— Я должен был ехать, дорогая. И не только потому, что был обязан благополучно довезти до дому семью после столь необычных событий, но и чтобы дать тебе оправиться от тяжелых переживаний. У тебя было множество поводов ненавидеть меня, и мне оставалось лишь надеяться и молиться, чтобы твое сердце оказалось способно понять и простить меня, вспомнить то хорошее, что мы пережили вместе, и забыть плохое.
— А разве было что-то плохое? — Дора подняла лицо для поцелуя, тем самым даруя прощение…
Несколько минут спустя Хуан высвободился из ее объятий. Лицо его горело, голос срывался от желания.
— Мы не можем оставаться здесь, любимая, если не хотим стать причиной еще одного грандиозного скандала, из которого твой брат уже не выпутается.
— Тогда в коттедж, — согласилась Дора, глаза которой сияли от любви и счастья. — Я только предупрежу Сесиль, что ей придется пересадить гостей!
Вечер был тих и напоен ароматами цветов; казалось, вся природа замерла в напряженном ожидании, когда Хуан остановился на пороге коттеджа, подхватил Дору на руки и, войдя в холл, понес по лестнице в ту самую комнату, где она прежде спала одна. Он опустил ее на кровать и в тот же момент оказался рядом. Жаждущее тело девушки ощутило нетерпеливые, по-мужски властные объятия. Губы любимого страстно искали ее рот, и она откликнулась, дрожа как в лихорадке и раскрыв губы навстречу горячему, жадному поцелую. Желание захлестнуло обоих. Дора порывисто обхватила шею Хуана.
Куда подевалась ее обычная сдержанность? Все защитные барьеры рухнули под поцелуями, которыми он покрывал ее глаза, нос, бледные щеки и ярко рдевшие губы, как будто хотел вобрать в себя все, что ей принадлежало.
Девушка ощутила, как теплое, тяжелое мужское тело вдавило ее в матрас, и с радостью подчинилась его напору.
И не было никакого смущения. Только ощущение головокружительной радости. А когда нетерпеливые пальцы Хуана тронули ее обнаженные груди, девушка негромко вскрикнула от наслаждения.
— Твое тело прекрасно, как и ты сама, — задыхаясь, шептал он. Руки Хуана ласкали ее плечи, дразня и возбуждая, скользнули на талию и бедра, спуская легкую ткань все ниже и ниже, пока наконец Дора быстрым движением не отбросила платье прочь. Обхватив любимого длинными ногами, она привлекла его к себе. Жаждущее близости девичье тело поднялось навстречу возбужденной мужской плоти. Хуан снял с Доры все, что на ней оставалось. Лежа под ним обнаженная, девушка впервые почувствовала дрожь ожидания, отразившегося в расширившихся зрачках громадных глаз. — Доверься мне, любовь моя… — прошептал Хуан, и ей показалось, что с его губ спорхнули бабочки. Он начал ласкать ее нежно и страстно. Интимные ласки доставляли Доре такое наслаждение, что вскоре ее страх исчез, сменившись радостным нетерпением, которое заставляло девушку отвечать на нежность с пылом, неожиданным для нее самой. С уст Хуана слетело ее имя, и звучало оно так восторженно, словно это был призыв к самому Эроту.
— Пожалуйста, — прошептала Дора, когда пытка ожидания стала невыносимой и она испугалась, что умрет, так и не испытав наслаждения и не удовлетворив свою страсть. — Пожалуйста, мой дорогой, пожалуйста.
Девушка была готова принять его, но никак не ожидала, что он овладеет ею так жестко и властно; тихий вскрик вырвался из приоткрытого рта потрясенной Доры, когда он вошел в нее. Наслаждение заставило ее забыть о боли, и она обнаружила, что бессознательно двигается в такт его движениям. Ее волосы рассыпались по светлому покрывалу…
— Тебе больно? Я причинил тебе боль! — Над ней склонилось раскрасневшееся лицо Хуана. Он схватил ее маленькую руку и прижал к губам ладонь, с отчаянием восклицая: — Милая, прости меня! Мне надо было проявить больше терпения. Я должен был помнить, что ты невинна…
Дора почувствовала, что к ней пришло спокойствие: наконец-то все в ее жизни встало на свои места. Она больше не одинока, она половинка возникшего между ними союза, и этот союз будет крепнуть год от года, преодолевая все трудности, которые могут встретиться на пути. Новая жизнь, новая страна… Она справится с чем угодно — ведь рядом будет человек, который ее любит.
— Любовь моя… — прошептала она. Голос ее немного дрожал от пережитого волнения. — О мой любимый, разве ты не знаешь, что можешь причинить мне боль только в одном случае — если снова покинешь меня?
— Значит, этого никогда не случится, — решительно заявил он, выпустил ее руки и, обнаженный, поднялся с кровати. — Разве что на несколько минут, — с воодушевлением уточнил Хуан, — чтобы принести шампанское и канапе, которыми по моей просьбе снабдила меня будущая свояченица.
— Ты сумел так обворожить Сесиль, что она согласилась поделиться блюдом, предназначенным для праздничного стола? — Дора села на кровати, окутанная шалью своих роскошных волос. Она был настолько поглощена новыми захватывающими ощущениями, сопровождавшими урок любви, что ей хотелось повторить его. Но Хуан не торопился доставить ей новое удовольствие. Он облачился в шелковый халат, доходивший до середины бедер, нагнулся и легонько поцеловал Дору в кончик носа.
— Я собираюсь на некоторое время избавиться от работы, остаться здесь и помочь тебе устроить нашу свадьбу. А потом мы проведем медовый месяц в Акапулько. Судя по моим теперешним ощущениям, я бы вообще с удовольствием бросил дело. Почему-то перспектива посвятить себя жене, а впоследствии детям радует меня больше, чем необходимость скитаться по стройкам с каской на голове. — Он насмешливо подмигнул и вышел из комнаты, отправившись за шампанским.
Конечно же, он шутил. Хуан Фламинг никогда и ни за что не откажется от любимой работы. Да она и сама не хотела бы этого.
Откинувшись на подушку, молодая женщина вздохнула от полноты чувств. Воображение было захвачено радостями, ждавшими ее в Мексике. Дора твердо знала: какие бы неожиданности ни подстерегали их в будущем, она всегда будет любить этого похитителя, который долго мучил ее, но зато раз и навсегда покорил ее сердце.
