Собственно говоря, ничего нового в этом "ответном ходе" не было — директива Совета национальной безопасности США NSDD-166 предусматривала поощрение террора против высокопоставленных должностных лиц советского оккупационного режима в Афганистане. Сами американцы в таких актах участвовать были не должны, участие лиц, состоящих на службе у правительства США, в убийствах запрещалось декретом, подписанным еще президентом Фордом. Но поставки пластиковой взрывчатки, снайперских винтовок, обучение, предоставление спутниковых фотографий с разведанными целями — всем это предусматривалось. Теперь, когда русские демонстративно убили двух лидеров сопротивления — сам Аллах велел нанести ответный удар.
Первым делом — Патман осмотрел местность, прилегающую к штабу сороковой армии, и убедился в том, что об этом даже нечего и думать. Штаб сороковой армии располагался в капитально отремонтированном дворце Тадж-Бек, к нему вела узкая, извилистая, охраняемая на всем ее протяжении дорога и она переходила в главную магистраль столицы — Майванд, тоже охраняемый силами безопасности. Сам дворец Тадж-Бек располагался на господствующей над городом высоте, ни один подход к нему не простреливался с гор. Заложить взрывчатку по ходу движения машин с шурави — тоже сложно.
Второй объект — министерство обороны, тут шурави часто бывают по делам. Расположено тоже удачно вторая по значению магистраль Кабула, Дар-уль-Амман, самый тупик. Позиций для снайперов нет, с одной стороны — тыльная часть здания, только по окнам бить, с другой стороны — сад. Разместить заминированную машину — тоже проблема.
Надо придумать что-то еще…
Раздосадованный, Патман решил присмотреться к движению на главных улицах Кабула — Дар уль Амман и Майванд. Постоять в некоторых ключевых точках, в частности на повороте на дрогу, ведущую в аэропорт. Посмотреть — нельзя ли заложить все-таки бомбу. Бомба с ударным ядром, или с готовыми поражающими элементами может сделать дело.
В этот момент, Патман попал в поле зрения Царандоя, не ХАДа, а именно Царандоя. И спалился он — на такси.
Дело было в том, что в Афганистане, в столице страны извозом всегда занимались определенные кланы, здесь вообще с этим было строго. Семейные профессии передавались от отца к сыну, сын старьевщика становился старьевщиков, сын обувщика — обувщиком, сын духанщика — конечно же духанщиком. Новая власть такого не признавала — но сделать со многими вещами ничего не могла и сейчас извозчики контролировали и государственные таксопарки и частный извоз.
И все было бы ничего, если б на днях из реки Кабул не выловили тело бедолаги, который промышлял извозом без спроса и никому не платил. Естественно, на следующий день весь базар, еще через день — весь Кабул знал, что случилось и почему. Старая власть не обратила бы на это внимания — не против власти нацелено и ладно, новая же власть поручила Царандою разобраться, в чем дело и принять меры к пресечению преступной активности. Водители же такси, принадлежащие к клану — наоборот чувствовали себя королями, ведь даже бомбили сейчас опасались выходить на промысел.
Вот один из них, принадлежащий к клану, встал на стоянку, там, где стояли обычно таксисты в ожидании клиента — и увидел перед собой незнакомую машину. Обычная Волга, бело-желтая, новая — но он ее не видел до этого. Пройдясь мимо, как бы случайно — он не знал и водителя. И самое главное на лобовом стекле не висело то, что должно было висеть, зацепленное за зеркало заднего вида.
А это — уже требовало разбирательства.
Резко сменив маршрут движения, водитель такси открыл правую переднюю дверь, сел в незнакомую машину.
— В чем дело?
Точно — не наш. Иначе бы знал, кто я такой.
— Салам — сказал водитель по имени Кхушаль
— Машина занята.
— Я знаю. Кто ты такой?
Патман не успел сориентироваться и опомнился, когда незнакомец сидел на правом переднем сидении. ХАД? Не похоже, они так не работают.
Рука скользнула в карман, палец зацепился за кольцо гранатного запала…
— В чем дело, рафик? — строго спросил Патман
— Бебахшид, рафик шурави афсар![61] — с показным дружелюбием приложил руку к груди неизвестный чуть обернувшись — ман нияз дорам порсан меконам. Кам-кам[62].
— Кому ты платишь? — спросил Кхушаль.
— Я не понимаю
— Кому ты платишь, ты что, тупой?
— Я работаю.
— Нельзя работать просто так. Ты заплатил?
Понятно… какой-то крестьянин. Интересно только, где он машину взял… узнал, что ли?
Террорист за рулем только сейчас сориентировался о чем речь.
— Ты правоверный? — спросил он назойливого Кхушаля
— При чем тут это? Если работаешь — надо платить.
— Уходи немедленно, если хочешь жить.
Водитель похлопал себя по карману, где явно что-то было. Не пистолет… скорее нож, который есть у каждого афганца, и который в тесноте такси да в опытных руках — ничем не уступит пистолету.
— Ты слышал о том, как один работал и не платил, и его выловили из Кабула? Думаешь, это сделал я? Убей меня и умрешь сам.
— Во имя Аллаха… — недобрым тоном заговорил водитель, сунув руку в карман
— Чи мекони![63] — раздалось с заднего сидения — зей, зей! Зей!
Водитель "законного" такси вышел из странной Волги, напоследок что-то сказал относительно матери водителя такси.
— Что? — водитель сделал попытку вылезти
— Назад! — Патман лихорадочно смотрел по сторонам, выискивая опасность — уезжаем отсюда! Быстро!
Волга, совершив резкий маневр, вклинилась в транспортный поток. Опасности, на первый взгляд не было.
— Он выходит.
— Вижу. Снимай.
Гостиница — вообще то подпольная, в Кабуле таких было много, для тех, кто временно приезжает сюда — располагалась очень удобно — тут рукой подать и до Майванда и до Дар уль Амман, и базар рядом — в общем, торговая улица, самый ход. Три дня назад здесь сняли комнату люди, которые выдали себя за торговцев с Кандагара, приехавших в Кабул на переговоры, и чтобы продать кое-что. С собой у них были две большие сумки, одеты они были, как обычно одеваются торговцы, а один из них действительно был из Кандагара, говорил, как говорят люди в тех местах, и мог рассказать, что к чему в городе. Они заселились в комнату и почти не выходили оттуда, не доставляли никому никаких проблем — про них и не вспоминали больше. На самом деле — это были люди из Царандоя, и более того — это был молодой призыв, коммунисты, выросшие уже при новой власти и готовые защищать ее. Таких людей было относительно немного — но такие люди были!
Один из них снимал стоянку такси стареньким ФЭДом, другой комментировал происходящее и записывал в блокнот, даже не глядя.
— Ага… это Кхушаль. Вот он. Идет… проверяет все ли заплатили. Стоп!
На его глазах водитель сел в машину такси
— Он сел в машину! Снимай.
— Снял… Четыре кадра осталось.[64]
— Нормально… Ты видишь?
— Он не заплатил! — резко сказал третий, который смотрел в подзорную трубу — на машине нет знака.
— Вижу.
Все знали, кто такой Кхушаль. Отец приворовывал, при короле дважды сидел. Брат — в моджахедах. В такси его привел дядя, потому что у него была беда — не было сыновей. Некому было передать машину…
— Он в машине.
— Может, он там уже убивает?
— Не торопись!
Кхушаль вышел из машины, повернулся — что-то сказал
— Он чем-то расстроен.
— Рассержен даже… — пробормотал тот, кто держал трубу
И в самом деле, Кхушаль пошел к своему такси, что-то говоря на ходу — было видно, как шевелятся его губы.
— Такси уезжает! — резко сказал третий, с подзорной трубой — разворачивается, нарушает правила!
— Снимай.
— Четыре кадра!
— Быстрее!
Щелкнул фотоаппарат, потом еще раз.
— Номер снял?
— Я запомнил — сказал третий, с трубой — похоже, что кто-то не желает платить.
— Надо установить за этим такси слежку. Поговорить с водителем, они попытаются убить и его. Нам нужны доказательства.
— Как это нет? Ты что-то путаешь, рафик. Проверь еще раз.
— Ничего я не буду проверять! — донеслось в телефонную трубку — говорю же, такси с таким номером в Кабуле нет! Моя картотека не врет!
В трубке раздались гудки.
— Вот негодяй! — молодой капитан Амаль швырнул трубку на рычаг — хам и негодяй!
Сидевший за столом напротив рыжий, с подозрительно красным (от давления, не от пьянства, а давление от нервов, обычного спутника милицейской работы) офицер, одетый не в советскую форму, а в форму Царандоя поднял глаза на ругающегося ученика.
— Что произошло?
— Не хотят давать данные по картотеке, рафик Петр! — выругался молодой капитан — мы работаем вместе и делаем одно дело, а ему лень проверить!
