— В лучшем случае, — хмыкнул Роджер.
— Он инвестор, — сказала Вирджиния.
— Наверное, да.
— Бедненький, ты как будто в облаках витаешь.
— Ничего, скоро пройдет. — Он поправил очки. — Как там Лиз?
— Спит, наверно. Я про нее и забыла.
— Отнесешь ей поесть?
— Проснется, попросит, тогда да.
— Сходи, спроси у нее, может, она есть хочет.
— Чего это я вдруг пойду, — возмутилась Вирджиния. — Если голодна, может сказать. Я ей не официантка.
— Ну и денек, — буркнул ее муж.
Она поставила суп на стол, и Роджер принялся сосредоточенно есть. Он шумно хлебал с ложки, и, глядя на него, она подумала, что так он не ел уже много лет. Когда она только познакомилась с ним, он, опустив голову, набрасывался на еду и жадно поглощал ее.
Ей вспомнился ужин у матери, в Мэриленде. Они впервые сидели за столом вместе. Он вот так же ел без остановки, не обращая внимания на Мэрион, не произнося ни слова.
В дверь позвонили. Вытерев руки, она побежала открыть дверь Чику.
— Спасибо, — сказал он и, сняв пальто, спросил: — Как он сейчас себя чувствует?
— Лучше. Ест.
Вдвоем они вошли на кухню. Роджер поднял взгляд на Чика.
— Хочу извиниться, — сказал Чик. — За то, что вас побеспокоил.
— Я просто устал. Скоро приду в себя. Выпейте кофе.
— Конечно, это вас надолго не задержит, — поддержала мужа Вирджиния.
— Ну хорошо, спасибо, — согласился Чик.
Он сел напротив Роджера. Вирджиния налила кофе обоим. Кофе Чик пил так же, как перед этим пил пиво. Он все мог оценить по достоинству, и он ей нравился. И как это он только мог связаться с Лиз?
— Лиз спит, — сказала она. — Мне не хотелось ее будить, и я ничем ее не накормила.
— Не дело это, чтобы она валялась на вашей кровати, — заявил Чик.
Его красноватое лицо светилось довольством. Она видела, что ему хорошо — сидеть в этой кухне и попивать кофе вместе с ней и Роджером. Чик уже решил, что деловой разговор он отложит. Позицию Роджера он принял как окончательную и теперь был настроен расслабиться, пока Роджер не передумает. То, что он не стал упорствовать, тоже тронуло ее. Необязательно решать все сразу. Роджер прав. Воскресный вечер — не лучшее время для обсуждения деловых вопросов. Взяв с полки третью чашку и блюдце, она налила кофе себе и тоже села за стол.
— Какая у вас милая кухонька, — заметил Чик.
— Маленькая, — сказала Вирджиния. — Зато здесь тепло.
Роджер спросил:
— Чего это вам вдруг вздумалось заняться розничной торговлей. У вас же все так хорошо устроено.
— Мне интересно, — сказал Чик.
— Денег вы на этом много не заработаете. Телевизоры приходится слишком часто ремонтировать по гарантии. Сервис съедает прибыль.
— Дело не в деньгах, — сказал Чик. — Смысл в том, что в этой области можно экспериментировать. Мне нужен опыт. Я думаю, это дало бы мне пространство, в котором я мог бы совершенствоваться.
И он стал рассказывать им о своей собственной работе. Он говорил и говорил. Вирджиния уже не слушала, но ее муж, казалось, слушал — во всяком случае, он внимательно смотрел на Боннера. Но этот взгляд был почти презрительным. И ему не было по-настоящему интересно. Увлекательная тема слияния компаний и расширения ни в малейшей степени не задевала его.
Как узко он смотрит на вещи, подумала Вирджиния. Прозябает на каком-то клочке земли. Доволен тем, что исправит один телевизор утром, другой вечером. Телефонные звонки… Живет в царстве пустяков.
— С кинескопом телевизора, — перебил Роджер Чика, — приходится работать в лайковых перчатках. Если вдруг треснет, надо сразу отойти.
— Я думаю, — кивнул Чик.
— Обычно трескается в горловине. Это не очень серьезно. Конечно, на пятнадцать-двадцать баксов влетаешь в среднем.
— В каждом деле свои профессиональные риски, — обобщил Чик. — В любом пищевом производстве существует проблема порчи и загрязнения.
— Раньше, — продолжал Роджер, — самой большой головной болью был кинескоп, даже больше, чем напряжение. Помню, рассказывали про одного рабочего на конвейере — трубка взорвалась, и цоколь с острыми штырями прошел парню сквозь живот и вылетел с другой стороны.
Чик, с свою очередь, поведал о крысе, запеченной в буханке хлеба, которую купила старушка в Сакраменто.
— Бабуля отсудила тысяч сорок, не меньше, — сказал он. — Крысы — это проблема.
Раздался какой-то шорох, и Вирджиния повернула голову. Из спальни вышла Лиз.
— Привет, — сказала она, сонно стоя в дверном проходе и опершись рукой о стену. — Я проснулась от запаха кофе.
— Как вы? — спросила Вирджиния.
— Лучше.
Окончательно придя в себя, Лиз подошла к Чику. Он похлопал ее по спине и притянул к себе.
— Можно мне кофе? — попросила она у Вирджинии. — Я сама налью, не вставайте.
— Может, съела бы чего-нибудь? — спросил Чик.
— Не хочу, — ответила Лиз, гремя чашками и кофейником у раковины. — Вирджиния, это мясной рулет? По-моему, к нему никто даже не прикасался.
— Я и забыла про него, — сказала Вирджиния. — Мы тут разговорились.
Чик внимательно посмотрел на жену:
— У тебя ужасный вид. Пойди-ка, сполосни лицо холодной водой.
Вернувшись к столу с чашкой кофе, Лиз призналась:
— Вирджиния, у меня никогда не получается сварить хороший кофе.
— Нет ничего проще. Надо только точно отмерить воду и кофе, а когда будете подогревать, ни в коем случае не доводите до кипения.
— А как узнать, что готово?
— Засечь время, — сказала Вирджиния.
— Ты не торопишься с этим совместным бизнесом? — спросила Лиз у Чика.
— А что вы об этом думаете? — обратился к ней Роджер.
— В каком смысле, что думаю? То есть одобряю ли?
Он кивнул.
— Ничего я не думаю, — сказала Лиз. — А что тут думать? Рано об этом говорить, в любом случае. Чику захотелось посмотреть на ваш магазин — пусть смотрит. Но это ваш магазин.
— Может, и так, — согласился Роджер.
— Вопрос не в этом, — заметила Вирджиния.
— Ты ничего про это не знаешь и вообще понятия не имеешь, о чем идет речь, — сказал Чик.
— Я знаю, что это глупо, — заявила Лиз.
Немного помолчав, Роджер сказал:
— Вообще-то, Лиз права — куда спешить?
Чик рассердился:
— Что дает тебе право так говорить? Ты сколько-нибудь разбираешься в деловых отношениях, у тебя есть какой-то опыт?
— Я опираюсь на здравый смысл, — ответила Лиз. — Возьми Гилберта и Салливана. Все кончилось тем, что они даже разговаривать друг с другом перестали.
— Зато заработали кучу денег, — сказал Чик, глядя на Роджера.
— Правда? — спросила Лиз.
— Меня лично не очень волнует, буду ли я разговаривать со своим деловым партнером, ужинать вместе с ним или обмениваться мушками для ловли форели, — заявил Чик. — Прежде всего меня интересует, насколько он компетентен и надежен.
— Но в конце концов мы все равно столкнемся, — сказала ему Лиз. — Вы оба будете работать в магазине, Вирджиния и я будем приходить.
— Да, но это естественно, — сказала Вирджиния. — Жены партнеров всегда свободно заходят в магазин и выходят из него. Как и жены работников. Так ведь, Роджер?
Ее муж ответил:
— Говорят, хочешь потерять друга — затей с ним совместный бизнес.
— Довольно пессимистичный взгляд на вещи, — сказала Вирджиния. — У нас нет причин думать, что мы лишимся чьей-то дружбы.
Чик попенял Лиз:
— А ведь пока ты не пришла, у нас так хорошо все шло.
— Ну, спасибо, — сказала Лиз, прихлебывая кофе.
— Так или иначе, на сегодня нам эту тему стоит закрыть, — подытожил Роджер.
— Мне вам позвонить? — спросил Чик. — Может быть, завтра или послезавтра?
— Нет, в магазине вам меня не достать. Я сам позвоню, может, вечером как-нибудь.
Явно огорченный, Чик сказал:
— Буду ждать вашего звонка. Если через пару дней не позвоните, может, выкрою время и загляну к вам в магазин.
— Как вам будет удобнее, — равнодушно ответил Роджер.
Убила бы тебя, Лиз Боннер, подумала Вирджиния. Так бы и удушила за то, что явилась и отравляешь тут все своей безнадегой. Что вообще с тобой происходит? Почему, когда все заняты чем-то важным, нужно прийти со своими идиотскими замечаниями? Да что ты знаешь о жизни?
Глупая баба. Смазливая, моложавая, грудастая и пустоголовая. Шла бы ты к себе домой, на кухню, где тебе и место.
— Почему вы ни во что не верите? — спросила она у Лиз.
— Вовсе нет, — ответила та. — Может, все и получится. Только всегда легче во что-нибудь такое впутаться, чем потом выпутаться.
— Боитесь рисковать? — спросила Вирджиния. — Но ведь только так можно чего-то в жизни добиться.
— Особенно в бизнесе, — поддержал ее Чик.
И Лиз, и Роджер уставились в свои чашки с кофе.
