Эльвира была права, в это время в каюте Воронов беседовал с лжекитайцем.
Воронов шепотом, чтобы не было слышно, отчитывал Азима:
— Мы так не договаривались, ты должен был только спросить и никакой самодеятельности!
— Так ведь, шеф! — сорвал с себя маску Азя, — факт налицо — она экселендка, так еще и на руке знак. Каста воинов!
— Знаешь, у разведчика главное чувство — чувство меры! Не ты ее «раскусил», а она нас с тобой, похоже, «вычислила», ты со своими загадками явно перегнул. Исчезни с моих глаз долой и навсегда забудь о том, что ты здесь увидел!
Шеф был зол, и Азя юркнул в маленький люк в полу, дабы не испытывать его терпение.
Эльвира прошла по корме, решив подойти к каюте с другой стороны, и наткнулась на Воронова. Он стоял тут же на палубе, облокотившись о перила, и курил. Эльвира сделала несколько шагов по направлению к нему — каблуки звонко простучали по железной палубе. Воронов тут же обернулся к ней навстречу и неожиданно, без предисловий бухнулся на одно колено.
— Простите меня за этого идиота! Это клоун из агентства «Земные радости». Я попросил этого дурака вручить вам подарок оригинально, с интригой. Он расстроил вас? — Воронов был искренне взволнован.
«Неужели это все плод разбушевавшейся фантазии? Нет, он точно не тэд! Слава богу!» — Эля почувствовала, как стокилограммовые гири сразу же упали с ее плеч.
— Да нет, все очень даже правдоподобно. Но если учесть, что с Сэн Лоу я встречалась, то есть видела его вблизи, то сразу стало понятно, что «казачок-то засланный»!
Воронов с облегчением вздохнул и засмеялся.
— Значит, вы на меня не в обиде? Тогда прошу в каюту, здесь можно простудиться и заболеть! — Он открыл дверь и пропустил вперед Эльвиру.
— На что я должна обижаться? На то, что хотели выпытать мои сердечные тайны?
— Да! Именно на это! — принял ее игру Воронов. — Я дорого бы дал, чтобы узнать, какая карта лежит у дамы на сердце!
— А где же ваш «Лжедмитрий»? — Эля оглядела опустевшую каюту — китайца и след простыл.
— Да сбросил я его с корабля, чтобы он вас не нервировал!
— Правда? — развеселилась Эля. — За это можно и выпить!
Воронов подошел к столу и налил бокалы. Они выпили по глотку и Эля задала себе вопрос: «Что дальше будет?» Воронов его словно услышал.
— Знаете, мне кажется, атмосфера на корабле перегрелась, а вечер только начинается. Что, если мы покинем корабль? — неожиданно предложил Воронов.
— Как, прямо сейчас? Ну, с вами не соскучишься, то с корабля, то на корабль!
— А что? Я привык к темпу жизни. От однообразия я быстро устаю! Тем более здесь, неподалеку, «совершенно случайно» оказался один маленький домик, где камин, тепло, там и поговорим! — Воронов стал веселым и обаятельным, и опять-таки это был его ход! Эле приходилось только подстраиваться под его игру, она даже не могла взять «пульт управления» в свои руки.
— И что вы предлагаете?
— Мир!
— Что?
— Мир и себя к нему в придачу!
Воронов взял Элю за руку и повел по палубе. Внизу у борта готовилась к отплытию лодка, к ней вела канатная лестница и два матроса стояли на борту, один ловко пересел в лодку, другой протянул руку Эльвире.
— Вы хотите, чтобы я на таких каблуках прыгала за этим матросом? — Эльвира с ужасом посмотрела вниз.
— Да что вы, мадам, это же не каменный век! — добродушно улыбнулся Воронов. К лодке с борта яхты опустилась автоматическая лестница, медленно показались автоматические перила, и Эля перенеслась в такую же новенькую, прекрасно оборудованную лодку.
— Яхте у берега не причалить, — объяснил Воронов, и Эльвира так не поняла, иронизирует он или это действительно так. Воронов спустился сам, без всякой помощи персонала, и сел напротив Эльвиры, глядя на нее каким-то странным, особенным взглядом.
— Вы меня словно съесть собираетесь, пошутила Эля.
— Вы же любите, чтобы во всем была тайна!
— Тайна нужна тем, у кого кроме тайны больше ничего нет.
— А у вас есть тайна? — как-то двусмысленно произнес Воронов, и Эля ощутила, как легкий озноб пробежал по спине или это был ветер?
— Не думаю, что моя тайна больше вашей! — отрезала Эльвира и, отвернувшись, сделала вид, что рассматривает природу, но краем глаза успела заметить, что Воронов усмехнулся.
— Будем считать, что каждый говорил о своем!
Роман Анатольевич подбородком показал на платиновые часы у себя на руке:
— Через четыре минуты, максимум через пять я смогу продемонстрировать вам мое скромное убежище, куда я приезжаю летом, чтобы скрыться от человеческих глаз.
В лодке сильно шумел мотор, говорить было неудобно, поэтому словесная перепалка на время прекратилась, зато начался поединок взглядами. И тут началось! Их чувства выпрыгнули из всех сердечных закоулков и кинулись навстречу друг к другу! Взгляды сцепились, как два высоковольтных провода плюс и минус, и по этим оголенным проводам перетекала откровенная нежность души, скрытая от мира и самих себя тайна сердца. Умножаясь надвое, она становилась сильней и крепла от каждого нового пересечения в пространстве где, казалось, невозможно разойтись. Когда перед тобой настоящее откровение, которое больше не ускользает, не прячется за иные смыслы, тогда взгляд передает все, о чем так боишься сказать, и звучит самое важное слово: «Да!» Устремляясь друг к другу, соединяются волновые частицы, двое сходят с ума и мир уносится в пропасть. Для них уже не существует ничего, кроме этой всепоглощающей тайны, которая и есть вечность. Образуется тоннель, по которому течет поток жизни, дарящий все чудеса мира. Этот тоннель становится одной общей жизнью, которую невозможно разорвать, ибо тогда погибнет и сама жизнь. В этом полете и радостно, и страшно. Радостно от того, что ты обретаешь себя, а страшно от чувства, что падаешь в бездну. Каждый чувствовал, что втянут в войну с представшей перед ними силой любви, которая выбрала их, поправ все законы, против норм и правил. Эта неизведанная сила явно наслаждалась тем, что любого может согнуть в подкову. Ее невозможно победить! — Она побеждает всех! Покрываясь мелкими каплями брызг, Воронов думал о превратностях судьбы. Никогда в жизни он не встречал такой удивительной женщины! Без нее он уже не сможет чувствовать себя счастливым! «Да, она экселендка! — Воронов испугался неожиданной предательской мысли. — Он готов выбросить в корзину для мусора всю развитую инфраструктуру тэдов вместе с папой только для того, чтобы всегда чувствовать на себе этот взгляд!»
Рок увлекал Эльвиру в особняк Воронова, лишая бдительности и чувства самосохранения, а она и не хотела сопротивляться, она хотела любви. Такой острой и страстной, которая только возможна с таким сильным и решительным мужчиной. И в этот момент она не хотела ничего больше слышать о тэдах, она шла навстречу своей роковой страсти.
Минут через десять они причалили к берегу. Старый заброшенный сад скрывал в своих недрах крошечный дворец. Осыпанная листьями терраса, закрытые жалюзи на окнах, казалось, что хозяева покинули еще до революции. В пустой, голубого цвета прихожей многочисленные зеркала на стенах радостно отражали двоих молодых и красивых людей. А вот в комнате до их прихода были люди, потому что горел натопленный камин, и стол был сервирован специально к их приходу. Значит, Воронов был уверен, что она с ним приедет, и кого-то предупредил. Эля села в большое мягкое кресло возле камина и вытянула к нему ноги. И в этот момент она последний раз задала себе вопрос: «Что же я делаю? Я совершаю нечто запретное. Кем? Почему? Но что со мной, будто меня ведет какая-то сила, я могу только идти за ней, мне не подчиняется воля!» Воронов подошел к столу, налил в бокалы красного вина и упал у камина на ковре напротив Эльвиры.
— …Разрешите тост! — он поднял бокал и поглядел на нее с неким лукавством.
Эля кивнула:
— За меня?
— Нет, за нее! — он засмеялся, глядя на ее удивленное лицо. — За женщину по имени Судьба!
— А почему за женщину, я предлагаю выпить за мужчину! За главного режиссера событий, ему было угодно нас соединить, а значит, у него есть на то свои причины!
— За режиссера! Я уважаю режиссеров и постановщиков, но признаюсь: режиссер по имени Жизнь — самый неожиданный, его не переиграешь!
— Похоже, что этот режиссер затеял опасный спектакль для нас обоих… Как думаешь, для чего ему это? — Эля первая перешла на ты.
— Для тебя, может быть, и интересно, а для меня игра может стать смертельной. — Эльвира заметила, что на глазах у Воронова выступили слезы.
— Если я правильно понимаю то, о чем ты говоришь, то для меня это такая же смертельная игра, особенно если кто-то о ней узнает.
— Я понимаю, но один-то уж точно узнает!
Эле стало жарко от огня в камине и от всего происходящего. Да он же признавался сразу во всем! Он не скрывал того, кто он, и предлагал ей вступить в заговор, да еще так прозрачно и двусмысленно. Голова кругом, ей казалось, она сейчас растает и поплывет по дому, как облако.
