Тюр посмотрел на Марион с непроницаемым выражением лица.
Затем он перевёл взгляд обратно на президента Равенскрофта.
— Спасибо, сэр, — сказал он. — Я очень ценю этот жест. При всем уважении, мне придется отказаться от этой чести, но я ценю это больше, чем могу выразить словами.
Президент кивнул, слегка нахмурившись, но не выглядел оскорблённым.
— Не могу сказать, что я удивлён, — произнес он. — Но я должен был спросить.
— Правда? — фыркнула Марион. — Тебе действительно надо было спрашивать, папа?
— Да, мисс Марион. Мне нужно…
— Однако я хотел бы попросить вас об одной вещи, — сказал Тюр, встревая в их перепалку. Когда отец и дочь посмотрели на него, он продолжил твёрдым голосом. — Я бы хотел, чтобы Марион жила со мной, — сказал Тюр. — Где-нибудь, где у нас будет побольше личного пространства.
Тюр сделал паузу, переводя взгляд между ними.
— …Если Марион согласится, конечно.
Президент Равенскрофт слегка улыбнулся ему, и его голубые глаза смотрели очень проницательно.
— Вы спрашиваете разрешения жениться на моей дочери, мистер Тюр? — спросил он, всё более заметно растягивая слова. — Вот о чём вы сейчас меня спрашиваете?
— Нет, — резко ответил Тюр.
Марион расхохоталась.
Тюр взглянул на неё и слегка улыбнулся, прежде чем добавить:
— Но только потому, что у меня не было возможности сначала спросить об этом её, сэр, — добавил он, многозначительно выгнув бровь. Взгляд его тёмных глаз вернулся к президенту. — Кроме того, если говорить открыто, то я чувствую, что для этого пока слишком рано. Но ваша дочь согласилась жить со мной. Мы даже обсудили несколько мест, в том числе и Сен-Бартелеми, где мы встретились, а также Черногорию, Барселону, Париж и несколько других мест.
Сделав паузу, Тюр добавил:
— Я понимаю, раньше вы говорили, что хотели бы, чтобы мы остались здесь из соображений безопасности, но судя по тому, что я слышу от вас сейчас, маловероятно, что Марион и я в данный момент являемся мишенью.
Помедлив во второй раз, Тюр добавил:
— Я понимаю, что Секретная служба всё равно будет присутствовать.
Повисла тишина.
В этот момент отец Марион как будто оценивал Тюра взглядом.
После долгой паузы на его губах медленно расцвела улыбка.
Поднявшись на ноги, он протянул Тюру руку.
— Я ценю, что ты спросил меня, сынок, — серьезно произнес Алан Равенскрофт, пожимая руку бога, когда тот поднялся. — Это воспитанно. Это тактично. Но это так чертовски старомодно. И я должен сказать, хорошо, что ты в конце затронул тему про «национальную безопасность». Если моя дочь узнает, что ты спрашиваешь у меня разрешения жить с ней… или жениться на ней… или что-то в этом роде… она вполне может зарезать тебя во сне.
Тюр твёрдо пожал руку президента в ответ.
— Спасибо за совет, сэр, — сказал бог, и его слова были такими же серьёзными, как и выражение его лица.
— …Несмотря на вышесказанное, — добавил президент, подмигивая дочери. — Она мой единственный ребёнок. И у меня есть доступ к ядерным кодам.
Марион шлёпнула его по руке, но отец лишь рассмеялся.
Тюр смотрел на них обоих, но не сказал ни слова.
Когда Марион взглянула на него, изучая его неподвижное выражение лица, бог улыбнулся. Этот огонь в его обсидиановых радужках, казалось, разгорелся ярче. Увидев этот взгляд, почувствовав то, что скрывалось за ним, Марион почувствовала, что тепло начало растекаться от пальцев ног к животу… затем к груди, горлу и щекам.
На сей раз она тоже чувствовала, что Тюр говорил ей.
Она чувствовала всё это достаточно сильно и явно, чтобы ощутить вспышку смущения, ведь её отец стоял прямо перед ней.
Хотя накануне ночью её отец уже сказал ей, что тоже видит это.
— Этот парень боготворит тебя, — серьезно сказал он, когда она зашла к нему в кабинет, надеюсь сыграть быструю партию в шахматы. — Он откровенно боготворит тебя. Хотел бы я найти причину, чтобы выразить неодобрение, но я искренне думаю, что он встанет под пули за тебя… и может быть, ты за него тоже. Я не вполне понимаю, как могу препятствовать этому. Чтобы при этом не выиграть приз «Худший отец года».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А ты бы препятствовал? — спросила его Марион, игриво толкнув его в плечо с того места, где она стояла у его кресла. — Если бы у тебя была достаточно веская причина?
— Нет, — ответил отец, подняв на неё серьёзный взгляд. — Нет, малышка. Я бы не стал. Честно говоря, я думаю, что ты нашла хорошего мужчину. Я бы посоветовал тебе не упустить свой шанс, но судя по тому, как вы двое смотрите друг на друга, я искренне не думаю, что это вообще в пределах человеческих возможностей.
Улыбнувшись сейчас из-за этого воспоминания, Марион перевела взгляд на лицо Тюра и увидела, как он улыбается ей в ответ, а его тёмные глаза всё ещё светятся огненными угольками.
И снова она увидела это молчаливое послание, проступившее сквозь улыбку на его губах.
«Я люблю тебя, я люблю тебя… Я обожаю тебя, Марион».
Она лишь надеялась, что её глаза говорили то же самое в ответ.
Эпилог
Воссоединение
— Итак… это должно быть интересным, — сказал бог, оглядываясь на неё через плечо и слегка улыбаясь. — Надеюсь, Марион, что они покажутся тебе забавными, а не… ну, знаешь… кошмарными.
Марион весело хмыкнула.
Улыбнувшись ему, она снова развернулась лицом вперёд и слегка повернула штурвал, направляя катер по относительно спокойной голубой воде.
— Я бы предпочёл, чтобы твой визит к ним до нашей свадьбы никак не заставил тебя усомниться в своём решении сказать «да», — добавил Тюр, нарочито подталкивая её бедром. — Но я также надеюсь, что это предоставит тебе больше информации о том, на что ты подписалась. Я подумал, если ты пообщаешься с жёнами моих братьев, они могут помочь восполнить некоторые пробелы. С человеческой точки зрения, имею в виду.
Марион фыркнула ещё раз и искоса улыбнулась ему.
— Ага, значит ты подговорил их напугать меня до потери пульса, — она покачала головой, ухмыляясь. — Ты так просто от этого не отделаешься, Мальчик Война.
— Я вовсе не пытаюсь «отделаться» от чего-то, — сообщил ей бог, схватив обеими руками её бёдра и слегка тряхнув. — Я очень жду этого. У меня куча планов на этот день… и отпуск, который мы запланировали после.
— Медовый месяц, — поправила она, щурясь сквозь тёмные очки от утреннего солнца. — Мы называем этот отпуск после свадьбы медовым месяцем, детка.
— Значит, медовый месяц.
Она взглянула на него и широко улыбнулась, увидев чрезмерно довольное выражение его лица.
Она почти видела, как Тюр думает о том, что ему нравится это словосочетание.
— Я понимаю, что все семьи сумасшедшие, — заверила она его, слегка толкнув боком. — И тем не менее, наверно, нам стоит свести богоподобное безумие к минимуму. По крайней мере, в присутствии гражданских.
Подумав об этом, она добавила:
— Ну, или знаешь… среди нормальных людей. Потому что в действительности, они не гражданские. Чисто формально.
Дочь Президента Соединённых Штатов кивнула в сторону двух мужчин в тёмных костюмах, сидевших на нижнем ярусе десятиметрового катера.
Растянувшись на круглом белом диване прямо у брызг воды, Майк и Дон, два агента Секретной службы, приставленные к ней, выглядели на удивление расслабленными. Дон, красивый темнокожий мужчина тридцати с чем-то лет, небрежно закинул руку на спинку кожаного дивана, а другой рукой держал чашку капучино и потягивал его.
Другой агент, Майк, был блондином с короткой стрижкой и ярко-голубыми глазами. Морской пехотинец сидел немного более напряжённо, но, опираясь одной лодыжкой на колено, разговаривал с Доном и пил газировку с кофеином, попутно перекусывая кусочками ветчины и швейцарским сэндвичем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
У обоих были солнцезащитные очки, а под пальто — портупеи с оружием Секретной службы.
На круглом столе в центре дивана был организован скромный обед: тарелка с кусочками ананаса, ещё одна тарелка с лососем и миска с ягодами черники. Основной едой были сэндвичи, половина из которых была с ветчиной и швейцарским сыром, а вторая — с жареной говядиной и сыром хаварти.
