– Как же его поймать?
– Он сам придет к тебе. А мы его подразним.
София была согласна на все, почувствовала, что у Артема есть план. С надеждой спросила:
– Как подразним?
– У него есть одна маленькая слабость, – улыбался Артем, не забывая о завтраке. – Он любит тебя.
– Ай, брось! – махнула рукой София, разочаровавшись. – Любит и пугает до смерти?
– Не пугает, а показывает тебе свое могущество и доказывает любовь. Может, он надумал сделать тебя своей подругой и хочет, чтобы ты благоговела перед его силой, бесстрашием и неуловимостью.
– Чушь собачья.
– Я девять месяцев изучал материалы по маньякам, у них может появиться любая бредовая идея. И смотри, как он действовал: убил женщину в ресторане, где ты была с мужем. Потом звонил тебе с нежностями, один раз показался, а когда ты ему напомнила про мужа, он тут же убрал его с дороги.
– Так это он Борьку? – ахнула София.
– Он, – кивнул Артем. – Смотри дальше: он не звонит тебе, знакомится с Миррой, которая живет рядом с тобой, приходит к ней и убивает. Пустил тебя в квартиру, не причинив вреда, закрыл там, а сам побывал здесь и оставил послание. Он освободил себе путь к тебе, готовит встречу, о которой сказал.
– Кажется, я сейчас умру заранее.
– Не стоит умирать, – подмигнул ей Артем. – Мы его заставим сделать необдуманный шаг.
– Каким образом?
– У него на пути стану я.
София поняла его план, в восторг не пришла, ибо для нее опасность увеличится. Но разве есть выбор? Хоть бы успеть дописать, ведь…
Смерть так близко«– Вы слышали? – всполошилась Марго в лодке.
– Кто-то вскрикнул, – прислушиваясь, сказал Суров.
– Крик был женский, – определила она. – Гребите к берегу, там Мишель. Только бы с ним ничего не случилось…
Уваров бежал, гадая, кто и почему кричал. У начала аллеи он остановился, глянул вдаль – там виднелся дом, фонарь горел на столбе, как у него в усадьбе, и было пусто. Ни Шарлотты, ни няньки, а далеко они не могли уйти. Уваров поднял фонарь повыше, осмотрелся. По обе стороны аллеи – кустарники и темень.
– Шарлотта… – позвал он.
Словно весь мир вымер. Поразительное безветрие, поразительная тишь. Уваров чувствовал – что-то случилось, но что и где? Он озирался и медленно шел по аллее, держа фонарь высоко. Звук собственных шагов врезался в уши и казался чужеродным, тревога переполняла душу – неясная, но обжигающая грудь. Уваров прислушивался к тишине, вглядываясь в темень, одновременно ощущая опасность вокруг. Чудилось, за ним кто-то крадется, поэтому он легко поворачивался вокруг своей оси, ведь нет хуже положения, когда враг оказывается за спиной. И все же ночь не всегда оставалась безмолвной, редкие шорохи возникали, но мгновенно прекращались, Уваров не успевал определить, откуда они.
Внезапно, перекрывая тихую поступь его осторожных шагов, послышались еще чьи-то торопливые, нет, даже не шаги, а бег. Уваров вынул револьвер. Две тени быстро приближались со стороны озера, Мишель взмок от напряжения, наставил револьвер…
– Марго?! Саша?! – изумился он. – Как? Откуда?
– Мишель! – кинулась к брату Марго. – Не задавай вопросов, потом… Скажи, что случилось? Мы слышали, кто-то вскрикнул.
– Не знаю, – вымолвил он, не оправившись еще от потрясения, связанного с их появлением, хотя был безумно рад им. – Шарлотта и ее няня не могли дойти до дома, они где-то здесь…
– Тсс! – оборвал его Суров, прислушиваясь.
Брат с сестрой тоже прислушались. Но нет, кругом все тихо. Чужая тишина, чужие места, которые никто из них не знал. Марго не выдержала, заговорила, но шепотом:
– Что вы слышали, Александр Иванович?
Звук повторился, теперь его услышали все.
– Похоже на стон… – произнес Суров.
– И недалеко, – согласилась Марго, которой было страшно от одного сознания, что здесь чужая территория и тут произойти может все что угодно.
– Где? – занервничал Уваров. – Где был стон?
Глухо и более отчетливо кто-то охнул. Уваров бросился на звук, сойдя с аллеи, преодолел неподстриженные кусты, посаженные вдоль дорожки. Заметив светлое пятно, он скорым шагом, пригибаясь под ветвями, вышел на крошечную поляну и остолбенел, подняв фонарь. За его спиной остановились Марго и Суров, Мишель чувствовал их напряжение, ему показалось, они не дышали.
В высокой траве лежала на спине нянька. Шарлотта тоже лежала рядом, но ничком, ее волосы накрыли лицо старухи. В тот момент, когда троица вышла на них, Шарлотта пыталась подтянуть ноги, чтобы встать на колени, что давалось ей трудно, оттого она и стонала. Уваров, отдав фонарь Марго, кинулся к девушке, взял за плечи.
– Это вы, Мишенька… – послышался ее слабый голос. – Почему вы здесь?
Он поставил ее на ноги:
– Что с вами?
– Со мной? – промямлила она. – А что со мной?
– Боже мой! – чуть слышно вскрикнула Марго.
– Кто здесь? – Шарлотта зашаталась, словно пьяная. Уваров поддержал ее.
Суров присел возле старухи, затем быстро подхватил ее на руки.
– Она дышит. Быстрее, думаю, ей можно помочь.
Шарлотта была слаба, ее нес Уваров, Марго бежала впереди, освещая дорогу фонарем. У дома собаки словно взбесились – рвались с привязи, лая на чужаков. Двери не были заперты, в дом вошли свободно, но ни одной живой души, чудилось, в нем не было. Впрочем, все ведь должны спать.
– Есть кто живой? – закричал Суров.
– Положите ее сюда, – указала Марго на канапе, сама же принялась подбрасывать дрова в камин.
– Э-эй! – кричал Суров, уложив няньку. – Сюда! Ваша светлость!
Уваров поставил Шарлотту на ноги, она прислонилась к нему, стояла нетвердо, он обнял ее, поддерживая.
– В чем дело? – появился первым де ла Гра.
– Господин профессор, сюда! – указал Суров на канапе.
Де ла Гра сбежал вниз, но света было слишком мало, чтобы понять, что со старухой. Не суетясь, профессор подошел к столу, зажег лампу и попросил Сурова посветить ему.
– Господа, по какому праву вы ворвались в мой дом?
Грозный голос принадлежал герцогине, которая успела одеться и стояла наверху, до белизны пальцев сжимая рукой перила. Даже в полумраке было видно, что ее лицо перекошено от гнева и она с трудом сдерживается. За ней разом появились фон Бэр с фон Левенвольде, оба в шлафроках до полу из дорогой персидской ткани. К этому времени камин разгорелся, Марго вышла на середину зала, не желая ссоры, мягко сказала:
– Простите, ваша светлость, мы вынуждены были войти без вашего позволения. Ваша служанка истекает кровью.
– Что с ней? – еще не видя няньки, сухо спросила герцогиня.
– Убита, – коротко бросил де ла Гра.
Она думала, ее ничем нельзя удивить, думала, что внутри ее образовалась пустыня. Да, удивить нельзя, можно напугать. Ноги герцогини подкашивались, но она сошла вниз, глядя на профессора, указавшего взглядом на канапе. Герцогиня приблизилась к няньке, но не близко – окровавленный труп ее остановил.
– Кто убит? – встрепенулась Шарлотта.
– На шее две раны, – сказал профессор. – Она недолго мучилась, мадам.
Спустились барон и баронет, порядком озадаченные оба.
– Что у тебя с лицом? – спросила герцогиня дочь.
Только сейчас все заметили, что лицо и шея Шарлотты окровавлены, в крови плечи, платье на груди, растрепаны волосы. Она выглядела настолько дико, что ни у кого не находилось слов. Шарлотта заметила, что приковала к себе внимание, во взглядах, обращенных на нее, плещется нечто противоестественное, внушающее беспокойство. Девушка съежилась, инстинктивно прижалась к Уварову и со страхом выговорила:
– Почему вы на меня так смотрите?
– Ты вся в крови, – сказал кузен тихо.
Шарлотта недоуменно пожала плечами и вымученно улыбнулась. Опустив голову, посмотрела на свое платье и вздрогнула. Руки сами по себе поднялись, будто хотели сорвать одежду, и задержались в воздухе – они тоже были в крови. Глаза Шарлотты расширились, рот приоткрылся, она глубоко и часто задышала.
Мать метнулась к дочери, оторвав ее от Уварова, прижала к себе:
– Ты ранена? Кто напал на вас?
– Что с няней? – опомнилась Шарлотта, словно ничего о ней не слышала. – Где она?
– Де ла Гра, разбудите слуг, ее надо помыть, – приказала герцогиня, не отпуская дочь и затравленно глядя на чужих людей, которых не уговоришь держать язык за зубами. – Извините, господа, я вынуждена покинуть вас. Идем, Шарлотта, в твою комнату.
Герцогиня увлекла дочь к лестнице, однако та вырвалась, отступила от матери, глядя то на свои окровавленные руки, то по сторонам. Наконец заметила няньку, кинулась к ней и застыла на несколько секунд. То ли припоминала, что случилось, то ли до нее трудно доходила смерть няньки. Но наступил миг, когда она всхлипнула и вдруг упала на пол. Уваров и Суров подскочили к ней, Мишель поднял девушку на руки.
– Идите, сударь, за мной, – с завидным самообладанием сказала герцогиня.
В зале воцарилась тишина, когда ни один человек не знал, что делать. Да и смотреть отчего-то друг на друга было неловко, будто убийца старухи находился здесь, а остальные знали его и делали вид, что это не он. Вот такая нелепая пауза возникла. Фон Бэр почесал затылок, прошел к буфету, достал водку с рюмкой и предложил стеснительно:
