цари изображают хлебный колос на своих монетах!
– Да, проконсул, – отвечал Архелай, – твои слова я передам Махару.
«Победа! Победа!» – ликовал Лукулл, когда понтийская делегация ушла.
– Клодий! – позвал он. – Ты понимаешь, что произошло? Это исторический момент! Армянский царь остался в одиночестве, его воины недостаточно обучены, военная организация слаба, полководцы воюют по старинке. Я всегда верил в свою звезду, и вот он миг удачи!
Клодий промолчал. А Лукулл, взглянув на диадему, лежащую на столе, произнес:
– Этот дар Махара я присоединю к синопским трофеям, Преция будет довольна. Клодий, отправь Архелая с этим венцом к стене города, пусть уговорит защитников сдаться.
Киликийские наемники грабили город. Наконец, устав от разбоя и убийств, они подожгли его и начали грузиться на оставшиеся неповрежденными торговые суда в гавани, чтобы бежать. Каждый из них затаскивал на судно по одному, по два, а то и по три мешка с имуществом состоятельных жителей. Суда вышли в море. Несколько перегруженных, плохо управляемых кораблей стали переворачиваться, унося на дно и добро, и команду.
Над городом взвилось пламя пожара. Люди на крепостных стенах, видя, как погибает их прежде цветущий город, плакали. Архелай и его два спутника подошли к воротам столицы, шум боевых действий вдруг стих, и в наступившей тишине Архелай услышал со стены голос Селевка:
– Архелай, зачем пришел?
– Селевк, все кончено! Вот, смотри! – И он поднял над головой диадему Митридата. – Махар захватил власть в царстве и перешел на сторону римлян, он прислал им десять кораблей с хлебом. Прекращай бессмысленное сопротивление! Как вижу, и защищать то уже нечего.
После непродолжительной тишины раздался скрип, и огромные, обитые медными листами ворота города отворились, показалась фигура Селевка, перевязанного бинтами, но с мечом в руке. Он, прихрамывая, подошел к Архелаю и долго смотрел ему в глаза, а потом вместе с ним направился в лагерь противника.
Город пал. В римском лагере, представ перед Лукуллом, стоящим у белоснежного шатра, в присутствии большого числа легионеров, Селевк опустился на колено и протянул двумя руками меч победителю.
– Гарнизон Синопы сдается на милость победителю, – сказал он.
Лукулл дал знак, и офицер забрал меч. Сделав несколько шагов вокруг Селевка, он сказал:
– Милости не будет. Ты и твои солдаты дорого заплатите за свое упрямство. Скажи, где сокровища Митридата, и я сохраню тебе жизнь.
Селевк поднялся с колена и гневно посмотрел на Лукулла:
– Я загрузил их на корабли, которые ты потопил!
– Что?!! – завопил Лукулл. Его глаза вылезли из орбит, кулаки сжались, лицо перекосилось, сердце бешено застучало. В таком состоянии своего главнокомандующего не помнил никто из его подчиненных. В любой ситуации Лукулл был выдержанным, спокойным, трезвомыслящим, и вдруг взрыв негодования!
Город сгорел дотла. Единственное, что досталось Лукуллу, это чудом сохранившаяся чудесная греческая статуя бога‑покровителя воров Автолика, который, согласно мифам, был самым хитрым и ловким вором и разбойником.
Глава 23
В крепости Бнабел Митридат чувствовал себя пленником, хотя и почетным, несмотря на то что крепость была в полном его распоряжении. По-прежнему охрана армянская, весь персонал тоже армянский. Отряд понтийских воинов расквартировали в соседнем городке, и только несколько вельмож были рядом. Хорошему настроению не способствовало даже то, что Тигран прислал своего лучшего повара.
– Это что? – спросил царь, пробуя кондитерское изделие, очень ароматное и необычное, поданное ему на десерт после обеда. – Гипсикратия, попробуй, очень вкусно!
Повар Хосров, армянин, которого позвали в зал по приказу Митридата, поклонился:
– Государь, бари ахоржак!15
– Что это за сладость? Никогда не пробовал!
– Царь Тигран поручил мне готовить для тебя самые изысканные блюда. Это пирог «Вавилон».
– Вкус необычный! – громко сказал царь. – И какой рецепт?
– Рецепт такой: взять ячменную и пшеничную муку, смешать с оливковым и кунжутным маслом и финиковым сиропом…
– Что за финиковый сироп?
– Финиковый сироп – это выжатый финиковый сок, которому дают сгуститься. От него необычная сладость. В тесто добавляются индийский сахар, рубленые финики, инжир и орехи. Еще я добавил корицу, которую доставляют из Китая только для царя. Пирог выпекается в печи.
Митридат откусил еще кусочек вавилонского пирога и запил вином, наслаждаясь ароматом выпечки, и этот пирог показался ему не просто лакомством, а пищей богов.
– Гипсикратия, я ничего подобного не пробовал в жизни. Если так пойдет дальше, мы с тобой станем знатоками армянской кухни, позабыв о войне, и вообще зачем мы прибыли в Армению.
Взяв кусочек выпечки с другого блюда, он отправил его в рот и, зажмурив глаза, медленно начал жевать, испытывая неземное удовольствие.
– А это что? Тоже Вавилон?
– Нет, государь, это армянская сладость гата.
Гипсикратия, попробовав гату, оценила выпечку:
– Эти рулетики со сладкой начинкой ни с чем не сравнимое удовольствие!
– Действительно, тающее тесто и нежнейший вкус! – Митридат был доволен. – Тигран специально кормит меня вкусными блюдами, чтобы мне казалось: все наладилось и жизнь прекрасна.
– Вчера подавали арганак, назук и багардж, – засмеялась Гипсикратия.
– Мне нравится, когда ты смеешься, – сказал удовлетворенный Митридат. – Если ты радуешься, значит, и мне хорошо. Я люблю тебя, милая. – И обратившись к повару, сказал: – Хосров, ты молодец! Ответь мне еще на один вопрос.
– Да, государь!
– Я чувствую, что в Армении что‑то творится, у всех озабоченный вид. Что говорит народ? Поведай мне, несведущему!
– О государь, народ говорит, что над Араратом гремит гром, а иногда поднимается черный дым, а земля вокруг трясется. Бури и ураганы губят урожай, скот не хочет пастись на склонах горы.
– И что это означает?
– Есть предание, что под горой живет дракон; народ думает, дракон проснулся!
– Как говорили древние, берегись дремлющего дракона! – воскликнул Митридат. – Хорошо, Хосров, иди!
Отпустив повара, стал расхаживать по залу:
– Я сам превратился в дракона, только не под горой, а в этой крепости. Тиграну пора понять: если живешь бок о бок с драконом, изволь с ним считаться.
Гипсикратия любовалась мужем: высокий лоб, высокий рост, несмотря на возраст, был хорошо сложен и подтянут. Уныние, тоска и апатия прошли. Теперь знал, чего хотел, и никакие ухищрения Тиграна не свернут его с избранного пути. Митридат ходил по залу, сконцентрировавшись на способах достижения цели.
– Знаешь, Гипсикратия, хочу заставить царя Великой Армении вступить в войну с Римом.
– Великий царь, твоя миссия – подарить людям счастье, твоя цель – преодоление, твое желание – обладать!
Она подошла к мужу, обняла и поцеловала, заглядывая в красивые глаза.
– Эти глаза сводят меня с ума, – прошептала она.
А он, все еще думая о главной задаче, произнес:
– Я всегда добиваюсь желаемого, но пока, дорогая, не нащупал слабое место Тиграна, чтобы подвинуть его на безрассудный поступок. Тигран всегда действует осмотрительно, имеет политическое чутье и гибкость. Мне надо чем‑то его заинтересовать.
Он подошел к столу и взял чашу с чаем.
– Это китайское лекарство хорошо меня бодрит и поднимает умственную активность: хочется работать, творить!
Гипсикратия знала, что ее муж, честолюбивый и гордый человек, имел резкие перепады настроения, и делала все, чтобы
