Гвинет почувствовала, что дрожит, несмотря на ясный и теплый день. Что-то с ней не так. Должно быть, сказываются два года жизни с Уильямом. Ведь далеко не все женщины испытывают вожделение, столкнувшись с типами вроде Морнингхолла. И не грезят о таинственных мстителях, появляющихся в ночи. Право же, она начинает вести себя в точности как героиня какого-нибудь глупейшего романа — одного из тех, которыми зачитывается сестричка Рианнон.
Ты всего лишь человек, Гвин. Ничего необычного с тобой не происходит. Ты далеко не первая женщина, которая находит маркиза опасным и привлекательным. И будешь не последней. А что касается Черного Волка…
Она подумала о дамах Портсмута.
Да, все по-человечески понятно.
Гвинет вдруг заметила на палубе судна какое-то движение. Защитив глаза от солнца ладонью, она увидел шлюпку с тремя людьми, отчаливающую от плавучей тюрьмы. Двое из них, кажется, матросы; третий, в голубой морской форме, судя по выправке — офицер.
Морнингхолл.
Похоже, он сдержал свое слово.
Конечно, он не мог отказать себе в удовольствии заставить ее поволноваться, хотел подразнить ее, деморализовать. У него все та же цель — совратить ее, разбередить ее чувства своим поведением. И скорее геенна огненная погаснет в аду, чем у него появится чувство сострадания к несчастным заключенным.
Гвинет закрыла глаза. Господи, ну почему из многих плавучих тюрем в Англии она выбрала именно эту?
Шлюпка набрала хорошую скорость, весла дружно поднимались и погружались в воду, брызги сверкали в лучах яркого солнца. Маркиз стоял на корме, глядя прямо перед собой. Лицо его находилось в тени, и лишь на губы и подбородок падали отблески солнца. А за его спиной темнела громада плавучей тюрьмы, из зарешеченных иллюминаторов которой тянулись руки заключенных. Над водой неслись крики и вопли, брань и глумливые реплики — бриз разносил их над всей бухтой, и Гвинет вдруг почувствовала укол жалости: капитану и его команде не позавидуешь.
Шлюпка приближалась, и Гвинет теперь различала даже пуговицы на кителе маркиза, она ясно видела его надменный профиль и черные завитки волос, летящие по ветру. Должно быть, расстояние между судном и пирсом на самом деле было больше, чем казалось, даже не верилось, что шлюпка когда-либо сможет достичь причала. Гвинет вдруг занервничала: наверное, она выглядит глупо, торча на виду у всех в ожидании маркиза. Ей следовало бы прийти попозже и заставить ждать его. Она поймала на себе недобрый взгляд маркиза. О чем он сейчас думает, что замышляет?
Он вспоминает!
Ее лицо обдало жаром. В ее мозгу вдруг возникла картина: она лежит на спине, разбросав голые ноги, а он зарылся лицом между ее бедер.
О Боже!..
Гвинет захотелось убежать. Или по крайней мере повернуться спиной к шлюпке и медленно пройтись по пирсу, лишь бы не стоять как актриса на сцене. И все же она заставила себя остаться на месте. Она стояла, выпрямив спину и подняв подбородок, элегантно положив ладонь на ручку зонтика и глядя на приближающуюся шлюпку. Морнингхолл не должен знать, что ее кровь кипит от возбуждения. Она останется твердой и непреклонной, как и он. Посмотрим, как ему это понравится!
Шлюпка прошла вдоль пирса и остановилась у одной из покрытых слизью опор. Через несколько секунд по лесенке поднялся Морнингхолл с кожаным ранцем под мышкой.
Сердце Гвинет учащенно и гулко забилось, руки в перчатках вспотели. Она крепче вцепилась в ручку зонтика и застыла.
Морнингхолл наградил ее таким долгим и жарким взглядом, от которого можно было сгореть дотла.
— Добрый день, леди Симмз. Вы сегодня, — он обвел ее дерзким взглядом с головы до ног, — выглядите просто очаровательно.
Гвинет изобразила на лице холодность.
— Мы сегодня встречаемся по делу, Морнингхолл, не забывайте об этом.
— Но ведь» могу я хотеть, чтобы у нас с вами появилось дело иного рода, миледи?
Не дожидаясь ее ответа, он повернулся к ней спиной, снял свой роскошный морской китель и небрежно бросил его в шлюпку. Китель упал в лужу воды на дне. У Гвинет от изумления открылся рот. Гребец и молодой парнишка, находившийся на сиденье рядом, посмотрели на его светлость с ужасом и смятением. Однако Морнингхолл ничуть не смутился.
— Подожди меня здесь, Роберте, — приказал он матросу и, сняв шляпу, столь же небрежно бросил ее в лодку.
— Я Роджерс, сэр.
— Да, конечно же, Роджерс. Я вернусь через пару часов. Если что-то случится с мальчишкой, полетит твоя голова!
— Со мной юный мистер Эштон в полной безопасности, сэр.
— Смотри мне, иначе… Он повернулся к Гвинет.
Бриз раздувал его белоснежную рубашку. Морнингхолл молча предложил руку Гвинет. Она посмотрела на худого, как скелет, с отрешенным взглядом мальчишку и нахмурилась.
— Неужели, Морнингхолл, вы морите голодом своих слуг точно так же, как и заключенных?
— Тоби — один из заключенных. Я пожалел его и избавил от этой толпы. — Он вскинул бровь, в глазах его зажглись гневные искорки. — Я полагал, что вы посмотрите по-доброму на мои действия… не станете злословить.
— О, — смутилась Гвинет. — Я… понимаю.
— В самом деле? В таком случае пошли! — резко бросил Морнингхолл, увлекая ее за собой по пирсу. — Я не могу торчать здесь целый день.
Ее каблучки застучали по настилу.
— Я хочу перемолвиться словом с вашим юным Тоби.
— Позже.
— Вы не должны оставлять его на два часа на солнце, это жестоко!
— Не делайте скоропалительных выводов, если не знаете положения дел. Роберте — или Роджерс, черт его знает, как там его зовут, — поведет его к Джорджу и угостит пинтой пива и горячим обедом.
— Горячим?
— Да, а что?
Гвинет дала команду своим ногам двигаться побыстрее, чтобы поспевать за Морнингхоллом. Господи, да он просто великолепен в своей грубости! Она повернула голову в его сторону, продолжая едва ли не бежать за ним.
— Знаете, милорд, я не перестаю вам удивляться. Пожалеть заключенного. Покатать его на шлюпке по бухте. Угостить его горячей едой. Если так пойдет, то я стану думать, что у вас даже есть сердце.
Его лицо посуровело.
— Такие ошибки допускают только дураки. Вы не показались мне глупой.
— А вы не кажетесь мне таким бездушным чудовищем, каким изо всех сил хотите себя представить, — парировала Гвинет. И добавила чуть тише: — Во всяком случае, не всегда.
Морнингхолл повернулся к ней. В его взгляде промелькнули смущение и подобие испуга, на миг суровые черты его лица смягчились. Но тут же он вновь дернул Гвинет за руку, словно стремясь убежать от ее слов. Его лицо вновь посуровело, стало злым и неприветливым.
Однако Гвинет не отступала:
