поддержать его. Она сказала:
– Ты умеешь себя настраивать на положительное мышление. Уверена, найдешь достойное решение!
– Да, дорогая! Необходимо мыслить нестандартно, если хочешь добиться успеха. Я весь свой талант растратил на сомнительные победы, но теперь все изменится, в мое предназначение поверят, я буду вершить историю.
– Ты одаренный человек, способен мыслить глубоко, тебя вдохновляют боги.
– Я сам бог! Почти. Иногда кажется, греческие боги отвернулись от меня, и тогда вера ослабевает. Несомненно, это преступление не верить в высшие силы, но до сих пор они не открыли мое предназначение.
Не имея активного выхода, его энергия выплескивалась теперь или на Гипсикратию, или на окружавших его придворных и слуг, или на шедевры кулинарии и хорошее армянское вино. Все это снимало нервное напряжение. Он был сосредоточен на мысли, которую все время повторял своим приближенным: «Тигран не помог мне, когда римские войска вторглись в мое царство, и это может обернуться роковой ошибкой для него. Если бы он прислал войска еще до битвы при Кабире, легионы Лукулла были бы разбиты».
С юности он был одержим идеей создания собственной империи, которая затмила бы все остальные. Всегда умело манипулируя людьми, начал войну с Римом и вел ее двадцать лет. Потом нашел способ вовлечь в войну Тиграна, и тот вошел в Каппадокию. Получив это царство руками Тиграна, посадил на престол своего сына. Правда, временно. Да, он заставил Рим считаться с собой как с серьезным и опасным противником! Теперь, размышляя, как вовлечь Тиграна в новую войну, когда в Римской республике начались внутренние смуты, решил: настал момент для реализации своей идеи. Окруженный армянскими шпионами, злясь на зятя Тиграна, спланировал развязать невиданную войну.
– Милый, все это гнетущие чувства, – пыталась успокоить Гипсикратия.
– Я слишком умен и расчетлив, чтобы просто идти на поводу своих чувств.
– Народ тебя боготворит. – Гипсикратия с восхищением смотрела на мужа.
Эллины видели в нем освободителя от тирании, они воспринимали царя как мессию, даже когда получили приказ вырезать всю колонию римских граждан в Эфесе. Восемьдесят тысяч человек! Оттуда пришли огромные средства для ведения войны, а захватчики были наказаны за безудержную алчность.
Еще он всегда стремился подчеркнуть свое внешне сходство со знаменитым предшественником Александром Македонским, чей авторитет и славу себе присвоил. Тигран был того же склада. Армения стала огромной державой, поскольку имела мудрого и твердого правителя, умеющего властвовать над народами, некоторые из которых добровольно звали его на царство. О, вместе они могли бы создать огромную греко‑армянскую державу!
Митридат взглянул с обожанием на жену, и вдруг его осенила мысль.
– Надо сыграть на жажде величия Тиграна. – Царь принялся быстро ходить по залу, рассуждая: – Он такой же тщеславный, как и я, хочет превратить Армению в великую державу, еще хочет спасти весь мир, но дракон, конечно, встанет у него на пути. Что ж, я знаю способ, как оседлать дракона! Да, несомненно, Тиграна это заинтересует! Даже во сне мне привиделся меч!
– Ты великий царь! – произнесла Гипсикратия.
В зал вошел Диафант, приближенный Митридата и его начальник охраны:
– Государь, у меня есть новости: одна хорошая, другая не очень. С какой начать?
За плохие новости могли и взгреть, и хитрый Диафант, хорошо зная своего патрона, притворился простаком.
– Мне бы тебя давно казнить, Диафант, но тогда никто не будет говорить мне правду. Ты – хитрый пес; виляя хвостом, умеешь даже горькую пилюлю подсластить, и я, обращаясь к псу, говорю: «братец». Начинай с хорошей! – Митридат сел и приготовился слушать.
– Поступило донесение: Диокл, которого ты послал за помощью к скифам и который, перебежав к Лукуллу, изменил тебе, убит нашим лазутчиком.
– Ха! Поделом предателю! – Митридат удовлетворенно хлопнул в ладоши. – Не люблю предателей, слабохарактерных и трусов! А вторая новость?
– Покушение на Лукулла не удалось. Скиф Олкаба, которого подослали к нему, был разоблачен, но спасся бегством.
– Жаль! – воскликнул Митридат. – Но пусть Лукулл знает: спокойной жизни у него не будет.
– Государь, Олкаба здесь, говорит, что среди твоих приближенных есть предатель.
– Что?! – Митридат встал и нервно заходил по залу. – Позови его!
Привели скифа.
– Олкаба, рад тебя видеть. – Митридат изобразил радушие. – Расскажи, что произошло.
– Государь, ты послал меня убить Лукулла. Я притворился перебежчиком, даже спас его воинов во время битвы. Мне поверили, допускали к полководцу, но предатель из твоего окружения донес на меня; еле ноги унес.
– Кто предал тебя?
– Государь, я узнал его имя. Это Собадак!
– Собадак, один из лучших моих генералов? Вот, собака! Предательство – тягчайший поступок, намного опаснее, чем поругание богов! Диафант, привести его сюда!
Через некоторое время в зал вошел Собадак в сопровождении Диафанта.
– Государь, ты звал меня? – Собадак, красивый и сильный скиф, был спокоен и полон достоинства.
Митридат подошел к нему:
– Скажи, Собадак, тебе ничего не известно о пропавшем Олбаке?
– Нет, государь, давно о нем ничего не слышал.
– Зачем же ты сообщил римлянам о его задании?
– Я не сообщал, меня оболгали!!
Диафант вышел вперед и бросил на пол тугой мешочек с монетами:
– Государь, здесь триста римских денариев. Мы нашли это в доме, где квартирует Собадак.
Митридат в упор смотрел на воина.
– Олкаба! – позвал он.
Из тени вышел Олкаба и встал рядом. Собадак забеспокоился, стал кусать губы, чесать щеку, переминаться с ноги на ногу.
– Что, Собадак, неуютно? Я тебе доверял, не раз с тобой ходил в бой, а ты меня предал! – Митридат тяжело дышал и сверкал глазами.
Собадак опустил голову и тихо произнес:
– Прости, государь. Не устоял, думал война проиграна, хотел начать новую жизнь.
– Тяжело простить предательство. Пусть боги с тобой разбираются. Повесить!
Собадака схватили и уволокли.
– Олкаба, ты будешь вознагражден за верность. Иди к своим воинам…
Митридат сел в кресло и горько произнес:
– Ничего в этом мире не меняется: герой и предатель, гений и злодей, коварство и любовь, преступление и наказание. Все пройдет и все повторится. Вот почему верю: Понт снова будет моим!
– Государь! – В зал вбежал Диафант. – Синопа пала!
Митридат встал с кресла, голос прозвучал трагически:
– Радость побед и горечь поражения!
Глава 24
Тигран был в саду, раскинувшемся рядом с дворцом в Тигранакерте, и ждал жену. В окружении кипарисов и миртов он любовался асфоделиями. На дорожке появилась царица Клеопатра Понтийская в сопровождении малочисленной свиты – двух знатных женщин. Тигран благосклонно смотрел на приближающуюся пленительную женщину.
– Моя тагуи16, моя Клеопатра. – Он обнял ее за гибкий стан, прижался к ней, взглянул в глаза, затем, неторопливо переведя взгляд на губы, прикоснулся к ним и нежно поцеловал.
А она, гордая и красивая, посмотрела на мужа глазами, полных волшебного света, но счастье в них не отражалось. Ее спутницы уже удалились, супруги остались одни, и она, положив ему руки на плечи, произнесла:
– Ты любуешься асфоделиями, Тигран. – Она протянула руку к цветку и дотронулась до него. – Иногда мне кажется, что я блуждаю среди асфоделий в подземном мире, не совершив
