Чтобы хоть как-то наладить отношения королевы со своим премьер-министром, лорд Мельбурн посоветовал ей уступать Роберту Пилю в мелочах и не провоцировать его на слишком резкие заявления. С другой стороны, он попросил Чарльза Гревилла поговорить с премьер-министром и помочь ему найти правильной тон в общении с королевой.
«Что бы он ни совершал и что бы ни предлагал, — убеждал лорд Мельбурн, — пусть он делает это внятно, четко и достаточно аргументированно. Королева не страдает манией величия и прекрасно осознает, что многие вещи остаются за пределами ее понимания. Именно поэтому она требует, чтобы все сложные вопросы ей объясняли наиболее доступным и простым образом, а также довольно конкретно и в мельчайших подробностях. Но при этом нужно быть лаконичным, кратким и ясно излагать суть дела. Она не любит слишком длинных разговоров, и даже я не осмеливался оставаться с ней слишком долго».
Некоторое время спустя лорд Мельбурн передал премьер-министру через Джорджа Энсона еще один полезный совет. Он предлагал Пилю не раздражать королеву слишком утомительными для нее «разговорами о религии».
Надо сказать, что больше уважения премьер-министр вызвал у принца, который на самом деле был очень похож на Роберта Пиля — такой же стеснительный, серьезный и счастливо женатый. Этим он отличался от легкого в общении и веселого лорда Мельбурна, с которым королеве было так просто и комфортно. Принц Альберт побудил королеву быть более снисходительной к Пилю, несмотря на все те конфликты, которые у нее были в 1839 г. во время обсуждения с ним персонального состава ее придворных дам.
На заседании Тайного совета, который рассматривал кандидатуры новых министров, королева Виктория вела себя, по словам Чарльза Гревилла, «великолепно», чем вызвала восхищение нового премьер-министра. «Она выглядела слегка смущенной, но при этом совершенно спокойной и невозмутимой и сохраняла самообладание даже в тех случаях, когда обсуждаемые вопросы должны были, по общему мнению, вызвать у нее негативную реакцию. Во всем чувствовались глубочайшее достоинство и уверенность в себе».
«Среди новых членов кабинета министров, — вспоминал позже Гладстон, назначенный на пост заместителя министра торговли, в беседе с личным секретарем принца Альберта Джорджем Энсоном — не было ни единого человека, который не отдал бы должное самообладанию ее величества и ее искреннему доверию к новому правительству. Они восхищались самообладанием королевы... Все понимали, что для нее это была весьма болезненная процедура, но ее поведение на заседании Совета было превосходным». А новый секретарь Комитета по контролю У. Баринг и сэр Джордж Грей — канцлер герцогства Ланкастерского — просто расплакались от умиления. А лорд Эррол даже выбежал из зала заседаний, чтобы никто не видел его слез.
По словам Чарльза Гревилла, Пиль был очень доволен поведением королевы и пообещал, что впредь будет «советоваться с ней по веем важнейшим вопросам и сделает все возможное, чтобы не досаждать по мелочам и не нарушать ее счастливого материнства». Кроме того, он дал слово, что ни один из министров не будет назначен без ее согласия. А когда Гревилл спросил, как королева отнеслась к его заверениям, тот без колебаний ответил: «Превосходно». Короче говоря, Роберт Пиль был более чем удовлетворен: он был просто очарован королевой.
18. ПРИНЦ И ЕГО ПРИДВОРНЫЕ
«Понимаете, откровенно говоря, не наша вина в том, что лорд-управляющий отвечает только за дрова, а лорд-казначей зажигает их в камине».
«На самом деле, — писала королева Виктория незадолго до того, как Роберт Пиль вступил в должность премьер-министра, — если человек счастлив в семейной жизни, как я, например, политика неизбежно отодвигается на второе место»: Еще Джордж Энсон заметил, что «ее величество все меньше и меньше интересуется политикой» и её неприязнь «к нынешнему составу кабинета министров стала гораздо слабее, чем прежде».
Королева Виктория действительно стала лучше относиться к Роберту Пилю и даже готова была признать его выдающиеся качества. Разумеется, он по-прежнему был скованным и стеснительным, часто раздражался по пустякам, но при этом обнаружил способность к «интересным» разговорам и заслужил уважение королевы своим доброжелательным отношением к принцу Альберту, которого высоко ценил за его покладистый характер и твердые жизненные принципы. Он внимательно следил за тем, чтобы принц Альберт, которому вручили ключи от почтовых ящиков кабинета министров, регулярно получал свежую почту и все важные государственные документы. Таким образом, принц Альберт стал изучать правительственные бумаги вместе с королевой и всегда мог дать ей полезный совет или разъяснить то или иное положение. Кроме того, Роберт Пиль сделал возможным, чтобы принц Альберт присутствовал на всех встречах королевы с министрами, а иногда он и сам принимал министров от имени королевы и после ее одобрения. Более того, королева однажды заявила, что «принц полностью представляет ее интересы, и они могут относиться к его мнению, словно это ее мнение».
Принц Альберт писал для королевы меморандумы, составлял черновики писем, разрабатывал проекты решений и вообще превратился в незаменимого и в высшей степени компетентного личного секретаря королевы, отличающегося к тому же редкой трудоспособностью. Кроме того, он был ее бесценным советником, обладающим исключительным влиянием на формирование мировоззрения королевы и, как выразился Джордж Энсон, на «усиление ее влияния в стране». Другими словами, принц Альберт стал весьма влиятелен не только при дворе, но и в тех сферах деятельности, которые выходили далеко за пределы двора или правительственных кругов. Хотя при этом многие придворные по-прежнему считали его занудным и высокомерным человеком, совершенно не приспособленным к беззаботной придворной жизни. После рождения дочери принц Альберт был назначен председателем Комиссии по искусству и в этом качестве долго «занимался развитием изящных искусств в связи с реконструкцией обеих палат парламента», почти полностью разрушенных пожаром в 1834 г. По собственной инициативе принц Альберт приступил к реформированию королевского хозяйства — огромной организации, состоящей из большого количества самых разнообразных придворных, слуг и наемных работников.
Представители высшего сословия придворных служащих занимали должности, которые были образованы много веков назад и сейчас уже полностью утратили свой первоначальный смысл. Сюда относились многочисленные пажи, дворецкие и их помощники, фрейлины королевы, гардеробщики принца, охранники, повара и другие работники кухни, а также многочисленные ответственные за камин, дрова, за состояние дымоходов, за чистоту в доме и так далее и тому подобное.
Столь архаичная административная система королевского двора уже давно вызывала справедливые нарекания со стороны видных политиков, но только принц Альберт решил основательно модернизировать ее. По его просьбе барон Штокмар тщательно изучил всю эту запутанную придворную систему и составил принцу меморандум, в котором подробно описал все трудности, неизбежно возникающие в управлении сложным хозяйством. При этом он выделил три главных департамента, которые практически никак не были связаны между собой и даже не пытались координировать свою деятельность. Первый департамент возглавлял лорд-управляющий, в подчинении которого находилось не менее 445 человек. Второй, департамент находился в подчинении лорда-гофмейстера или лорда-казначея, а третьим департаментом руководил так называемый конюший. Руководители этих трех департаментов уже давно не жили при дворе, а почти все свои полномочия делегировали «служащим более низкого ранга», которые плохо знали придворные традиции и совершенно не представляли границ данных им полномочий. Кроме того, они ревниво следили за другими департаментами и слишком долго обсуждали, нужно ли выполнять те или иные задачи, а если все-таки нужно, то каким образом их выполнять и кто должен это делать. Если, к примеру, требовалось заменить посуду на кухне или починить дверцу буфета, то сперва составлялась соответствующая бумага с перечнем необходимых материалов или предметов, затем эту бумагу должен был подписать шеф-повар, после него ее нужно было завизировать у ответственного за состояние кухни, а потом у мажордома. Только после этой весьма обременительной процедуры бумага попадала на стол лорда-казначея, подписывалась им и поступала в распоряжение чиновника, ответственного за выполнение столярных работ и находящегося в штате департамента лесов и лесных угодий. В результате столь сложной бюрократической процедуры многие неполадки в доме не устранялись годами, а служащие постоянно перекладывали вину друг на друга и фактически ничего не делали. Так, например, многие окна во дворце были разбиты уже давно, и никто не хотел брать на себя ответственность за устранение этого недостатка. А некоторые стекла всегда были грязными, поскольку служащие департамента лорда-казначея отвечали за поддержание внутреннего порядка, а департамент лесных угодий — за внешний порядок. В результате чистильщики окон никак не могли договориться между собой и мыли окна в разное время. Таким образом, стекла всегда были грязными либо изнутри, либо снаружи.
