отдал свою дочь. Моя репутация не идет впереди меня без причины. Так что будьте осторожны в общении с моей женой, — рявкнул я.
В этот момент я решаю, что буду продвигать свой план дальше, чтобы как можно скорее избавиться от Мейса.
— Папа! О Боже!
Эмброуз судорожно пытается докричаться до отца, но тот отмахивается от нее рукой.
Я роняю нож на стол. Он громко звякает, затем тишину заполняет вздох облегчения.
— Если ты хоть на секунду усомнишься в характере Авроры или, не дай Бог, произнесешь о ней такие слова из своего отвратительного рта, Мейс, ты увидишь смерть раньше, чем она написана для тебя, и я ни о чем не пожалею.
В моем голосе звучит яд. Он намекает на ту лютую ненависть, которую я всегда испытывал к Мейсу.
— Ремо… — Он начинает качать головой.
— Я мистер Кэйн для тебя.
Я бросаю на него взгляд, затем поворачиваюсь и выхожу из столовой.
В доме тишина, только приглушенный шепот его жены и дочери, сплетничающих о нем.
— Ты в порядке, папа?
— Дорогой, тебе что-нибудь нужно?
Она вышла на улицу?
Я подхожу к входной двери и вижу, что Аврора стоит там, скрестив перед собой руки, и сердито вытирает слезы.
За окном серые облака, украшающие вечернее небо. Мокрый тротуар и стойкий запах дождя смывают мои эмоции, оставляя после себя пустоту. Это был чертовски ужасный ужин, и будь я проклят, если позволю Авроре вернуться сюда снова.
— Аврора? — Я подхожу к ней и вижу, что она нахмурилась. Это ей не идет. Этот хмурый взгляд.
Это она должна улыбаться. Хмуриться должен я.
Моя грудь сжимается, когда я смотрю на нее. Я чувствую, что это неправильно.
Я молчу, не зная, что ей сказать. Она здесь, в моем сознании, в моем сердце, говорит мне, что я должен оставить ее, остаться, чтобы я мог обеспечить ее безопасность. Мы оба в этом браке, не так ли?
Она так много сделала для меня и ничего не получила взамен, а теперь, когда я ей нужен, я колеблюсь.
Она медленно опускается и садится на ступеньки дома. Я молча следую за ней.
— Несколько месяцев назад со мной что-то случилось, поэтому я ношу белое. Это помогает мне не испытывать отвращения к собственной коже. И прежде чем ты спросишь, нет, я не была изнасилована или подвергнута такому нападению.
Я не двигаюсь с места, не сводя с нее глаз. Я не могу отвести взгляд.
Вид ее отчаяния разбивает мне сердце. Ничто не может сравниться с этим чувством.
Это похоже на то, как будто в меня вонзают нож, вырывая сердце, пока я дышу. Как будто я истекаю кровью капля за каплей. Как будто жизнь покидает мое тело прямо на глазах.
В этих прекрасных, теплых шоколадных глазах застыли слезы.
— Мне все равно, Аврора. Это прошлое, которое ты ненавидишь, и каждый, кто вспомнит о нем, столкнется с тем, с чем только что столкнулся твой отец.
Она поворачивается ко мне, наклоняя голову в замешательстве.
— Не беспокойся об этом, — отмахнулся я от нее.
Проходит несколько секунд молчания, прежде чем она придвигается ближе ко мне и упирается головой в мою руку. Это незначительное действие приводит в действие атомную бомбу внутри меня.
Внезапно на нас обрушиваются брызги дождя. Мгновением позже начинается сильный ливень.
Аврора тихонько смеется, глядя на мрачную погоду. Она протягивает руку, и капли дождя промокают ее ладонь. Она улыбается дождю, а я смотрю на нее, как влюбленный дурак.
Сколько еще сил она отнимет у меня, будучи самой собой?
— Знаешь, ты вроде бы ничего, когда не смотришь на меня с укором, — тихо говорит она.
Я хихикаю.
Она вскидывает голову, останавливая меня на середине смеха.
— Ты смеялся! — Она показывает пальцем на мое лицо, очарованная.
Ее щеки сияют, розовый оттенок еще больше подчеркивает ее красоту. Ее глаза сверкают, как будто в них живут ночные звезды. В этих сверкающих глазах, в которых когда-то стояли слезы, теперь нет ни капли грусти.
— Ты действительно смеялся! — Ее губы растянулись в широкую улыбку.
— У тебя галлюцинации.
Я отворачиваюсь от нее, но она придвигается ближе, практически прижимаясь ко мне.
— Отойди. Ты в моем личном пространстве, — бормочу я, толкая ее за плечо, но безрезультатно.
Она снова прижимается ко мне, держа меня за руку.
— Ты это сделал! Мне считать это победой с моей стороны?
Я хмурюсь от ее слов. — Победой в чем именно?
Она прикусила нижнюю губу, в ее глазах появился дразнящий блеск. — Ни в чем.
Она качает головой, снова глядя на дождь.
— Нет. Скажи мне.
Моя рука ложится на ее руку.
Она смотрит вниз, и улыбка покидает ее губы.
Уже слишком поздно что-либо предпринимать. Поэтому я продолжаю держать свою руку на ее.
— Победа в том, что я наконец-то заставила тебя смеяться, — наконец шепчет она, почти застенчиво поднимая глаза на меня.
Что-то в этом пронзает мое сердце, высасывая из меня кровь. Я так плохо с ней обращался, а она всего лишь хотела, чтобы я улыбался в ее присутствии. Я и не подозревал, насколько сильно я ее игнорировал.
Она продолжает тихо говорить, бездумно держа меня за руку, прислонившись головой к моей руке, и что-то глубокое, что-то теплое и мягкое сжимает мое сердце. Это облегчает ту боль, которую я почувствовал от ее маленькой миссии рассмешить меня.
Когда мы оба сидим под дождем и смотрим, как он падает перед нами, мне хочется, чтобы время остановилось, чтобы я мог запечатлеть этот момент навсегда. То, что должно произойти, разрушит все между нами.
Оно потрясет землю, на которой мы стоим, и бросит нас обоих в бесконечную бездну, которая поглотит нас.
Но я надеюсь, что, услышав мягкость, окутывающую голос Авроры, она найдет в своем сердце силы простить меня.
Она — первый человек, которого я хотел заключить в свои объятия и защитить. Она — первый человек, который заставил меня задуматься о том, что я могу изменить свой план, чтобы сохранить ее.
Чувство вины накатывает на меня с такой силой, что я обнаруживаю, что притягиваю Аврору еще ближе к себе.
Ее тепло, ее мягкость заставляют меня чувствовать себя еще хуже, чем раньше.
Как я мог так обращаться с ней, находясь в таком же положении в этом браке, и все же я делал для нее только хуже?
— Ремо?
— Хм?
Аврора откинулась назад и потерла щеки, чтобы избавиться от пятен слез, затем улыбнулась мне.
— Может, пойдем домой, красавчик?
Она по-прежнему ведет себя
