– Зачем ты так? – еще больше растерялась я и машинально отступила на шаг.
– Оставьте все меня в покое, – четко произнесла Ника, глядя в стену поверх моей головы.
– Ты поправляйся, – отступая к двери, пожелала я. – Выздоравливай.
Оказавшись в коридоре, я почувствовала себя так гадко, что готова была пулей вылететь из больницы и пешком прошагать до Простоквашино по слякотному весеннему городу. Но на лестнице меня остановил Рома. Выглядел он как обычно, только глаза его были не маслеными, а сухо и зло блестели.
– Дело есть, – буркнул Рома и потащил меня вниз, в вестибюль, где толклись больные с костылями и здоровые с передачами. – Передай своему Пинкертону, – не глядя на меня, тихо заговорил Рома, – чтобы он у меня под ногами не болтался. Раздавлю.
– Какому Пинкертону? – спросила я, хотя сразу поняла, что речь идет о Жене.
– Сыщику твоему. Пусть не лезет не в свое дело. Для меня карьеру ему испортить – раз плюнуть, только руки пачкать неохота. У меня сейчас без него забот хватает.
Я смотрела на круглое, гладко выбритое лицо Ромы Горина и быстро соображала. Так, значит, Женя не успокоился и разрабатывает свою новую версию. А Рома нервничает. С какой стати? Если не виноват, чего дергаться? Хотя… кому приятно быть подозреваемым в убийстве?
Рома дотронулся пальцем до рукава моего пальто, будто собираясь что-то сказать, но передумал. Вместо этого стал подниматься по лестнице, через несколько ступенек остановился, обернулся.
– А с мужем помирись, – сказал он. – А то уведут.
Усмехнулся и зашагал вверх. Уколол.
Я вышла из больницы в полной прострации. Солнце ослепило меня, и неожиданные чувства затопили с головой. Какой-то мощный протест, яростная щемящая тоска, острая жажда движения выгнали меня за ворота больницы и погнали по мокрым тротуарам куда глаза глядят.
Это были очень неоднозначные, ни на что не похожие минуты. Во мне стучала боль и обида за Нику. Ее беда не умещалась в моем сознании. И вместе с тем я предательски ощущала себя живой и молодой. Чувствовала свои ноги сильными, а руки – подвижными. У меня не было даже насморка и живот не болел. И как-то в голове все сместилось. Захотелось немедленно поделиться всеми этими мыслями с Игорем, захотелось взять его за руки, найти шрам на коже между большим и указательным, зацепиться пальцами, как раньше при наших незначительных прежних ссорах. «Мирись, мирись и больше не дерись…»
Но кривая усмешечка Ромы не давала покоя. Я остановилась у лавочки, достала блокнот, отыскала телефон девушки Кати, который все-таки нашла мне Ксюшка.
– Я Светлана, знакомая Ромы Горина, – сказала я. – Мне хотелось бы с вами встретиться.
Катя не выразила удивления или недовольства.
– Вы сейчас где? – деловито поинтересовалась она.
Я огляделась и назвала координаты.
– Ждите, я приеду. Как я вас узнаю?
– Я в светлом пальто и черных сапогах, – сказала я и мгновенно отметила, что ничем не выделяюсь из толпы.
– Разберемся, – усмехнулась Катя.
Уже через пятнадцать минут к скамейке подкатила красная аккуратная иномарочка, из которой выглянуло ангельское личико с холодными не ангельскими глазами.
– Вы – Светлана? Садитесь в машину.
Я села не без опаски. Мы поехали.
– Вы новая любовь Ромы? – насмешливо спросила Катя, искоса смерив меня взглядом.
Я открыла рот, но мне не дали высказаться.
– Хотите узнать, на сколько его можно раскрутить?
– А на сколько его можно раскрутить? – подхватила я.
– Рома жмот. Самое большее, он купит вам турецкую шубу на день рождения, а Восьмого марта сводит в ресторан. Да и то не факт.
– Давай на ты? – предложила я.
– Давай.
– Но тем не менее ты с ним встречалась довольно долго? – осторожно поинтересовалась я. – Любила, наверное?
Девушка послала мне самый презрительный взгляд, на который была способна. Хмыкнула и ничего не ответила.
Мы приехали в кафе, где в этот час было почти безлюдно.
Едва разместились за столиком в углу, Катя объявила:
– Только давай без этих слюней и соплей про любовь. Не знаю, чего хочешь от Ромы ты, но я лично встречаюсь с такими мужчинами с чисто конкретной целью. И они это знают.
– А где ты их находишь? – полюбопытствовала я.
Катя вытряхнула белую длинную сигарету, красиво закурила.
– Есть такие места, где собираются мужчины определенного круга, но это долгая история. – Катя послала мне сочувственный взгляд: – Тебе туда не попасть.
– Почему?
– Дресс-код.
Я вздохнула.
– Мужчина, который был до Ромы, снимал мне дорогую квартиру-студию в центре города и оплачивал обучение в универе. Когда мы расстались…
– А почему вы расстались? – встряла я.
– Жена у него придурочная. Звонила мне, угрожала. Его затрахала своей ревностью. Он с инсультом в больницу попал, вот и расстались. Но он был добрый дядечка, обучение мне его фирма так и оплачивает. Рома мне поначалу горы золотые обещал. Квартиру-студию обещал для меня выкупить, на курорты возить и так далее…
– И что?
– Поначалу был паинькой. Машину мне купил такую же, как у дочки, шубу. Вообще баловал.
– А потом?
– Потом борзеть начал. Попрошу что-нибудь, а он одно твердит: «Я новый магазин открываю». Потерпи, мол. А то, что я на него свои лучшие годы трачу, это типа не важно.
– И ты терпела?
– До определенного предела. Мы должны были лететь с его друзьями в Эмираты. Я жду в аэропорту, как дура, его нет. Уже посадку объявили, Ромы нет. Звоню, он недоступен. Ну, думаю, приедет в последний момент. Может, едет уже. А он вдруг звонит и говорит: ты, мол, лети, развлекись, а у меня форс-мажорные обстоятельства.
– А ты?
– Я разозлилась, говорю: «Рома, не приедешь сейчас, больше меня не увидишь!»
– Правильно, – поддакнула я. – Приехал?
Катя отрицательно покрутила головой.
– Улетела я в Эмираты без Ромы, злая… Ну, думаю, я тебе сделаю…
– А что ты могла сделать?
– Ну, было много способов его позлить. В Эмираты мы собирались кучей, в нашей компании был такой Вадик. Типчик тот еще, но ко мне клинья подбивал даже при Роме. Ну, я Роме назло закрутила в Эмиратах с Вадиком. Думаю, пусть Рома с ума сходит от ревности.
– Он узнал?
– Еще бы! Друзья-то на что? Доложили… Возвращаюсь из Эмиратов, Рома не появляется и не звонит. Вообще как будто меня нет.
– А ты что?
– Я позвонила ему, типа поговорить надо. А он знаешь мне что сказал?
Я сделала большие глаза.
– Не представляю.
– Говорит, все вопросы теперь решай с Вадиком.
Я покачала головой.
Катя помолчала, потягивая кофе. В пепельнице возле нее лежали два аккуратных длинных окурка. Наш столик плавал в дыму, как корабль в тумане.
