Несколько дураков из отдаленных вагонов высунули голову, пытаясь разглядеть, что происходит. К несчастью, Уэйна среди них не оказалось. Вакс сделал быстрый ложный выпад, но Майлз не попался на уловку. В ножевой схватке Вакс был лишь сносным бойцом, а Майлз считался одним из лучших. Но если бы они с Ваксом скатились с поезда…
«На такой скорости это прикончит меня, а не его, – подумал Ваксиллиум. – Разве что я сумею от чего-то оттолкнуться. Ржавь! Это будет нелегко».
У него был всего один шанс, который заключался в том, чтобы закончить драку быстро.
Майлз попытался его схватить. Вакс перевел дух и поддался, что Майлз счел удивительным, но все равно схватил его за руку. Другой рукой выдернул из своего предплечья нож. Вакс в отчаянии увеличил вес и плечом ударил Майлза в грудь.
К несчастью, тот предусмотрел такой ход: кинулся на крышу, перекатился и пнул Вакса по ногам.
В мгновение ока Вакс кувырком полетел с крыши в сторону гравия и камней возле железнодорожных путей. Какая-то первобытная часть его знала, что делать: он толкнул нож в собственной руке, вырвал из пальцев и вогнал в землю рядом. От этого Вакса подбросило в воздух, и одновременно он лишил себя веса. Его подхватил ветер. Вакс завертелся, совершенно утратив чувство направления.
Упал, покатился, ударился обо что-то твердое. Остановился, но перед глазами все продолжало дергаться. Небо кружилось.
Все замерло. Зрение постепенно восстановилось. Вакс был один посреди поля, заросшего сорняками. Поезд с пыхтением удалялся прочь.
Ваксиллиум застонал и перевернулся.
«Староват я для подобных упражнений», – подумал он, с трудом поднимаясь на ноги.
Возраст он начал ощущать где-то пару лет назад, но теперь ему уже перевалило за сорок. По меркам Дикоземья, древний старик.
Вакс глядел вслед удаляющемуся поезду, чувствуя боль в плече. Кое-что Майлз все же сказал верно.
Нельзя перестать быть законником.
Стиснув зубы, Вакс бросился вперед. Подобрал пистолет, который уронил во время падения, – при помощи алломантии отыскать его было нетрудно, – потом, не сбавляя темпа, прыгнул на рельсы.
Оттолкнулся, швырнув себя в воздух. Достиг хорошей высоты, оттолкнулся от рельсов позади, что бросило его вперед. Аккуратный алломантический толчок вниз, постоянное отталкивание от того, что сзади. Вокруг ревел ветер, одежда шумно трепыхалась, кровь сочилась из раны в боку.
Полет стрелка вызывал глубокое волнение. Такой свободы не знали прочие алломанты. Когда воздух принадлежал ему, Вакс чувствовал то же самое возбуждение, что и много лет назад, отправляясь попытать счастья в Дикоземье. Хотелось быть в своем туманном плаще и чтобы вокруг клубился туман. В тумане все получалось лучше. Говорили, он защищает праведных.
Ваксиллиум очень быстро догнал поезд и взмыл над ним по высокой дуге. По крышам вагонов двигалась маленькая фигурка, направляясь к Уэйну и Мараси.
Направив алломантический толчок вниз, чтобы не удариться слишком сильно, Вакс одновременно увеличил вес, так что, приземлившись, проделал вмятину в крыше вагона. Выпрямился и раскрыл револьвер, словно собираясь его перезарядить. Гильзы и патроны взмыли в воздух, Ваксиллиум схватил один.
Майлз развернулся. Вакс бросил ему патрон.
Застигнутый врасплох Майлз его поймал.
– До свиданья, – сказал Вакс и ударил по патрону самым мощным алломантическим толчком, на какой был способен.
Майлз вытаращил глаза. Его руку прижало к груди, а потом его самого сорвало с крыши поезда, поскольку ему передалась алломантическая сила, приложенная к патрону. Поезд как раз поворачивал, когда Майлз взмыл в воздух и грохнулся на каменистую землю позади.
Вакс сел, потом лег на спину, глядя в небо. Он глубоко дышал, чувствуя боль во всем теле, и прижимал ладонь к ране в боку. Так он ехал до следующей станции, где и спустился с крыши.
– У нас был приказ, милорд. Мы не должны останавливаться ни в коем случае. Умыкатели грабят тех, кто останавливается. Поэтому даже когда я услышал, что в пассажирских вагонах перестрелка…
– Все к лучшему, – кивнул Ваксиллиум, с радостью принимая чашку с водой у молодого человека в форме помощника машиниста. – Если бы вы остановились, меня бы, скорей всего, убили.
Он находился в маленькой комнате на станции. По традиции ею управлял младший член Дома, которому принадлежали близлежащие земли. Сам лорд был в отъезде, но дворецкий немедленно послал за местным лекарем.
Ваксиллиум – без сюртука, жилета и рубашки – придерживал повязку на боку. Он сомневался, что у него есть время ждать лекаря: Майлзу понадобится примерно час бега, чтобы добраться до этой станции. К счастью, он не стальной ферухимик, способный увеличивать собственную скорость.
Где-то около часа. Причем это еще не самый плохой вариант. Если Майлз найдет лошадь, он прибудет быстрее. И Ваксиллиум в точности не знал, как сопоставление влияет на выносливость Майлза. Возможно, он способен пробежать и более длинную дистанцию.
– Мы почти вызволили ваших людей, милорд, – входя, сообщил другой помощник машиниста. – Вообще-то, эти замки должны открываться легко!
Ваксиллиум допил воду. Майлз хорошо спланировал ловушку. Уэйн и Мараси оказались заперты в своем вагоне – вместе со всеми, кого угораздило там оказаться, – при помощи металлических стержней, которые запихнули в запорные механизмы снаружи. Майлз дождался, пока Ваксиллиум выйдет из вагона, и, прежде чем отправиться следом, тихонько запер остальных.
По сути, им повезло: Майлз мог бы попросту их убить. Хотя понятно, почему он этого не сделал: справиться с Уэйном, который способен к исцелению, не так-то просто. А вдруг бы вернулся Ваксиллиум? Тогда у Майлза оказалось бы сразу два противника. Нет, Майлз слишком осторожен. Ваксиллиум был его настоящей мишенью – остальных же следовало запереть с глаз долой, пока не будет покончено с первостепенной целью.
– Пора отправляться, – сказал Ваксиллиум машинисту, крупному мужчине с темно-каштановой бородой и в шляпе с плоским верхом. – Умыкатели могут появиться в любой момент. Нужно поскорей добраться до города. Задерживаться нельзя.
– Но ваша рана, милорд!
– Все будет хорошо, – успокоил Ваксиллиум.
В Дикоземье ему часто приходилось ждать дни или недели, прежде чем лекарь смог бы заняться раной.
– Мы…
Дверь распахнулась, и на пороге замерла Мараси. Ее платье из блестящей голубой ткани было все в подпалинах после взрыва в особняке, кое-где проглядывали белые кружева нижнего белья, однако держалась она с достоинством. На синем жилете, плотно обтягивающем корсаж, не хватало нижней пуговицы. Странно, почему-то раньше Ваксиллиум этого не замечал.
При виде окровавленной повязки Мараси вскинула руку ко рту, потом, похоже осознав, что перед ней обнаженный по пояс мужчина, сделалась красной, как свекла. На мгновение Ваксиллиум испытал прилив гордости: несмотря на небольшую седину в волосах, у него оставалось по-прежнему стройное и мускулистое тело.
– О Гармония! – воскликнула Мараси. – С вами все в порядке? Это ваша кровь? Может, мне нельзя здесь находиться? Я могу уйти. Мне ведь следует уйти? С вами точно все в порядке?
– Жить будет. – Уэйн выглянул у нее из-за спины. – Что ты натворил, Вакс? Споткнулся по пути из уборной?
– Майлз меня нашел, – пояснил Ваксиллиум, снимая повязку.
Похоже, рана почти перестала кровоточить. Он взял чистый бинт у помощника машиниста.
– Он мертв? – спросила Мараси.
– Я убил его пару раз. Но толку… до меня это пробовали многие.
– Надо снять с него метапамять, – сказал Уэйн. – Другого выхода нет.
– На нем их штук тридцать, и все разные, – возразил Ваксиллиум. – Все пронзают кожу, и в каждой достаточно исцеляющей силы, чтобы позволить справиться практически с любым ранением.
Громилу или кроветворца послабее вроде Уэйна можно убить выстрелом в голову. Майлз же исцелялся слишком быстро. Поговаривали, будто он исцеляется постоянно. Судя по тому, что Ваксиллиум знал о сопоставлении, раз начав, останавливаться было очень опасно.
– Звучит как вызов! – заявил Уэйн.
Мараси еще немного потопталась в дверях, потом явно приняла какое-то решение и бросилась вперед.
– Можно мне взглянуть на рану? – спросила она, присев возле скамьи Ваксиллиума.
Тот нахмурился, но перестал бинтовать и позволил ей отвернуть повязку.
– Вы разбираетесь в лекарском деле, миледи? – переминаясь с ноги на ногу, спросил машинист. Похоже, ее присутствие в комнате его слегка беспокоило.
– Я учусь в университете.
«А, ну да», – подумал Ваксиллиум.
– И что? – поинтересовался Уэйн.
Мараси пощупала рану:
– Университетские правила, установленные самим Гармонией, предусматривают широкую образованность.
– Ага, я знаю, им приходится принимать и девушек.
Мараси помедлила:
– Э-э… речь не об этом, Уэйн.
