в нужную точку, поэтому он окутан темнотой, но я все равно вижу его силуэт.
Камера все равно не попадает на него, поэтому на него не направляют свет прожектора.
— Любила ли ты кого-нибудь до того, как полюбила Ремо?
Вопрос явно адресован Авроре.
Она открывает рот, чтобы ответить, но тут же застывает рядом со мной.
Она крепче сжимает мою руку, заставляя меня посмотреть на нее.
Ее лицо слегка побледнело, а улыбка стала натянутой.
— Нет. Я не знала, что такое любовь до Ремо, — тихо отвечает она, и если бы вы не присмотрелись, то не поняли бы, что она немного испугалась этого вопроса.
Я не знаю, в чем дело.
Моя голова снова поворачивается к мужчине, но в нем нет ничего необычного.
Может быть, он напоминает ей человека, о котором говорил ее отец?
Может быть, он просто застал ее целующейся с мужчиной в комнате и стыдит ее за это, и это навевает воспоминания?
Я провожу большим пальцем по ее кольцу, крутя его слева направо, справа налево. Надеюсь, это ее пока успокоит, и она поймет, что я не сержусь на то, что она целовалась с другим. Это последнее, о чем я думаю.
Я знаю, что у нее была жизнь до меня. И у меня тоже. Обижаться на других за их прошлое — это не то, что кто-то имеет право делать.
Она медленно успокаивается, ее плечи расслабляются, пока Джеймс прощается с нами. Мы улыбаемся зрителям, машем им, а затем спускаемся за кулисы.
Как только мы оказываемся там, Аврора поворачивается ко мне, ее глаза расширены.
Она не моргает, но так крепко держит меня за руку, что ногти впиваются в кожу. По руке пробегает пронзительный укол, но я позволяю ей держать меня.
Сделав шаг ближе к ней, я провожу рукой по ее голове, касаясь щеки. Ее затрудненное дыхание постепенно успокаивается.
— Я не буду сердиться на тебя за то, что ты поцеловала кого-то, Аврора, — пробормотал я, надеясь, что моя реакция не выбила ее из колеи и она не чувствует, что должна что-то сказать или уточнить.
— Не волнуйся. Давай пока просто уйдем, — заверяю я ее.
Она кивает, потом сглатывает, когда я вывожу нас на улицу к зданию моего офиса. Она садится на диван в моем кабинете, вскоре ложится и засыпает.
В конце концов, я несу ее к нам домой. Она кажется такой маленькой и драгоценной в моих руках.
Как будто весь мой мир находится в моих руках, как будто мое собственное бьющееся сердце гуляет вне моего тела, и оно может уйти от меня в любой момент, оставив меня лишь безумцем на этой земле.
Поэтому, если бы Аврора мне разонравилась, если бы ее у меня забрали, я бы устроил абсолютный хаос. Разрушая все, что вижу.
Что ее так напугало?
Правильно ли я понимаю, что это как-то связано с вопросом и ее прошлым?
17
— Сэм?
Его голова откидывается в сторону, и он встает с яркой улыбкой.
— Аврора, привет, — выдохнул он, неловко стоя на месте и держа руки перед собой.
— Он только что появился и просит встречи с тобой, — говорит Клаудия, стоя у меня за спиной. Ее волосы сегодня собраны в косу, а красивое платье сиреневого цвета потрясающе смотрится на фоне ее смуглой кожи.
— Спасибо, Клаудия. Как только он уйдет, дай мне расписание на сегодня.
Она кивает и возвращается к работе, а я приглашаю Сэма войти в мой кабинет.
— Что привело тебя сюда?
Я подхожу к своему креслу и сажусь, включив компьютер.
Сэм занимает место напротив меня. На нем черный пиджак поверх синей рубашки и темно-синие брюки.
Он выглядит… как раньше. Сколько я себя помню, у него всегда был такой приземленный вид, который когда-то привлек меня. Но не сейчас. Мой муж показал мне, что на самом деле мне больше не нравятся хорошие мальчики.
Не с тем, что я узнала из фотографий и сотен сообщений от Эмброуз.
То, что он сделал с моим отцом, меня не расстроило. Наоборот, это принесло мне удовлетворение. Оно дало мне представление о том, на что он способен, если смог так легко ранить моего отца. Этот шрам на шее, этот глубокий порез мог повредить серьезный нерв, и Ремо сделал это.
И все это, защищая меня.
Я встряхиваю головой, чтобы избавиться от мыслей о муже, пока передо мной кто-то есть.
— И я подумал, что, может быть, мы сможем наверстать упущенное. Я даже не ожидал, что перееду сюда, в Лондон, из Брайтона. У меня пока мало знакомых здесь, и родители посоветовали мне почаще выходить в свет, поэтому я и пришел на твое мероприятие.
Я киваю ему, не отрывая глаз от его рук, которые он использует во время разговора.
Он оглядывает мой кабинет, полуразрушенный манекен со странной шляпой кораллово-оранжевого цвета на макушке и практически отваливающимися от нее кусками ткани. На левой стене висят несколько наград и грамот, справа — стол, на котором лежат рисунки и куски ткани. Я не стала ставить туда стул, зная, что не буду им пользоваться.
Над столом — доска, на которую я наклеиваю множество своих рисунков.
— Мне нравится, что ты сделала то, что всегда хотела сделать.
Он оглядывается на меня, в его бледных глазах читается тоска.
Нет.
Нет.
Он не может так на меня смотреть.
— Что ж, замечательно. Мы можем как-нибудь встретиться. Просто напиши мне сообщение или электронное письмо. Мне жаль, что мы не можем продолжить прямо сейчас, но мое расписание просто забито из-за того события.
Я извиняюще улыбаюсь. Если он испытывает тоску, если он испытывает ко мне какие-то подобные чувства, пока я замужняя женщина, я не могу позволить этому запятнать мою репутацию.
Мой брак может быть фиктивным, но я никогда не предам Ремо и не изменю ему. Я не такая, особенно когда Ремо занимает мои мысли и сердце каждую секунду.
Я так много думаю о нем, что можно подумать, будто я одержима.
— Как насчет кофе? — с надеждой спрашивает он, слегка сдвинув брови.
Я пожимаю плечами, надеясь, что он не видит, как дернулись мои руки.
Когда-то он мне нравился. Односторонняя влюбленность в моего лучшего друга, но мы были детьми, так что это не считается. Это были невинные чувства.
— Конечно. Почему бы и нет? Спроси мою ассистентку Клаудию, ладно?
Он медленно встает и кивает.
Повернувшись, он начинает идти
