что я что-то могу. Я – неудачница. Такой была, такой и останусь… Стас молча стоял рядом. Не знал, что сказать…
Я —дура. Я просто дура. Как же я могла забыть.
Я заметалась по кладовке, как испуганная кошка. То окошко, которое мы видели со Стасом было почти вровень с землей. А кладовка – совершенно обычная комната и никаких окон я в ней не наблюдаю. Значит надо искать еще какое-то помещение, небольшое, подваол, что ли. Нет! Винный погреб. Такой выпендрежник, как Удав просто не может не иметь своего винного погреба. Чтобы было куда водить таких же пафосных придурков и тыкать их носом. Вино такого-то года выдержки, коньяк такой-то. Идиоты. На пол полетели консервированные грибы и ананасы, свекла, окорока. Точно. Вот она! Неприметная дубовая дверь, обнаружилась за окороками. Ее не было видно, потому что свиные тушки висели очень плотно. Мне было неприятно на них смотреть поэтому этот угол первоначально мы обследовали не так тщательно. Дверь была не заперта, но поддавалась с трудом. Вниз вели еще несколько ступенек, около десятка. Я было ринулась вниз, но Стас поймал меня за куртку и без разговоров отодвинул в сторону. Сбежал по ступеням, я не отставая топала за ним. В подвале было темно. Свет проникал несколькими тоненькими лучами, через крохотное, обнаруженное нами окошко. Этого хватало, чтобы только смутно разглядеть очертания огромных бочек. Они лежали на боку, поблескивая обручами. Я снова позвала Элеонору. На этот раз мне ответили. Но это был не тот ответ, которого я ожидала. Это был звук взводимого курка. Отдальнего угла отделились две тени. Одна маленькая и хрупкая, другая большая, уголоватая. Тени остановились в пятне света посередине подвала. Здоровый одноглазый мужик держал за волосы Элеонору. В ее висок он до крови вжимал дуло пистолета. Элька была без сознания, а может и мертва. Жертва и палач. Черное и белое, шрамы и раны. Все смешалось для меня в одну абстрактную картину. У мужика, державшего Элеонору, отсутствовала правая половина лица. Не знаю, что стало причиной столь ужасных повреждений. Такое впечатление, что ему раскроили череп от виска до подбородка. Только потом я узнала, как была недалека от истины. Глаз вытек, вместо него зияла рана с вывернутыми наружу краями. Наверное, был задет лицевой нерв, потому что гримаса напоминала маску злого клоуна. Мышцы и кости срослись неправильно, из за чего казалось, будто под кожей залегли скальные породы, настолько неровным, рваным было это лицо.
Я закричала. Мой сон продолжал сбываться. Элеонорино прежде такое красивое милое личико покрывала засохшая корка крови. Я не видела, что у нее повреждено, потому что в этом кровавом месиве не угадывались ни скулы, ни нос, ни подбородок. Губы запеклись одной черно-багровой кляксой. Многочисленные синяки и ушибы. Кажется, у нее сломана нога, слишком уж она свободно и неестественно болталась. Я дернулась, но жуткий мужик еще сильнее вдавил пистолет в Элькино лицо.
– Тише, цыпочка. Еще один шаг и я разнесу ее череп.
Из-за травм его речь была невнятной, как если бы он набил щеки хлебным мякишем. Но его действия и так были яснее ясного. Мы замерли, не дыша.
– Значицца так. Эта баба – он тряхнул Элеонору и она чуть слышно застонала. Слава богу, хоть жива. – Так вот она залог моей безопасности. Сейчас вы тихонько отходите в сторону, а мы выходим на верх, благополучно садимся в машину и когда отъедем, может быть… Я повторяю, может быть, я ее отпущу. Все зависит от вашего поведения.
Я видела, я прочитала в его глазах, что он ее не отпустит ни сейчас, ни потом. Скорее всего убьет сразу же, как сядет в машину. А может даже на наших глазах. Я теперь ясно видела его ауру, серо-фиолетовое облако. Крайне редкое сочетание. Как правило встречается у шизофреников и потенциальных самоубийц. Я так поняла, что ему уже все равно. Он не боится ни смерти, ни боли. Понятно, почему на него не подействовало мое заклятье. У него нет страхов. Они все растворились в том киселе, которым сейчас является его мозг. Очень опасный противник. Мы безропотно посторонились, но когда он, пятясь, поднимался по лестнице, держа Элеонору перед собой, я попробовала еще один способ.
– Послушаете, уважаемый – самым нежнейшим образом завела я – а может вы все таки выпустите Элеонору сейчас. А то понимаете, у нее клаустрофобия, ее тошнит в машине. Она может блевануть вам прямо на брюки, наверное это ваши любимые брюки, отстирать вы не сможете, придется выбросить, жалко. Видя, как постепенно разглаживается лицо этого зверюги, я внутренне торжествовала. Ну вот еще чуть-чуть. Легонько дунула в его сторону. Женские чары – так называется это заклятье. Я двинулась на шажок в строну Эльки и мужика. И тут меня настиг злобный хохот. Этот мерзавец хохотал как заведенный.
– Что, сучка? Думала меня можно купить на ваши ведьминские фокусы. Неееет. Не выйдет. Удав позаботился о том, чтобы в этом помещении никакая магия не действовала. Хорошо заплатил какому-то шаману.
Он тут же посерьезнел. И направил пистолет на нас. Не стоит держать меня за идиота, я этого не люблю.
Он уже достиг верхней ступеньки, когда на него сзади бросился Вадик. Трусоватый прохиндей Вадик решил показать себя героем. Наверное амулет сработал. Элеонора скатилась по ступенькам как тряпичная кукла. Вадик и верзила боролись уже в кухне, когда прогремел выстрел. Пуля пробила бочку и из дырки хлынул пенистый поток. Пиво. Коротко матюгнулся Стас. Я видела как он схватился за грудь, а сквозь растопыренные пальцы сочатся алые струи. Я закричала, не помня себя бросилась к нему. Тоже зажимала рану руками, как будто это кого-то спасло.
Дальнейшее я помню только по рассказам ребят. Они услышали выстрел и бросились в дом. Картина, которую они увидели в итоге была достойна самого сентиментального индийского кино. Я, вся в крови, рыдала над бездыханным Стасом, рядом лежала мертвая Элеонора, в кладовке лежал с ножом в груди незнакомый мужик. Рядом ошивался какой-то потерянный Вадик. Ребята кое-как оттащили меня и вызвали скорую и милицию. Теперь уже нечего было бояться и скрывать нечего. Я стояла у стены, отрешенно наблюдая, как грузять Элю и Стаса, моих самых дорогих и близких людей. Да-да. Все так и есть. Именно они мои лучшие друзья. И я никого, никого не спасла…
ГЛАВА 8 Спасти рядового Эвстафьеву
Удав почувствовал неладное еще после того, как съехал на дорогу к дому. Впереди их машины болталось самое невероятное транспортное средство. Это был мотоцикл с коляской. Привил им древний дедок, который в своей жизни еще Колчака помнил, в коляске, как водится сидела бабка с рассадой на коленях. Мотоцикл полз со скоростью 40 км в час. Да плюс его мотало из стороны в сторону, как пьяного матроса на палубе. Игорек- водитель включал сирену, без конца давил на клаксон, но ископаемые не реагировали. Глухие что ли. Удав тихо злился. В былые времена он бы уже давно душу вытряс из этих пердунов, но не теперь… Теперь он был депутатом, можно сказать народным избранником и должен был свести себя соответственно. Не разочаровывать электорат. Муторная езда длилась около часа, затем дорога расширилась и машина Удава рванулась в перед. Уже проезжая, депутат обернулся… из бабкиного платка на него смотрело широкое бородатое лицо. Что за черт. Когда до дома оставалось что-то около 6 километров, Андрей ощутил неясное беспокойство. Какое-то гадостное чувство, что его ждет большая засада. А уж когда мимо него подряд пролетели две машины скорой помощи и милиции, до него дошло – дома непорядок. Вполне возможно, что кто-то как-то пронюхал о его затворнице и теперь ничего хорошего ждать не приходилось. Он чувствовал: нужно драпать, как можно быстрее и как можно дальше.
– Поворачивай! – рявкнул он водиле и по совместительству телохранителю Игорьку.
Тот,
