Меня заинтересовала вдруг троица девушек в углу: я заметила, что они далеко не всегда находятся в позе «голова в пол». В только им одним известном ритме они периодически поднимаются на колени с прижатыми к груди руками, а затем вообще вскакивают на ноги и складывают перед собой ладони лодочкой. Постояв так какие-то мгновения, они снова валятся ниц, и через какое-то время все начинается сызнова. После нескольких подобных упражнений наступает что-то типа перерыва: девицы просто садятся рядышком, поджав ноги под себя, и оживленно треплются друг с другом. Позже я, конечно, увидела, что время от времени отдыхают и все остальные. Просто у девчонок периоды «перекура» явно превышали время моления. А болтовней в мечети никому молиться не помешаешь: мулла читает Коран до того громко, что и себя-то с трудом услышишь.
Но больше всего в этом девичьем трио меня удивило другое. Лишь одна из девушек принадлежала по виду к нации восточных кровей, и именно она была одета по форме, определенной мною чуть ранее как «мусульманский минимализм». Даже платок у нее был кокетливо сдвинут назад, выпуская на волю как бы нечаянно выбившийся локон. Вообще-то, я знаю, мусульманский стиль допускает некоторые вольности. Базовое правило: обнаженными частями тела женщины на людях могут оставлять только кисти рук и лицо. Платок же должен полностью скрывать волосы, ибо они и считаются главной эротической завлекалочкой для порядочного мусульманина. А уж трактовать сии догмы мусульманка может по своему усмотрению: как ей надо и как она умеет. Может укутаться черной тряпкой с головы до пят, оставив только глаза. Может и глаз даже не оставить. А может максимально обнажить и украсить то немногое, что остается снаружи. Это-то с блеском и исполнила восточная молельщица: отличный макияж, идеальный маникюр, богатые кольца на пальцах. Остальные две ее подруги замотались тряпками по принципу «только лицо», но даже этого мне хватило, чтобы абсолютно точно понять – обе они… русские!
Видно, я так выразительно уставилась на них, что очень скоро «полуобнаженная» восточная красавица сделала мне приглашающий жест рукой: подсаживайся, мол, к нам. Она же первой и повела разговор: дескать, мы заметили, что ты новенькая, хотим познакомиться, помочь. Она же объяснила, что удивившие меня «комплексы упражнений» называются в намазе ракаатами, и сколько совершить их в тот или иной день, каждый мусульманин решает сам. Но чем больше, тем выше вероятность того, что исполнится то, о чем ты просишь Аллаха. Мне очень хотелось порасспросить новых приятельниц о своем о девичьем, и я применила старый как мир прием. С прискорбным лицом я повела рассказ о том, как бедная мусульманская женщина (то есть я) страдает от несправедливых притязаний жадного и сварливого мужа-еврея, за которого по глупости и по молодости вышла замуж много лет назад. А теперь он развода не дает, да и дочь жалко. Вот, мол, и пришла – хоть Аллаху пожаловаться!.. Мои три слушательницы заметно оживились и, как в сказке, пошли по очереди излагать свои жизненные ситуации, приведшие их в мечеть.
Восточную девушку зовут Амина. Она из обеспеченной ингушской семьи, принадлежащей к московской диаспоре. Естественно, для нее планировался жених из своих, но, обучаясь в московском инязе, Амина влюбилась и сбежала из дома к русскому парню. Через полгода, убедившись, что ее избранник – полный ноль и просто безответственный козел, она предстала пред грозные очи отца. С бесповоротно испорченной в глазах диаспоры репутацией. Хвала Всевышнему, что отец ее тогда не убил (не в горах же живем, в конце концов). Но велел немедленно обратиться к религии, совершать все намазы (а их положено делать до семи в день) и умолять Аллаха, чтобы он послал ей в женихи хоть какого-нибудь захудалого ингуша. У Амины нет другого выхода, вот она и исполняет волю отца. Но в миндалевидных черных глазах ее лучатся такие жажда любви и любовь к жизни, что мне в какой-то момент показалось: она непременно снова убежит!
Двух других девушек зовут Фатима и Фарида – вот уже два года как. С самых тех пор, как обе вышли замуж за правоверных мусульман. В прошлой жизни они были неразлучными подругами Леной и Лерой, в новой – видятся только в мечети. С Аминой познакомились здесь же, с немусульманками мужья дружить не разрешают. У обеих мужья иностранцы, живущие, правда, в Москве. Ислам подружки приняли в этой же мечети. Оказывается, это очень просто: в присутствии хотя бы одного свидетеля достаточно произнести фразу «Нет бога на земле, кроме Аллаха, а Мухаммед его пророк», и готово дело – ты мусульманка. Разве что земля не разверзнется под тобою, но, как говорят, такое случается крайне редко.
На мой осторожный вопрос, не напрягает ли молодых девушек (обеим по 23) подобный расклад, они в ответ достали фотки своих милых – дескать, полюбуйся, какие красавцы: да разве может любовь к ним чем-нибудь напрягать? Обнаруживаю, что у Фатимы красавец студент из маленькой, но гордой Палестины, а у Фариды – богатый и лысоватый турецкий коммерсант. Абсолютно по-женски и без всякой задней мысли я спросила, как зовут Фатиминого суженого. И тут она вдруг с истинно восточной горячностью сверкнула на меня глазами: «А зачем тебе?» Я сразу стушевалась…
Где-то минут за сорок до окончания вечернего намаза мои подружки стали поглядывать на часы и заговорщически шептаться. Амина, с притворно виноватым видом опустив глаза, сообщила мне, что, конечно, это очень не хорошо, но они с девочками иногда так делают: Аллах милостив, он простит… Короче, сбегают из мечети незадолго до положенного времени и едут… в бутик мусульманской одежды, что на Чистых Прудах. Мне объяснили, что это очень хороший, хотя и дорогой магазин, в котором найдется все – от паранджи ручной работы, расшитой золотом, до такой ювелирки, что нефтяные шейхини всплакнут от зависти! Однако на сегодня девушки запланировали покупку… компаса! «Зачем?» – изумилась я.
– Намазов в день сколько? Семь, – терпеливо, как дурочке, стала объяснять мне Амина. – Ты побежишь на каждый в мечеть? Нет, будешь делать намаз дома. Я же уже говорила тебе, что молитва совершается только лицом к священной Мекке, то есть лицом на восток. Ты знаешь, где у тебя в квартире восток? Даже если, предположим, знаешь, вдруг время намаза застигнет тебя вне дома? Что, пропустишь молитву из-за того, что не знаешь, где восток? Так что поехали с нами: иначе компас придется покупать в спортивном магазине, а там они страшные. Зато в мусульманском бутике компасы на любой вкус. Есть даже инкрустированные бриллиантами!..
Я представила себя в расшитой золотом парандже да еще и с бриллиантовым компасом в руках… И, на ходу придумав какую-то отмазку, сказала: «Аллах акбар, подружки, но… в другой раз».
Общество сознания кришны
До следующего пункта своего путешествия я добралась без компаса: общество кришнаитов заседает там же, на проспекте Мира – в старой запущенной коммуналке, дверь в которую открыта и днем, и ночью. При входе в нос ударил резкий запах благовоний. На полу сидели в кружок человек двенадцать: все разного возраста и пола, все наряжены в какие-то яркие тряпки. На обшарпанных стенах висели странные предметы, имеющие, очевидно, прямое отношение к Кришне. Без лишних вопросов мне показали на свободную подушку на полу и предложили чай, гашиш и… тантрический секс. Я попросила чаю, мужественно отказавшись от двух других земных радостей. Молодая кришнаитка со множеством браслетов на босых ногах подала мне чашку. Повисло длительное молчание. Общество явно медитировало: у многих были закрыты глаза, а некоторые даже раскачивались. Выбрав по виду главного – самого старшего и колоритного из присутствующих, – я откашлялась и негромко спросила: «Простите, а в чем заключается сознание Кришны?» Мужчина лет 40 в огненно-рыжем платье и с такого же цвета хохлом на лысой, как коленка, голове не спеша открыл глаза (до этого он, мне показалось, просто спал). Посмотрел на меня с удивлением, затем возвел свои затуманенные очи к грязному потолку и изрек: «Как в чем? Кришна любит нас!» Из вежливости посидев еще минут пять, никем не остановленная и, по-моему, даже не замеченная, я вышла в вечно открытую дверь… Да, а я надеялась, что они хотя бы предложат спеть вместе с ними «Харе Кришна».
Католический костел
На подходе к католическому собору Непорочного зачатия Пресвятой Девы Марии, что на Малой Грузинской, я еще раз отметила, насколько величественной и в то же время подавляющей может быть готическая архитектура. Мне показалось, что шпили здания режут небо, будто ножи инквизиторов. Ночью, наверное, это выглядит даже страшновато. Впрочем, я, возможно, просто устала.
Я вошла в гулкое и прохладное чрево католической церкви. Внутри не было ни души. Только в дальнем углу – на низкой приступочке возле деревянной будки – стоял на коленях кто-то в черном. Я поняла: идет исповедь, где в лице Бога выступает невидимый пастве священник, отпускающий грехи через окошко исповедальной кабины. Я села на скамью и закрыла глаза. Мысли мои унеслись в вечность (это случается со мной во всех католических соборах). Очнулась я от чьего-то разговора. Две дамочки, усевшись на пару скамей впереди меня, вели диалог громким шепотом. Хочется верить, что я не грешна в подслушивании: я просто физически не могла не слышать их беседы.
