Простым людям нечего опасаться стать объектом презрения с течением времени, как это происходит с образованными евреями. Такая опасность грозит лишь богатым, в особенности если у них не все в порядке со вкусом. Они слишком просто поддаются искушению полукультуры, связанной с интеллектуальным высокомерием и надменностью. Такие явления известны нам под названием «снобизм». Сноб — это пустышка, лакей псевдокультуры, который поедает только кожицу с фруктов, не в состоянии потом переварить съеденное. В театр он ходит во фраке с черным галстуком, чтобы произвести ошеломляющее впечатление на бедняков. Он должен видеть страдание людей, доставляющее ему удовольствие. По сути дела, это конечная стадия дегенерации, которая находит свое выражение в индустрии развлечений. Вот и в театре богатые хотят видеть на сцене то, что происходит с бедными. Это ли не доведение чувственности до звероподобного состояния! Вместе с тем это и большое скотство.
Народ ходит в театры, музеи, художественные галереи и на концерты по другим причинам. Он хочет видеть и наслаждаться прекрасным и величественным. То, что жизнь довольно часто скрывает от людей — мир чудес и грации, — там раскрывается перед их восхищенными глазами. Люди воспринимают иллюзии искусства с наивной радостью, оказываясь в идеальном мире, о котором суровая жизнь позволяет лишь догадываться. Такова великая сила искусства. Снобизм же болен и изъеден молью. Его вкусы не могут стать нормой и создать творения на века. Поэтому у нас хватает мужества отвергнуть такую продукцию. Ныне она выставлена на выставке дегенеративного искусства, и миллионы людей проходят мимо этой глупости, сердито качая головой. Так что фюрер действовал в национальных интересах, наведя порядок в этом хаосе. Народ, однако, вряд ли знает об этом. Такое искусство следовало закономерно убрать с обозрения, так как хотя и примитивный, но здоровый народный вкус должен соблюдать соответствующую духовную диету. Растить сильных и здоровых людей, используя снобистскую утонченную пресыщенность, нельзя. И пусть никто здесь не пытается оспаривать, что народу нужны развлечения. Да. Народу нужна радость, и он имеет на это право. И наша обязанность предоставить ему такую радость. Многие из нас имеют слабое представление о том, сколь безрадостной является жизнь большинства людей. Поэтому-то так необходимы меры для исправления этого положения.
«Хлеба и зрелищ!» — кричат самодовольные дураки.
«Нет, сила — через радость!» — возражаем мы им.
Вот в чем заключена причина того, что мы именно так назвали движение по организации оптимизма. Оно ведет все слои общества, миллионы людей к красотам нашей страны, к ценностям нашей культуры, нашего искусства и самой жизни. Естественно, это мероприятие нашло соответствующее воплощение. Во многих случаях эти чисто артистические действия — настоящее искусство.
Враждебные Германии иностранные круги часто предпринимают попытки представить эти начинания в извращенном виде, изображая современных немецких художников как людей, находящихся под гнетом и давлением, опутанных по рукам и ногам законами и распоряжениями, изнывающих и тоскующих по свободе в условиях тиранической диктатуры, бескультурного варварского режима. Это — самое настоящее искажение реальной ситуации!
Нынешний немецкий художник чувствует себя более свободным, чем прежде, не ощущая никаких препон. Он с радостью служит своему народу и государству, которые относятся к нему с теплотой и пониманием. Национал-социализм нашел у творческой интеллигенции полную поддержку. Они принадлежат нам, а мы — им.
Мы привлекли их на свою сторону не пустой фразеологией и несерьезными программами, а действием. Мы осуществили их стародавние мечты, хотя многое еще находится в стадии реализации. Нынешний немецкий художник чувствует себя под покровительством. Будучи обеспеченным в социальном и экономическом отношении и чувствуя уважение общества, он может спокойно заниматься своими делами и планами, не беспокоясь о средствах к существованию. Он вновь почитаем в народе, и ему не приходится обращаться к голым стенам в пустой комнате. В результате нашей победы во всех сферах искусства начался подъем. Немецкие художники, как и многие другие люди, очарованы национал-социализмом, который стал основой для расцвета их творчества. Художники выполняют задачи, которые поставлены перед ними великим временем, и становятся настоящими слугами народа.
В этот час все мы смотрим на вас, мой фюрер, с полным благоговением, ибо вы относитесь к искусству не как к формальной обязанности, а как к священной миссии и величественной задаче, рассматривая искусство как первейшее и мощнейшее свидетельство человеческой жизни.
Вы хорошо знаете и любите искусство и художников. Вы вышли из их среды, став государственным деятелем. И вы наблюдаете за развитием современного немецкого искусства благожелательно и ревностно. Вы благословляете и определяете его направление и цели.
Мы все благодарим вас за это. Пусть же ваше покровительство и впредь будет распространено на немецкое искусство и немецкую расу. А немецкие художники ответят на эту защиту и покровительство великими свершениями и деяниями, а также торжественной клятвой в верности вам и народу.
Наш народ сегодня вокруг нас и с нами. Он выражает искреннюю благодарность нашим художникам и артистам за бесчисленные часы радости, отдыха и назидания, освобождающего смеха и возбуждения. Позади остался целый год работы, но такой же год нам еще предстоит. Успехи, достигнутые нами, настраивают на новые дела. Оглядываясь на них, мы должны самоотверженно подходить к выполнению своих задач с пылким сердцем и радужным идеализмом, служа искусству, величайшей опоре нашей жизни.
(Из выступления Геббельса на ежегодном конгрессе палаты культуры совместно с организацией «Сила через радость» в Берлине 26 ноября 1937 года.)
Адольф Шпеман
06 ответственности издателей перед нацией
Всегда были издатели — и не худшие из их числа, — которые видели свою задачу в подобострастном подчинении писателям — создателям литературных произведений, за которые они сами несли полную ответственность. В результате издатели только отражали степень современного им культурного развития. Издатель не выражал своего отношения к издаваемому, оставляя свое мнение при себе. Зачастую это было связано не только с его бизнесом, но и своеобразным безупречным идеализмом, считающим свободу дискуссий более важной, нежели выражение идеи. Такое отношение было в основном свойственно либерализму, из которого вышли политическая, моральная и художественная теории реальности.
Такое отношение издателей объяснялось сильным влиянием эстетической, музыкальной и литературной критики, исходившей из идеи восприятия произведений этого рода в их исторической взаимосвязи. Вместе с тем существовал и другой принцип: когда понимаешь все, можно все и простить. А в попытках понять все, в том числе и чуждое, теряются всякие основания для оценок. Прискорбным, но неоспоримым фактом было то, что по мере роста знаний рушилась возможность здоровой оценки происходившего. Такое положение дел вплоть до прихода национал-социалистов к власти сказывалось на том, что дегенеративная концепция искусства, воплощенная в многочисленных произведениях, не могла не оказывать влияния на издателей книг и периодики, поскольку у них не было четкого мировоззрения и культурно-политических целей. И круг на этом замыкался: издатели, ничтожесумняшеся, публиковали работы, которые потворствовали исчезновению солидных форм…
Положение начало основательно меняться только после прихода национал-социалистов к власти. Великий мастер воспитания людей Адольф Гитлер буквально за несколько лет изменил наши души и внес в книгоиздательскую деятельность чувство огромной ответственности. Первым и решительным шагом в этом направлении было введение личной ответственности, из которой вытекало, что издатель в такой же степени, как и автор, несет ответственность за публикацию и распространение печатного издания. Исходя из этого, он должен вникать в содержание предлагавшихся для издания произведений, что, по сути дела, следовало бы узаконить уже давно. Таким образом, большая дистанция, существовавшая между автором и издателем в прежние времена, резко сократилась. Из безучастного зеркала культурной жизни издатель превратился в носителя культурно-политических целей. Находившийся ранее в услужении у писателей, он теперь стал представителем государства, идейным борцом, сражающимся на переднем крае идеологического фронта. Ныне издателю недостаточно быть мастером своего дела и высококультурной личностью, он должен быть пропагандистом государственных идей и лидерства Адольфа Гитлера, установки которого должны стать для него руководством к действию. И никто не имеет права заявлять, что не в состоянии так поступать. Бесчисленные выступления и речи фюрера, в которых отражены идеи государства, должны быть доведены до людей в мельчайших подробностях. Каждый, кто до глубины души осознает величие его разума и воспримет его непростую жизнь в качестве примера для себя, будет знать, как ему поступать…
