не стала исключением. Чего же хочет эта Ирина? Квартиру московскую? Марина Станиславовна начала лихорадочно соображать, как бы доходчиво объяснить этой женщине, что квартиру она не получит.
— Марина Станиславовна, вы помните юбилейный вечер в школе? Там и Татьяна Михайловна была, мы вместе приходили к вам решать организационные задачи. Помните?
— Допустим, — ответила Мезенская, не понимая, какое отношение имеет юбилейный вечер к московской квартире.
Ирина опустила глаза и вздохнула, как бы собираясь с духом. Ей было не только неприятно, но и страшно говорить о самом главном. Она молчала, и никто из присутствующих не смел нарушить это молчание.
— Мой неблаговидный поступок можно объяснить обыкновенной завистью, — заговорила она, наконец, — на том вечере вы с мужем были так красивы, так счастливы, что я решила вас разлучить.
— Вот как? — подала голос Марина, — ещё тогда решили?
Витушкина, волнуясь, всё-таки наслаждалась замешательством Мезенской. Она специально тянула время, чтобы эта Марина перебрала в уме все возможные варианты, а до истины так бы и не дошла. У неё одна банальщина в голове вертится.
— Да, именно тогда, — согласилась Ирина, — до того вечера я его не знала. Если честно признаться, я вообще не знала, что существуют такие интересные мужчины. Дай-ка, думаю, отобью.
Александр Владимирович Мезенский сидел в углу и всеми силами старался не слышать того, что говорила Ирина. Больше всего ему хотелось исчезнуть, провалиться куда-нибудь, чтобы никто его не видел. Но исчезнуть было нельзя — его жена действительно нуждалась в помощи.
— И что же я сделала? — продолжал звучать высокий, даже немного кукольный голос Ирины, — я не пошла по проторенной дорожке, не пыталась затащить его в постель. Но и вас засадить в тюрьму я не хотела. Я решила всего лишь пошутить.
— Пошутить? С кем? Со мной или с ним? — Мезенская уже не знала, что думать.
— С обоими.
Мезенский, который уже знал эту историю, невольно навострил уши. Он до сих пор с трудом осознавал, как чья-то глупость могла иметь такие последствия.
— Я подумала: какая красивая женщина, а какого мужика отхватила! А не потрепать ли ей нервы, чтобы жизнь мёдом не казалась?
Марина усмехнулась. Жизнь мёдом ей не казалась давно, да и вряд ли уже покажется.
— Вы добились своего, — сказала она.
Ирина Витушкина была женщиной взбаломошной, непостоянной, но не злой. Ей вдруг стало мучительно жалко эту всеми брошенную женщину, ещё красивую, но такую несчастную.
— Я не знала, что мой поступок будет иметь такие последствия. Это я написала на вас донос, это я натравила на вас ревизию, а вот то, что случилось дальше, не моя вина. Я не знала, что вы, мадам, так много напортачили, аж в тюрьму угодили. Я думала, так, слегка. И тем не менее, я каюсь и прошу, если это возможно, меня простить.
Как? Мезенская не верила своим ушам. Не московскую квартиру просит эта женщина, не быстрого развода с её бывшим мужем, а всего лишь прощения. Что же это происходит в жизни? Как же это понять?
— На всякий случай я должна сделать заявление: у меня ничего не было с вашим мужем и, конечно, уже не будет. Его Лариска увела, но ненадолго. Я привезла его вам, берите, держите крепче и не выпускайте из рук.
Мезенская молчала. Она не сердилась на эту женщину. Это даже хорошо, что всё выяснилось. Она всегда думала: навредили ей коллеги. Не всегда она была с ними почтительна. Да и зависть — она была везде, где появлялась неотразимая Марина Станиславовна.
Так значит, это не они! Значит, ей надо собираться и ехать к ним, на коленях просить у них прощения за плохие мысли и свои неблаговидные поступки. И проситься на работу, хотя бы рядовым учителем.
Марина Станиславовна улыбнулась, взяла Витушкину за руку и погладила её.
— Я прощаю вас, — сказала она, — как говорится, бес попутал и меня, и вас. Спасибо за то, что вы мне всё это рассказали. У меня теперь, может быть, начнётся новая жизнь.
Мезенский не узнавал своей жены. Он и не предполагал, что в ней может быть столько достоинства и благородства. Неужели в её душе произошёл переворот?
— Почему ты молчишь, Саша? — обратилась она к мужу, — что же нам делать дальше?
— Жить, — ответил он, — жить вместе. Вот прямо сейчас поедем домой.
Марина снова стала мрачной. Он же не знает, что она опять под следствием, хотя ничего не совершила.
— Я не могу, — грустно призналась она, — у меня в палисаднике нашли труп, теперь я под подпиской о невыезде.
И как бы в подтверждение этих слов раздался громкий, заливистый звонок в дверь.
— Как я ненавижу этот звонок! Наверно, опять следователь, — угадала она.
Вошёл Осипов в сопровождении Деревянкина.
— У меня гости, — сообщила хозяйка дома.
— Мы в курсе, — ответил следователь и отрекомендовался, предъявив удостоверение генералу.
— Я вам верю, — скромно заметил тот, не глядя на удостоверение.
Владимир Васильевич, на которого никто не обращал внимания, сначала смотрел на генерала, который удивил его уже внешним видом, а потом любовался Мариной. Он отметил, что с некоторых пор хозяйку дома никто не мог застать врасплох — она всегда была в норме и в форме.
И только после того, как Мезенский бросил на него случайный взгляд, Владимир тоже решил представиться.
— Деревянкин, здешний председатель, — сообщил он и невольно сделал вывод, что робеет перед генералом.
— Чем могу служить, господа? — спросил муж хозяйки, глядя в упор на Осипова. Тот смутился, но не отступил.
— Я бы хотел поговорить с вами наедине, — высказал он свою просьбу.
Мезенский кивнул в знак согласия, а Марина проводила их в свой будуар.
— Надеюсь, дело не дойдёт до дуэли, — предположил Деревянкин, глядя на Витушкину. Он знал, что она здесь, но не перестал удивляться.
— Может и дойти, если Осипов будет плохо отзываться о Мариночке, — ответила Ирина.
— А вы выполнили свою миссию?
— О, да! Результат превзошёл все мои ожидания. Марина заново родилась и меня простила.
Деревянкину стало весело. Он даже забыл, что Осипов подозревает не только Мезенскую, но и его самого. Витушкина, эта бой-баба, от которой никому покоя нет, председателя рассмешила. Узнав, что она специально гуляла в районе Лубянки, чтобы случайно встретить Мезенского, он хохотал до слёз. Потом не забыл похвалить Ирину за изобретательность.
А в это время Осипов подробно рассказал Мезенскому всю историю громких преступлений и честно признался, что следствие зашло в тупик. Иконы найдены, похититель задержан, а заказчик так и не установлен. Убийство же милиционера вообще ни в какую схему не вписывается, потому
