— Алло? — сказала я, затаив дыхание.
— Белла?
— А, привет, Джесс, как раз собиралась тебе звонить.
— Ты уже дома? — в её голосе звучало облегчение… и удивление.
— Да. Я забыла куртку у тебя в машине, принесёшь завтра?
— Конечно. Но скажи мне, что случилось? — потребовала она.
— Завтра, на тригонометрии, ладно?
Она быстро сообразила:
— Твой папа рядом, да?
— Да.
— Ладно, тогда завтра поговорим. Пока, — в её голосе явственно звучало нетерпение.
— Пока, Джесс.
Я поднялась наверх. Тяжёлое оцепенение сковало мозг. Собираясь ко сну, я не сознавала, что делаю. Это продолжалось до тех пор, пока я не встала под душ — слишком горячая вода обожгла кожу, и я почувствовала, насколько заледенела. Несколько минут меня била сильная дрожь, пока поток воды не расслабил зажатые мышцы. Я стояла под душем, слишком усталая, чтобы двигаться, пока не ощутила, что вода становится холоднее.
Я выбралась из душа, тщательно вытерлась, стараясь сохранить тепло, чтобы не вернулась болезненная дрожь. Быстро переоделась ко сну, улеглась под одеяло, свернулась в комочек и обхватила колени руками. Меня ещё сотрясали слабые приступы дрожи.
В голове кружились образы, которые я не могла понять и пыталась подавить. Сначала всё было как в тумане, но чем глубже я проваливалась в сон, тем очевиднее становились некоторые факты. В трёх вещах я была абсолютно убеждена. Первая — Эдвард был вампиром. Вторая — какая-то его часть (и я не знала, насколько сильной могла быть эта часть) жаждала моей крови. И третья — я любила его, безоговорочно и неотвратимо.
10. Допрос с пристрастием
Утром было очень сложно доказать самой себе, что прошлый вечер мне не приснился. Логика и здравый смысл были явно не на моей стороне. Поэтому я цеплялась за подробности, которые точно не могли мне пригрезиться. Например, его запах — такого мне ни за что не придумать.
За моим окном было сумрачно и мглисто, то есть замечательно. Сегодня у него нет причины не прийти в школу. Я оделась как можно теплее, помня о том, что куртки у меня нет — ещё одно доказательство реальности моих воспоминаний.
Спустившись вниз, я не застала Чарли — сегодня я проснулась позже, чем следовало бы. В три укуса сжевала батончик мюсли, запила молоком прямо из пакета и помчалась к двери, в надежде, что дождь повременит до поры, пока я не разыщу Джессику.
Туман сегодня был необычный — плотный воздух можно было потрогать руками. Ледяная сырость неприятно холодила беззащитные лицо и шею, мне не терпелось поскорее оказаться в сухой и жаркой кабине моего пикапа. Из-за густого тумана понадобилось пройти еще несколько футов, прежде чем я заметила вольво… серебристый вольво. Сердце гулко бухнуло, запнулось, и снова забилось с удвоенной скоростью.
Я не успела заметить его появления, но он уже был рядом и распахивал передо мной дверцу.
— Не хотела бы ты поехать сегодня со мной? — ему снова удалось застать меня врасплох, и теперь он забавлялся ответной реакцией. Однако в голосе его слышались ноты сомнения. Он действительно предлагал мне выбор — я была вольна отказаться. И он даже слегка на это надеялся. Напрасные надежды.
— Да, спасибо, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Нырнув в теплый салон, я заметила замшевый пиджак, свешивающийся со спинки пассажирского сидения. Дверь за мной захлопнулась, и очень скоро — скорее, чем это было возможно — Эдвард оказался возле меня, заводя машину.
— Пиджак я захватил для тебя. Не хочу, чтобы ты заболела или что-то еще, — произнёс он покровительственно. Я заметила, что сам он был без куртки, в трикотажной рубашке с длинными рукавами и v-образным вырезом. И снова мягкая ткань изысканно облегала совершенные мускулы его тела. Но его лицо… оно притягивало мой взгляд, отвлекая от всего остального.
— Я не настолько изнежена, — заметила я. Однако стянула пиджак со спинки кресла, а руки просунула в слишком длинные для меня рукава, спеша убедиться — на самом ли деле аромат так же хорош, каким я его запомнила. Ещё лучше.
— Не настолько? — произнес он так тихо, что у меня не было полной уверенности — для моих ли ушей это предназначалось.
Мы мчались по затопленным туманом улицам, не снижая скорости. Было неловко. Мне, по крайней мере. Вчера все преграды, разделяющие нас, исчезли… почти все. Я не знала, будем ли мы так же откровенны сегодня, и потому притихла, ожидая, пока заговорит он.
Эдвард лукаво улыбнулся:
— Что, сегодня никакого блиц-опроса?
— Мои вопросы тебя беспокоят? — спросила я, тут же расслабившись.
— Не так сильно, как твои реакции, — кажется, он шутил, но я не могла быть до конца уверена.
— А что, разве я болезненно реагирую? — нахмурилась я.
— Нет, в том-то и проблема. Ты воспринимаешь всё слишком спокойно… это ненормально. И заставляет меня задаваться вопросом, о чём ты думаешь на самом деле.
— Я всегда говорю тебе, о чём я думаю.
— Ты тщательно подбираешь слова, — укоризненно заметил он.
— Не очень тщательно.
— Достаточно для того чтобы свести меня с ума.
— Ты не захочешь это услышать, — проговорила я. Почти прошептала. И тут же пожалела о сказанном — боль в моем голосе была красноречива; мне оставалось надеяться, что он ничего не заметил.
Он ничего не ответил, и мне подумалось — не разрушила ли я неловко наше хрупкое согласие. Когда мы въезжали на стоянку возле школы, лицо его оставалось непроницаемым. Тут до меня кое-что дошло.
— А где твоя семья? — я, конечно, была рада тому, что сейчас мы наедине. Но ведь обычно в его машине нет ни единого свободного места.
— Сегодня их привезла Розали, — он пожал плечами и припарковался около глянцевитого красного кабриолета с поднятым верхом. — Вызывающе, да?
— Ого! — выдохнула я, — Если у нее есть такое, зачем она ездит с тобой?
— Как я и сказал, это выглядело бы вызывающе. А мы стараемся не выделяться.
— Не очень-то у вас получается, — покачала я головой и, смеясь, неторопливо выбралась из машины. Теперь я не опаздывала; его сумасшедшая езда сэкономила кучу времени до начала занятий.
— Тогда почему Розали на своей машине, если это настолько вызывающе?
— Ты ещё не заметила? Сейчас я нарушаю все правила.
Он дождался, пока я обойду машину, и потом, всю дорогу, сопровождая меня до кампуса, держался очень близко. Мне хотелось сократить это и без того небольшое расстояние между нами, потянуться и дотронуться до него, но я боялась, что ему это не понравится.
— Зачем вам вообще такие машины, — рассуждала я вслух, — раз уж вы жаждете соблюсти секретность?
