— Сэр! Британский морской офицер не нуждается на море в чужой помощи! А кроме того, если у вас много таких офицеров, как командир «Гавриила», то я вас поздравляю. Что же касается тех русских моряков, которых приходилось видеть там (жест большим пальцем через плечо), вряд ли они могли быть полезны. Я английскому фотоснимку верю больше, чем клятвенным заверениям эмигрантов.
— И все же английский фотоснимок подвел вас?
— Я уже признался в этом. А у нас в Англии не принято вторично напоминать человеку его ошибку!
Нэпир еще гуще задымил английской трубкой, набитой советским табаком, и с демонстративным видом отвернулся к окну. Он старался изобразить на лице пренебрежительное равнодушие к происходящему и высокомерное отношение своего минорного настроения из-за того, что попал в плен.
Невольно возникла мысль: ради чего погибли молодые и храбрые моряки с «СМВ»? Похоже, даже Нэпир начал задумываться над этим вопросом.
Поскольку следующий по старшинству, лейтенант Бромнер (Вильям Гамильтон), командир потопленного катера № 19, имел несколько ранений и ожогов и его пришлось оставить в госпитале, председательствующий приказал ввести моториста унтер-офицера Бенджамена Рейниша.
— Скажите, как относится население Англии к войне с Россией?
— Все рабочее население против этой войны!
— Зачем же вы топили наши корабли?
— Нам объяснили (взгляд в сторону Нэпира, изучающего флюгера на смежных зданиях), что мы этим защищаем молодые республики — Эстляндию и Финляндию от нападения большевиков. Но лично я, сэр, думаю, что все это не так. Русских надо предоставить самим себе. Они разберутся без нас. Тем более что у них есть Ленин. А это большой человек для людей труда. — И, смущенно улыбаясь, добавил: — Я давно на флоте. Был на катерах в Зеебрюгге и Остенде, когда участвовало до сорока катеров и мы не потеряли ни одного. Думаю, что лейтенант на меня не рассердится, если я скажу, что в Англии чертовски удивятся, когда узнают о таких больших потерях под Кронштадтом… Честное слово, сэр, ваша артиллерия действовала превосходно!
Когда председатель повернул голову в сторону Нэпира, тот кисло сказал:
— Ну что ж! Пожалуй, Райниш прав.
Опрос девятнадцатилетнего сосунка сублейтенанта Османа Хотин-Гидди не мог дать ничего полезного. Он заявил, что «много слышал о зверствах большевиков; теперь убедился, что это выдумки». Он пошел на катере в Кронштадт «ради чести и наград».
Более интересно было ознакомиться с его письмами к родителям.
Тщеславие и наивность этого молодого вояки видны из таких фраз: «Как бы я хотел знать, что пишут в английских газетах о нашем нападении на Кронштадт… Сохраняйте вырезки для меня…» Но подобная просьба была невыполнима. Даже факт пребывания британских торпедных катеров в Балтийском море скрывался от парламента, а тем более от широкой публики. Когда же, еще через несколько недель, Гидди начал всматриваться в окружающую жизнь, имея, как и все пленные англичане, исключительные льготы, он написал домой: «…Эта несчастная страна, кажется, воюет со всеми…» А ему пора было понять, что на эту страну напали четырнадцать стран под руководством кабинета Великобритании и вынудили ее защищаться.
Еще меньше дал разговор с мотористом Генри Данклеем. Этот рыжий детина оказался настолько неразвитым, что было непонятно, как мог он окончить школу специалистов.
Не обращаясь специально к замкнувшемуся Нэпиру, а как бы ко всем пленным, председатель комиссии напомнил:
— Вы, кажется, говорили, что с претензиями надо адресоваться к английскому королю? Хорошо, что вы шутили. Вряд ли вам будет выгодно, если Советская власть предъявит счет на ремонт «Андрея» и подъем «Памяти Азова», за погибшего «Олега» и за все строения, разрушенные на Пароходном заводе, не считая человеческих жертв. Но дело в том, что, не ожидая этого возмещения, Балтийский флот сам рассчитался с вами, и, пожалуй, с избытком. Ведь королевский флот может предъявить контрсчет, так как, «не воюя с Россией», как вы говорите, помимо крейсера «Кассандра», погибшего на мине в декабре прошлого года, лишился крейсера «Кюрасо», потерял подводную лодку «Л-55», потопленную советскими эсминцами, большие тральщики «Гентиан» и «Миртль», также погибшие на минах, три торпедных катера «СМВ», потопленные артогнем эсминца «Гавриил», и, наконец, эсминец «Виттория»…
Нэпир сделал удивленную мину:
— Позвольте, но до 18 августа я ничего не слышал о гибели эсминца «Виттория»!
— Увы, джентльмены, пока вы сидите у нас в гостях, должен оговорить — сидите без приглашения, советская подводная лодка «Пантера» 31 августа у острова Сескар послала на дно еще одного непрошеного гостя, с которым мы не находимся в состоянии войны![27] Наверное, это будет вам особенно досадно, если я прибавлю, что Юденич двигается не в том направлении, которое было бы вам приятно, а 26 августа после Ямбурга нами взят Псков.
— М-м-да! Пожалуй, пока счет в вашу пользу.
Надо подтвердить, что действительно с 1 января по 31 августа общий счет был не в пользу интервентов, особенно если учесть, что наступление белой армии на Петроград провалилось, а это было тяжелым ударом для контрреволюции, которую здесь поддерживал английский флот.
Умелое планирование операции 18 августа, смелость и неплохая выучка исполнителей обеспечили успех демонстрации; шум моторов «шортов» действительно отвлек внимание наблюдения и прислуги зенитной артиллерии от воды почти на тридцать минут; однако эта военная хитрость не была полностью реализована катерами из-за бдительности дозорного миноносца. Вообще успех кронштадтцев был значительно больше, чем они сами его оценивали на первых порах. На них не произвели ошеломляющего впечатления ни внезапность, ни новизна использования торпедных катеров и светящихся пуль. Попытка атаковать «Гавриил» и прорваться на рейд со стороны Петрограда также входила в арсенал внезапности и была осуществлена удачно, однако в итоге не дала англичанам никакого практического результата.
Англичанам, как выяснилось позже, помогали предатели и в штабе крепости, и в штабе базы (задержка сообщений лишними переспросами; отсутствие бона, закрывающего вход в Среднюю гавань; успешный проход мимо северных фортов в обе стороны — на четвертом форте, например, орудия не были установлены и по англичанам стреляли из винтовок). Остается добавить, что такие налеты удавались англичанам с большим успехом, и не один раз, во время войны против немецкого флота в 1918 году и что эта операция была последней для торпедных катеров, присланных из Англии в Балтийское море.
