Кивнув, хватаю новую салфетку.
– Прямо в солнечное сплетение. Я в последний момент вспомнила, что он, скорее всего, в защитной раковине, поэтому, ну, знаешь, передислоцировалась. – Подавляю улыбку. – Его лицо стало таким же пунцовым, как его волосы.
Все еще обнимая меня одной рукой, папа одобрительно пожимает мое плечо.
– Пап, я не понимаю тех, кто называет меня шлюхой. Ведь шлюхам должен нравиться секс, должно нравиться спать со всем, что дышит? Будь я действительно такой, разве я не должна была стать самой популярной девушкой в школе, а не наоборот.
Приподняв руку, он похлопывает меня по голове.
– Ты этого хочешь?
– Нет, нет, я просто хочу, чтобы они оставили меня в покое. Я не понимаю, почему им нужно окружать меня, обзывать, угрожать, знаешь?
– Как они тебе угрожали? – Слышать резкий тон в его голосе приятно. Это внушает мне чувство… безопасности. Впервые за несколько недель я чувствую себя… практически хорошо.
– Друзья Зака. Джереми Линз и Кайл Морэн. Они окружили меня, словно стервятники, по очереди пытались облапать. Только я отбивалась от одного, подступал другой. Кайл сказал, что девушки вроде меня не достойны серьезных отношений. Потом Джереми сказал, что я бы хорошо смотрелась с его… – О, Боже, это мой папа. Я не могу это повторить. Не могу произнести те слова перед ним. Поэтому показываю жестом.
Папа сдавленно стонет, будто задыхается, и садится прямее.
– Почему парни думают, что это нормально?
Он долго молчит, опустив взгляд на свои руки. Они больше не обнимают меня за плечи. Сейчас они сжаты в кулаки.
– Грэйси, некоторые мальчики считают секс соревнованием. Конкурсом. Спортом. Девочки – всего лишь очки, которые нужно собрать. А некоторые девушки… – Внезапно папа хлопает ладонями по своим бедрам. – Ну. Именно так к тебе отнесся Зак.
– Папочка, он…
Он поднимает руку, чтобы перебить меня.
– Не имеет значения, что случилось на самом деле, Грэйс. Это невозможно доказать. Полиция не арестует Зака. Его не исключат из школы. Ты ничего не сможешь с ним сделать. Ты можешь только контролировать свою ответную реакцию. – Осмотрев меня, папа улыбается. – Думаю, это отличный старт. Одеваться, как полагается хорошей девочке…
Я резко поднимаю взгляд. Он действительно только что сказал это?
– Ого. Что это значит, черт возьми?
– Ну, милая, ты носишь слишком много кожаной и обтягивающей одежды с шипами, а это говорит мальчикам…
– Говорит им что? "Вот она я, мальчики, налетайте!"?
– О, я бы не так выразился.
– Как бы ты выразился? – Я откидываю одеяло, встаю, скрещиваю руки на груди. – Ты думаешь, это моя вина. Ты всерьез думаешь, что во всем виновата я, разве не так?
– Проклятье, Грэйс, ты облегчила дело! Ты была ночью в лесу, пьяная, и вырядилась как… как…
– Как шлюха.
Папины губы плотно сжимаются.
О, Боже. Я смотрю на него. Я унаследовала его глаза, его ДНК, его кровь, и он стыдится меня. Прежде чем успеваю что-нибудь сказать, входная дверь распахивается, из прихожей в комнату доносится топот маленьких ног.
– Папочка!
– Привет, пап!
Коди и Кит прыгают на своего папу…
Их папу.
Прижимаю ладонь к груди, потому что боль вернулась, на сей раз с компанией.
– Привет, Грэйс! – Мальчики набрасываются на меня следом. Я улыбаюсь через силу.
Входит Кристи, неся в руках несколько пакетов с продуктами, переводит взгляд с меня на отца. Температура в комнате падает на десять градусов.
– Ох. Я не знала, что ты заглянешь к нам в гости сегодня, Грэйс.
Загляну в гости? О, ясно. Мне нужно приглашение, чтобы прийти домой к моему отцу.
– Кирк, почему ты не сказал мне, что Грэйс придет. Я купила продукты с расчетом только на нас. – Кристи строит фальшивую гримасу, будто говорящую: "Ох, незадача", которая на самом деле маскирует злорадное ликование: "Как жаль, какая печаль", и мне хочется придушить ее этими долбанными фальшивыми жемчугами.
– Да, Кристи, я понимаю. Я не приглашена на ужин. – Можно подумать, мне кусок в горло полезет.
– Грэйс, ничего подобного. Просто…
– Грэйс, – перебивает ее папа. – Идем. Я отвезу тебя домой.
Домой. Конечно, ладно, какая разница.
В машине папа прочищает горло.
– Извини. Кристи любит все планировать и…
– Я понимаю, пап. – В моем имени нет буквыК, поэтому, полагаю, мне не место в Клубе. Словно меня это хоть Как-то волнует.
Мы с мамой живем не очень далеко от папы и Кристи. Я могла бы дойти пешком, только ему, наверно, нужно было почувствовать себя отцом, или вроде того. Мы останавливаемся на светофоре. Судя по часам на приборной панели, еще и двух нет.
– Почему ты дома в разгаре дня?
– Ох, у меня отпуск на этой неделе.
Я сглатываю кислоту, поднимающуюся к горлу из желудка, и просто киваю.
– Мило. Было бы куда милее, если бы я знала, что ты в отпуске. Может, мы могли бы заняться чем-нибудь вместе.
Он ерзает на сиденье.
– Мы с Кристи скоординировали наши графики так, чтобы провести эту неделю с мальчиками.
– Ах, с мальчиками.
Папа бросает на меня взгляд и вздыхает.
– Ладно тебе, Грэйс. Сделай мне поблажку. Тебе семнадцать лет. Мальчики еще маленькие и…
– И им не нужно проводить время с их сестрой-шлюхой.
– Проклятье, Грэйс. Так не честно. Я…
– Высади меня здесь. Я дальше сама дойду. – Сигнал сменяется на зеленый; он проезжает мимо школы.
– Грэйс…
– Слушай, я понимаю, пап, ладно? Ты хотел начать с чистого листа, – кричу я. – Извини, что "заглянула в гости", не дождавшись письменного приглашения. Просто высади меня здесь. – Отец сворачивает на Главную улицу, внезапно тормозит у тротуара и просто смотрит вперед, в то время как я подхватываю свою сумку и открываю дверцу.
Захлопнув ее за собой, слышу скрип покрышек, когда он делает резкий поворот на 180 градусов. Остаток пути преодолеваю пешком, мой гнев тлеет подобно пропитанной маслом тряпке вблизи от открытого пламени. Поверить не могу. Папа берет неделю отпуска и даже словом не обмолвится. "Эй, Грэйс, мы ведем мальчиков туда-то. Хочешь с нами?". Подумал ли он, что у меня, возможно, выдалась абсолютно отвратительная неделя, и мне бы не помешало нечто большее, чем пятиминутный разговор по телефону раз в неделю? Черт, нет. Я пинаю входную дверь, отчего та ударяется о стену прихожей. Шагаю на второй этаж, в свою комнату, бросаю сумку на кровать, моргаю, стараясь избавиться от режущего ощущения в глазах.
В доме тихо, если не считать единичных скрипов и стонов. Слишком тихо.
