной комнате.”
Инициатором другого розыгрыша, к моему стыду, оказался я. Это было во время нашей работы над дипломными проектами. В это время в Ленинграде гастролировал Вольф Мессинг, и разговор у нас зашел о новом тогда явлении, впоследствии названном парапсихологией. Кто-то высказал предположение о том, что существуют люди, обладающие такими свойствами, но ничего об этом не знающие. Я быстро обошел несколько ребят и после этого говорю Саше: “ Мне кажется, что ты, Саша, можешь обладать этим даром. Давай попробуем”. Без особого сопротивления Саша согласился. Процедура предлагалась следующая: кто-то из ребят загадывает какое-нибудь слово, и Саша после минутного расслабления называет первое пришедшее ему в голову слово. И производится сверка этих слов. Произошло “чудо” – почти полное совпадение (для большей убедительности мы договорились, что иногда Саша будет “ошибаться”). Саша настолько обалдел, что не сообразил потребовать от загадывающих (на самом деле они ничего не загадывали) записать загаданное слово на бумажку. Не исключено, что наш “эксперимент” был одной из причин того, что Саша всерьез заинтересовался этим спорным явлением, и вся последующая жизнь Саши была самым тесным образом связана и с парапсихологией, и с парапсихологами (а иногда и просто с психами).
Это был не розыгрыш, а скорее, просто неумное использование Сашиной популярности и его добродушия. Однажды я захожу с улицы в вестибюль общежития и вижу толпу ребят удивленно, а большинство со смехом взирающих на портрет в траурной рамке, висящий на стене. Портрет широко улыбающегося Саши Фуксмана. А под портретом “некролог”, точное содержание которого я не помню, но смысл был примерно таков: погиб в результате любовной катастрофы. Некоторым оправданием глупой шутки, если она вообще может быть оправдана, является то, что Саша был предупрежден и вроде бы не возражал.
За годы моего пребывания в Ростове Саша мало изменился. И внешне, и по характеру жизни. Можно сказать даже больше. Его “чудачества” с получением собственной комнаты получили больший простор. Если в общежитии и в нашей комнате у Февралевых они “помещались”, в основном, в деревянном сундучке, то теперь вся площадь комнаты была в его полном распоряжении. Помимо хранения таких предметов, которые “могут когда-нибудь и для чего-нибудь пригодиться”, о которых я рассказывал раннее, он теперь начал хранить газеты и журналы, имея в виду, что наступит такой период в его жизни, когда у него появится время для их прочтения или более глубокого осмысливания. Шкафов у него не было, а зачем они ему – связки макулатуры лежали на полу, вначале по углам, а потом везде, куда удастся всунуть.
Позже он стал проявлять большой интерес к парапсихологии, йоге и вообще ко всем необычным явлениям. Причем его интерес был не поверхностный, а характерный для всех его начинаний – основательный. Более того, он глубоко верил почти что во все, что выходило за пределы нормы. И обижался на людей сомневающихся. Он стал покупать книги по всем спорным темам, их выпускалось все больше и больше, кое-какие ему удавалось прочесть или просмотреть, но большинство он оставлял на потом. и складывал на полу – не очень эстетично, но зато удобно. На работе к Саше относились с уважением, его повысили в должности, сделали старшим инженером, но это оказалось пределом. Ему поручали иногда решать сложные инженерные задачи, но только такие, которые не имели жесткие сроки исполнения и которые по плечу лишь тем, кто добровольно идет на заведомые неприятности.
Пока еще без особого труда мы расчистили место для моей раскладушки. Прожили мы с Сашей душа в душу с августа до декабря 56-го года, хотя мне не всегда удавалось удержаться от дружеских замечаний и шуток.
В середине шестидесятых Сашины парапсихологические интересы вышли на более высокий уровень. Он стал активным членом неофициального ленинградского общества парапсихологов. Несколько раз он приглашал и меня на заседания и конференции этого общества, и я видел и необъяснимые чудеса и то, с каким вниманием руководители общества относились к Саше. Кстати, примерно в это время у Саши появилась какая-то неврологическая болезнь, настолько серьезная, что он вынужден был пользоваться палкой. Так вот, Сашины знания, в частности, в йоге и его вера в чудодейственную силу упражнений и внушений, его упорство, дисциплина позволили ему самостоятельно, без помощи врачей, избавиться от этой болезни. Много раз моя жена Нонна, по специальности врач, обращалась к Саше за советом по поводу каких-то медицинских проблем, и она всегда была в восторге от его рекомендаций.
Однако упросить Сашу посетить нас с каждым годом становилось все труднее и труднее. Каждый раз он говорил, что очень занят, что вот, может быть, во время отпуска ему удастся хоть немного разобраться с накопившимися делами и бумагами и тогда. через полгода или через год, он, возможно, придет. Иногда действительно проходило несколько лет, прежде чем нам удавалось его увидеть.
Однажды, это было давно, он встретил женщину, которая вызвала у него интерес. Не просто как женщина, а совсем по другим причинам. Эта женщина, звали ее Рита, перенесла в тяжелой форме менингит, стала не совсем нормальной, и поэтому была оставлена своим мужем. Вместе с маленьким ребенком, дочкой. Саша сразу же предположил, что она, при таком состоянии ее мозга, должна обладать парапсихологическими способностями. И он не ошибся – болезнь “наградила” ее этим даром. Саша ввел ее в свое общество и стал опекать, да так, как он мог и даже больше того. Он познакомил Риту с сыном своих соседей по квартире, Сергеем, которого он еще раньше приобщил к своим интересам. Настолько, что тот стал заниматься парапсихологией профессионально. Сергей и Рита с дочкой составили семью. Однако их удивительные способности не обеспечивали их материально. И Саша стал им помогать, отдавая все, что он мог дать, оставляя себе только прожиточный минимум, да и то лишь в его сверхскромном понимании. И так продолжалось больше двадцати лет.
Я ничего не рассказал о Сашиной семье, о его родителях. До войны они жили в Киеве, а после войны отец, мать и сестра переселилась в Кисловодск. Отец Саши был музыкант, скрипач высшей квалификации, концертмейстер симфонического оркестра. Я не помню ни одного раза, чтобы Саша пошел в филармонию – ни в студенческие годы, ни позже. И вот парадокс – он без всякого труда мог высвистать абсолютно точно, от начала до конца, любую симфонию Чайковского, а, скорее всего, не только Чайковского. Сашины родители вместе с дочерью жили недалеко от дома, где до войны Ноннины бабушка и дедушка снимали квартиру. В начале семидесятых, отдыхая в одном из кисловодских санаториев, Нонна, по просьбе Саши, зашла во двор дома его родителей. Соседи с большой теплотой вспоминали о родителях Саши, и нам это было понятно. Однако Саше нужен был адрес сестры, а вот сестра-то своего адреса и не оставила. Она была смертельно обижена на своего брата. После смерти родителей она очень нуждалась, попросила помощь у Саши, но тот из своих оставшихся крох ничего уже выкроить не мог, а трогать деньги, выделяемые для подопечных, не хотел. До конца своих дней он так и не узнал ни адрес, ни судьбу своей сестры.
Доскажу историю Саши Фуксмана до конца. Саша, он старше меня на четыре года, вышел в середине восьмидесятых на пенсию. А что такое советско-российская пенсия да еще в период перестройки, да еще для человека, который не имел никаких накоплений? Обыкновенная бедность, нищета. Саше оставляют постоянный пропуск на завод, чтобы он мог пользоваться заводской столовой, в которой добрые раздатчицы, с ведома начальства, бесплатно давали ему двойные – тройные порции гарнира.
