— Пожалуй, я возьму по две упаковки всего.
— Прошу прощения-с, но рецепт от врача?.. Без него-с приобрести мышьяк и ему подобные препараты никак не возможно-с.
К счастью, за рецепт вполне сошла сторублевая купюра, представленная сразу в трех экземплярах (впрочем, немало помогло и отсутствие других покупателей). Приняв красивую коробочку с патентованным средством от детского кашля, легким стимулятором для меланхоликов и прочими безвредными лекарствами, Александр вышел на улицу, где его друг от нетерпения уже начинал "рыть копытом". Вдохнул свежий воздух, выгоняя из легких специфические ароматы фармацевтики, и тихо-тихо пробормотал:
— С этим надо что-то делать.
— Что, командир?
— Я говорю, пары часиков будет мало!
Глава 8
Родная изба, которую некоторые сельчане (вообще-то, почти все) завистливо именовали "хороминами", встретила усталого Савву запахом свежих щей и улыбками родных. Немного вытянувшаяся и подросшая за прошедшую зиму Ульянка тут же засуетилась у печки, самостоятельно накрывая на стол, и старательно копируя при этом все материны движения и ухватки.
— Притомился?..
Ловко шлепнув благоверного по нескромной руке, Марыся поддернула занавеску, отделяющую теплые сенцы от жарко протопленной комнаты (а заодно и укрывающие их от дочкиного взгляда), и приняла с его плеч одежду. Повесила, а вот повернуться обратно не получилось — сильные мужнины руки осторожно обняли ее, мимоходом скользнули по полной груди и остановились на чуть выпирающем животике. Немного полежали, ласково поглаживая…
— Ну все, пусти. Пусти, говорю!
Чуть пополневшая и самую малость подурневшая, зато приобретшая удивительно плавную походку, хозяйка довольно улыбнулась, мягко отстраняясь.
— Там тебе письмо пришло.
— А!..
Прошли те времена, когда даже самый малый клочок бумаги, адресованный Савватею Вожину, вызывал у того опаску, пополам с настороженным интересом. Сколько он всего получил да прочитал за последние полгода! В городском почтамте его уже и в лицо узнавать стали. Так что одним письмецом больше, одним меньше… Спокойно поужинав в кругу семьи, глава семьи степенно огладил жиденькую бороденку, (ну не росла как надо, окаянная) и потянулся к бутылке с домашней настойкой. Не дотянулся. Так как рука замерла на половине пути, а голова и вовсе повернулась к гостю, пожаловавшему то ли на запах баранины в щах, то ли на вид бутыли самогона, приправленной алой гроздью рябины. Размашисто перекрестившись на "красный угол " избы, пожилой мужчина шагнул поближе, косясь при этом на полуведерную емкость.
— Вечер добрый, Савва.
— Добрый. Виделись же сегодня, дядька, иль случилось чего? Да ты садись, чего как неродной-то?
Молчаливой тенью скользнула Марыся, добавляя на стол еще одну стопку и тарелку с жареной картошкой.
— Виделись, да…
Мужчины дружно переглянулись, и не менее дружно ухмыльнулись. Повод для утренней встречи был не совсем обычным, можно даже сказать — редким. Общинный суд не каждый год случается! Правда, причина этого суда… Гм, хоть и житейская, но все же достаточно редкая. Суть же ее была в следующем: один мужичок, которому сильно не повезло в личной жизни (не всем же урождаться красавцами, кому-то надо и плюгавым замухрышкой жить), почти год обхаживал статную бабу-"солдатку". К его сожалению, она его упорно не замечала, зато одного мужичка с соседнего села очень даже заметила. А потом и приветила. И все бы у них было хорошо, если бы отвергнутый ухажер-неудачник не затаил обиду, и не попытался выяснить — чем же это он так плох? Ну и выяснил, на свою голову. Получив в качестве утешительного приза хороший такой "массаж" всей морды лица. Причем аж в четыре руки, и еще неизвестно, какие из них были тяжелее — грубые мужские, или же условно нежные женские. Отлежавшись, и восстановив утраченное было здоровье, доморощенный сыщик притих, ожидая подходящего случая. Дождался — Авдотья ведь и не думала отказывать себе в мелких, а главное регулярных радостях жизни. Жила на окраине, "радовалась" исключительно ночью… Чего бояться? Как оказалось, было чего. В этот раз детектив-самоучка поступил умнее — собрал себе на помощь тройку сельчан покрепче, и с ними пошел в избу зазнавшейся солдатки, добывать справедливость, Поначалу она все никак не могла отыскаться — на и под кроватью ее не было, как и в погребе с сеновалом. На полатях и печи она тоже не обнаружилась, и совсем было загоревал правдолюбец, но вовремя обратил внимание на тот факт, что подозреваемая в попрании нравственных устоев как придавила своим объемистым задом лавку, так и не отрывала его от оной на протяжении всего обыска. В принципе, даже и не шевелилась лишний раз. Полетело в сторону старенькое лоскутное одеяло, обнажая суровую правду жизни — и нашлась-таки справедливость! Немедля собралась сельская общественность в виде самых авторитетных мужиков, и при всем честном народе и под предводительством старосты, Авдотью и ее ухажера с соседнего села предали быстрому, и вне всяких сомнений справедливому суду. Первым разбирали персональное дело залетного гостя. Недолго. Лучшие мужи села Опалихино почти единогласно решили понять, и даже по-соседски простить попавшегося "ходока", так как вина его, в сущности, была невелика. Тут ведь как в поговорке — сучка не восхочет, кобель и не вскочит, так что подсудимый отделался легко: всего лишь доподлинно узнал, сколько точно у него ребер (пересчитали очень тщательно, но в то же время без ненужного усердия). Еще, прямо на околице он получил легкое напутствие-оплеуху — вкупе с пожеланием заходить, если что. Судилище же над солдаткой таким скоротечным и милосердным не было. Многое могли простить сельские мужики, но когда молодая баба из их села глядела на сторону, вместо того чтобы глядеть на них!!! И так у пахаря радостей в жизни мало, так еще и последнего лишают! Семь ударов плеткой, ведро водки "на общество" и недолгий деревенский остракизм были еще легкой расплатой за столь наглое поведение. Кстати, не забыли и о радетеле и искателе справедливости — свекор и деверь загулявшей молодухи выгадали подходящий момент, и поблагодарили его полудюжиной тумаков и пинков. За то, что опозорил их сына и брата публичным судилищем. Нет бы, подойти, да поговорить — все бы мирком да ладком и устроили, без лишней огласки. А еще за то, что сам заглядывался на чужое, ветошь плюгавая!
— Благодарствуем!
Бережно приняв стопку рябиновки, старший родственник главного сельского богатея тут же ее употребил, проигнорировав при этом тарелку с закуской. Посидел в неподвижности, наслаждаясь послевкусием деревенской "амброзии", и совсем невпопад заметил:
— Я ведь тебя вот таким помню.
Рука его при этом ткнула куда-то себе в пупок и вернулась обратно на стол.
— А теперь эвон — большим человеком стал, с урядниками да старостами за руку запросто так здоровкаешься.
Вернее будет сказать, что это они первыми здоровались с купцом второй гильдии Савватеем Вожиным, не брезгуя при случае и шапку снять (старосты), или отдать честь (а это уже становые урядники). Ибо как-то так получилось, что именно из-за новоявленного купчины само Опалихино, и частично соседские села в эту весну даже и не кусочничали. Холодную, и очень, очень голодную весну одна тысяча восемьсот девяносто второго года! Всем у него находилась работа, и с деньгой, опять же, не обижал — а значит, было на что подкупить куль-другой ржи, или даже (гулять, так на полную!) пшеницы. Старики даже и вспомнить не могли, когда это в селе в последний раз была такая благодать! Молодежи вот, правда, сильно поубавилось — всем срочно захотелось маслоделами быть. Ну да это ничего, главное чтобы родных потом не забывали.
— Да. Большим человеком! Ты, главное, християнские заповеди не забывай, Савва, по совести живи. Потому как ОН-то все видит, все знает! Благодарствуем!
Еще одна стопка рябиновки ушла по назначению. В этот раз гость дорогой уделил внимание и картошке, и добавившимся к ней соленым груздям, отдавая должное хлебосольному хозяину и его хозяйке.
— Дядя Осип, ты уж давай не кружи вокруг да около. С твоими заходами, мы тут до первых петухов балакать будем. Ты вот просто скажи, чего хотел, и все. А?
— И скажу. Чего ж не сказать? Кума моего помнишь, Грегорея Фокича? Был вчера у меня, на тебя жаловался. Ты зачем Ваньку евойного обижаешь? Ладно, ты его с работы погнал — твое право, но задельное не платить, такого уговора не было. И мордовать до крови тоже!
Савва шумно вздохнул и слегка перекосился телом, наваливаясь локтем на столешницу. Пододвинул к себе свою и дядкину стопки, опять наполнил, и все так же молча вернул увесистую бутыль на место.
— За что его так, он сказал?
— А то! Ну выпил чутка, пошумел малость — с кем не бывает? Твои же обломы ему все нутро отбили, еще и вдвоем на одного! Не по-божески это, Савва, ой не по-божески!
