Таким образом, в сознании обывателя многих стран Западной и Восточной Европы, а также целого ряда стран Азии ростовщичество наряду с торговлей являлись главными, если не единственными, занятиями евреев. Образ безжалостного ростовщика, сначала привечающего свою жертву и ссужающего ее деньгами, а затем начинающего требовать эти деньги назад с огромными процентами, отбирающего за все возрастающие и невозрастающие невыплаченные долги сбережения, драгоценности, мебель – словом, все движимое, а затем и недвижимое имущество, выгоняющего должника на улицу и становящегося хозяином в его доме, нередко сливался в обывательском сознании с образом еврея и уже становился неотделим от него. И не случайно Бернард Клеворнский в качестве самого синонима слова ростовщичества использовал слово judaizare, что можно перевести как «еврейщичество», или, если хотите, «жидовщичество».
В современной исторической науке существуют два основных взгляда на ростовщичество – юдофильский и антисемитский. Любопытно, что, оперируя одними и теми же фактами и практически одними и теми же цитатами, представители этих взглядов приходят, разумеется, к совершенно различным точкам зрения. А выбор точки зрения уже зависит исключительно от мировоззрения самого читателя.
Как бы то ни было, непреложным историческим фактом является хотя бы то, что ростовщичество отнюдь не было изобретено евреями: будучи таким же древним и таким же неистребимым явлением, как проституция, оно появляется на заре человеческого общества всюду, где возникают очаги цивилизации. Более того – ростовщичество не только не осуждалось и не запрещалось в этих древних городах и государствах, но и считалось чем-то совершенно естественным. Относясь к неодушевленной материи как к живой и способной самовоспроизводиться, народы древности были убеждены, что требование процентов, лихвы, нароста на долг является вполне законным. Уже праотец еврейского народа Аврам в своем родном Уре наверняка был свидетелем того, как серебро, зерно или животные выдавались под принятые в Месопотамии того времени 20–35 % годовых. И повинуясь голосу открывшегося ему Бога, уходя из дома отца своего, из города, в котором он вырос, из родной страны, Аврам уходил и от этих взаимоотношений между людьми.
«Меняла с женой». Картина Квентина Массейса, 1514 г., Лувр, Париж
В Древнем Китае процент на ссуды и аренду земли составлял 50–80 % годовых. В Древней Греции, где ростовщики, которых называли «трапезиты», имели огромное влияние, средний процент на ссуды составлял 12 % годовых, в Дельфах, где он был ограничен специальным законодательством, – 6–8,5 % годовых, однако во времена правления Дракона ростовщики начали взимать с должников по 100 % годовых и выше, что и получило название «драконовских процентов». Ростовщичество, согласно всем историческим источникам, было необычайно распространено и на всей территории Римской империи, причем постепенно оно переросло в настоящее банковское дело – римские ростовщики не только выдавали деньги под проценты, но и принимали от аристократов вклады, за которые выплачивали проценты. Согласно историческим источникам, обычно ссуды в Древнем Риме выдавались под 48 % годовых, но известны и случаи получения ссуд под 75 %, 100 % и даже выше. Высокие проценты были одной из причин знаменитых восстаний римских плебеев, а одним из самых важных своих достижений лидеры плебеев считали принятие закона, запрещающего брать за ссуды более 12,5 % годовых.
Нельзя сказать, что ростовщичество в Древнем мире совершенно не осуждалось. Да, против него выступали почти все греческие философы, его клеймили в своих произведениях римские сатирики, его пытались ограничить римские политики. Но этим, как правило, все и заканчивалось. Был лишь один народ древности, у которого ростовщичество было категорически запрещено, преследовалось самым суровым образом по закону и фактически отсутствовало как явление. И этим народом были евреи.
Во всяком случае, не только ТАНАХ, но и все существующие источники по древней истории еврейского народа не содержат даже намека на то, что в древних Израиле или Иудее существовала практика одалживания денег или каких-либо других видов ценностей под проценты. Знаменитый мидраш, в котором пророк Иехизкиэль во время воскрешения из мертвых обращает внимание на мощи одного покойника, не подлежащего воскрешению, и получает объяснение, что это – останки ростовщика, лишь доказывает, что речь идет о чем-то исключительном, не вмещающемся в еврейское сознание и никак не носящем массовый характер явлении. Согласно наиболее распространенному мнению, первые ростовщики появляются среди евреев лишь после разрушения Первого Храма и их массового изгнания в Вавилон.
И это понятно: та, происшедшая две с половиной тысячи лет назад, депортация значительной и вдобавок наиболее обеспеченной части еврейского народа за пределы родной земли носила, как известно, относительно «цивилизованный характер». Это проявилось, прежде всего, в том, что евреям разрешили взять с собой большую часть накопленного ими имущества. Оказавшимся в Вавилоне – стране с развитой системой ростовщичества – бывшим зажиточным еврейским земледельцам, не владевшим навыками каких-либо ремесел, по сути дела, не оставалось ничего другого, кроме как заняться торговлей и ростовщичеством, на ходу обучаясь премудростям этих занятий у местных жителей, тем более что Тора не запрещала выдавать процентные ссуды неевреям.
Последующие исторические катаклизмы, которыми сопровождалось создание и последующее крушение Персидской империи, заинтересованность персидских, а затем и греческих властей в развитии Суз, Александрии и десятков других, куда более мелких городов не могло не привести к тому, что вскоре еврейские купцы и ростовщики распространились по всей территории Ближнего Востока, добравшись до Египта и Туниса, а затем оказались и на Кавказе, и в Средней Азии, и в Причерноморье. Рано или поздно они должны были появиться и в Риме – особенно после того, как Иудея оказалась в зоне римского влияния. И именно в Риме их ждала наиболее острая конкуренция с местными ростовщиками и банкирами. Любопытно, что в будущем эта геополитическая ситуация сохранится: именно купцы, ростовщики и банкиры из Италии будут выступать в качестве главных конкурентов евреев в этих областях на международной арене.
Вместе с тем автор убежден в полной исторической несостоятельности мнения о том, что после возвращения части еврейского народа из вавилонского пленения, ростовщичество начало процветать и на еврейской земле, во взаимоотношениях между евреями, что, дескать, и привело к глубокому имущественному расслоению еврейского общества в эпоху Второго Храма, появлению в нем бедняков, вынужденных зарабатывать себе на жизнь поденным трудом, и класса богатых землевладельцев, сделавших себе состояния за счет одалживания денег в рост своим обедневшим соплеменникам. Обычно в качестве доказательства справедливости этой версии приводится только одна цитата – из книги Нехемии, рассказывающей о суровых условиях жизни евреев-репатриантов той эпохи.
«И были, – рассказывает Нехемия в своей книге, – такие, которые говорили: “Сыновья наши и дочери наши – нас множество. Взять бы нам хлеб, и будем мы есть и жить!”. А были такие, что говорили: “Поля и виноградники наши отдаем мы в залог, и хлеб берем из-за голода”. И были такие, которые говорили: “Мы заняли деньги для царских податей под залог полей наших и виноградников. А нынче – ведь плоть наша подобна плоти братьев наших, наши сыновья подобны их сыновьям, но мы принуждаем наших сыновей и дочерей к рабству; и есть среди дочерей наших порабощенные, и мы не в силах вызволить их. А поля и виноградники наши – у других”…»
Однако нужно иметь довольно сильную фантазию, чтобы увидеть, что в этом тексте речь идет о евреях-ростовщиках, берущих проценты со своих соплеменников.
Из текста явно следует, как все происходило на самом деле: более зажиточные евреи давали ссуды менее зажиточным евреям, однако, вероятнее всего, ссуды эти были, как и предписывает Тора, беспроцентными. Другое дело, что под них брался залог, который, как известно, Торой не запрещается. В качестве такого залога, увы, чаще всего выступал земельный участок крестьянина, что формально было не запрещено, но категорически осуждалось у евреев во все времена. В случае, если еврей не мог выплатить долг заимодавцу, земля переходила в собственность последнего. Естественно, не навсегда – либо до ближайшего «седьмого года», либо на то число лет, за которое можно собрать достаточный урожай, стоимость которого покрывала сумму долга. Однако потеря земли, безусловно, означала для еврейского земледельца потерю источника пропитания. Он обращался к богатому соседу за новым долгом и в качестве расплаты за него уже отдавал в рабство своих детей. Никто, разумеется, не говорит о том, что подобная система является гуманной и правильной. Напротив, по самой своей сути она глубоко безнравственна и бесчеловечна, но она – и это сейчас для нас главное – не основывается на ростовщичестве.
