довольные друг другом, занимались делом дальше.
Я не до конца смог избавиться от крови под ногтями, и меня заботили её темные пятна на моих синих трико, но меня успокаивал тот факт, что наверху уже спустились сумерки. Учитывая мой прокаченный скилл уличного ниндзя, я мог бы и днём прошмыгнуть, не привлекая ничьего внимания, а уж в темноте и подавно. Но это в обычный день, а не когда все менты города стоят на ушах. Сегодня повяжут многих. На крик каждой уличный бабки, орущей на пихнувшего её в толпе пиздюка, примчатся орды фараонов и сграбастают нарушителя. Он присядет в отделе на бутылку и его, очищенного от гадостей, что он натворил, отпустят домой.
Я вытащил из спортивки хлеб и воду, а её саму сбросил в одну из ям по дороге. Теперь я нёс в одной руке факел, а пальцами раненной руки сквозь боль сжимал провизию.
Я уже почти добрался до приграничных районов, когда услышал тяжелое дыхание в соседнем туннеле. Я взглянул на полоску времени. Хватало на ещё один крюк, но не более.
Я вернулся назад к разветвлению дорог и свернул туда, откуда слышались звуки человека в нужде.
Молодая девушка прислонилась к стене и ловила в широко раздувающиеся ноздри потоки воздуха. Её блондинистые волосы выбивались из косы. Губы дрожали, на коже над ними и на лбу выступили капельки пота. Увидев факел и человека его несущего, она вздрогнула и попыталась подняться, чтобы побежать, но тут же со стоном осела. Подвернутая нога – дело такое.
Она со слабым страхом шарахнулась от меня, когда я присел с ней рядом на корты. Система на время отключила мои нервные окончания, чтобы я не чувствовал боли и смог подбодрить девушку. Как показывала практика, трясущиеся и кривящиеся в муках спасители служили слабой поддержкой.
– Заблудилась? – спросил я с пониманием.
Она кивнула, всё ещё мне не доверяя. Оно и понятно. Видок у меня после всех приключений был охуенен и пиздат, но не по стандартам девушки. Она была Верхней.
Её больное место подсветилось, и Система быстро вывела мне пошаговое руководство того, как правильно вправить её ногу. Я положил факел рядом с нами, отложил хлеб и воду, и потянулся к её костям, а она снова отшатнулась.
– Не дёргайся, – велел я. – Не то я не смогу тебе помочь. Жить ещё хочешь? Или уже сдалась?
Она подняла брови и взглядом указала мне на ногу.
– Давай, – прохрипела она.
– На, попей сначала.
Я отвернул крышку у бутылки и напоил её. Она с облегчением выдохнула.
– Будет больно, – предупредил я и, не давая ей времени обдумать предупреждение, четырьмя резкими движениями вернул кость на место.
Она вскрикнула, капли пота заструились в свете факела, но боль уже утихала.
– Фух, – выдыхала она.
Я с жалостью осматривал её. Если бы полоска моего времени была чуть полнее, а я не был ранен, я бы вынес её отсюда. Но тут звезды не сошлись. Тем не менее, шанс у неё был.
Я придвинул к ней хлеб и воду.
– Этот рецепт спас не одну жизнь в этих местах. Надеюсь, он спасёт и тебя.
– Ты кто? – спросила она.
– Простой прохожий. Смотри.
Я поднял руку, указывая ей дорогу.
– На первом разветвлении пойдёшь по правой дороге, на втором никуда не сворачивай. Услышишь звуки метро – не радуйся и не двигайся на них. Это иллюзия. На третьем ответвлении свернёшь налево и вскоре выберешься наружу неподалеку от Ясной улицы, возле путей. Ты местная?
Она кивнула.
– Ну, значит, наверху уже не заблудишься. Факел я тебе оставляю. Удачи.
Я выпрямился и побрёл прочь.
– Откуда ты пришёл? – крикнула она мне в спину.
Мне пришлось обернуться, чтобы она видела мои глаза и навсегда их запомнила, закрепив за ними в своей памяти осознание того, как ей повезло.
– Тебе посчастливилось продержаться до того, как я тебя встретил. Не испытывай судьбу. Завязывай с изучением подземного мира. Возвращайся сюда только в том случае, если зов будет сильнее тебя, но тогда будь готова принять свою участь.
Она мало что сейчас поняла в своём состоянии, но я был уверен, что слова они запомнила и вернётся к ним позже. Девушка кивнула.
Система вновь поспорила со мной, утверждая, что я не смогу произнести следующие фразы, но брать меня на «слабо» было то же самое, что искать на нашем районе девушку-целку старше двадцати.
Я разлепил губы и проорал старческим голосом:
– Под ноги надо смотреть! Носются-носются, а потом лежат плачут! Ножка «бо-бо» у них! Черти окаянные, сволочи шумные!
Глаза девушки расширились до размеров моего эго, и я расхохотался.
– Давай, не болей, – попрощался я сквозь смех и ушёл.
***
Я аккуратно приподнял люк в Кирином дворе и выглянул наружу. Вечер, небо тёмное, но повсюду свет фонарей. Нужно подождать пока съебутся прохожие, а бабки прошаркают домой.
Выждав нужное время, я отодвинул люк и, помогая себе здоровой рукой, выплюнулся наружу. Я добежал до Кириного подъезда, когда в другой стороне двора появилась шумная компания. Пока Кира допиздохает до двери, чтобы ответить на звонок домофона, меня уже запалят эти люди, и останется положиться лишь на случай, что мужики с грязной мордой и припарками на плече и на ебале, из-под которых струится кровь, были обычным для них делом.
Я вырвал дверь, не став звонить. Я вбежал на Кирин этаж и вырубил там свет, чтобы меня ненароком кто-то из соседей Киры не рассмотрел в глазок. Я прислонился к стене возле её квартиры, пытаясь отдышаться. Кристаллы отпускали, и у меня снова закружилась голова.
Я поднял зажатую в кулак здоровую руку и ударил по железной двери. Потом ещё раз, чтобы Кира не подумала, что ей показалось.
Послышались шаги, и раздался энергичный голос:
– Кто?
– Свои.
Загремели звонки, и на лестничную клетку вылился свет из квартиры.
– Бос! Я тебя уже часа три тут жду! Торчу вечером дома из-за тебя.
У меня всё плыло перед глазами, поэтому лампочка над её головой показалась мне нимбом, а сама Кира – ангелом. Только крыльев не хватало да святой души, но это были мелочи в наше время. Она была в домашней одежде, волосы как попало собраны сзади заколкой, и лишь две пряди из чёлки спадают с каждой стороны лица, украшая его и подчеркивая её идеальные черты.
Кира затащила
