действовать и выступили с призывом к забастовке.
В тот же день король Георг V подписал манифест, в котором забастовка горняков объявлялась чрезвычайной ситуацией. Король в Совете, как это называлось в то время, обладал полномочиями управлять страной в мирное и военное время. Фактически это была диктатура. Правительство объявило, что в Южный Уэльс, Ланкашир и Шотландию направляются войска. Военно-морской флот перевели в режим боевой готовности. Мятеж, призывы к беспорядкам или распространение недовольства в рядах армии, полиции или пожарной службы отныне будут считаться преступлениями, за которые отдают под трибунал. Специальные комиссары – офицеры армии, гражданские служащие, представители аристократии – назначались в районы по всей стране.
К первомайскому празднику 1926 г. миллион горняков по всей стране были отправлены в локаут. Их сигнал SOS, обращенный к таким же рабочим, как они, невозможно было не услышать. Участники специально созванной конференции подавляющим большинством голосов (99,87 процента) поддержали шахтеров, и Генеральный совет Конгресса профсоюзов призвал к всеобщей стачке – впрочем, тщательно избегая употреблять именно этот слишком опасный термин и предпочитая использовать словосочетания «скоординированная рабочая акция» или «общенациональная забастовка». В них не было совершенно никакого революционного подтекста.
Но борьба, в которой участвуют массы, имеет определенную логику независимо от заявленной цели. Степенью своей политической сознательности ее рядовые участники часто превосходят лидеров, и именно так обстояло дело с горняками и другими группами сопротивления 3 мая, когда за минуту до полуночи началась акция. Черчилль опасался появления советов, но единственной революционной силой в рабочем движении была Коммунистическая партия. Количество ее членов по всей стране составляло 5 тысяч человек, и даже при том, что влияние партии было несколько шире, она просто не обладала достаточным весом и не способна была на какие-либо серьезные действия, разве что на местном уровне.
«Всеобщая стачка, – заявил 6 мая 1926 г. премьер-министр Болдуин, демонстрируя, что готов поднимать ставки, – является вызовом парламенту и прокладывает дорогу к анархии и разрухе». Реакция Конгресса профсоюзов на это открытое объявление войны со стороны правительства консерваторов была показательной: «Генеральный совет не ставит под сомнение Конституцию… Единственной целью совета является обеспечение достойного уровня жизни для горняков. Совет участвует в производственном споре». Без сомнения, так оно и было. И тем не менее при всей робости конгресса, ограниченного в своей структуре и целях, не имевшего ни возможности, ни намерений перейти к революционным действиям, реакция правительства оказалась просто бешеной.
Два с половиной миллиона рабочих вышли на стачку. Типографы в Daily Mail отказывались печатать ежедневные порции лжи от истеблишмента, так что процесс печати временно перенесли в Париж. Черчилль взял инициативу в свои руки, начав выпуск правительственной British Gazette и реквизировав для этого бумагу у традиционной консервативной прессы – к большому неудовольствию владельцев. То был один из первых примеров газеты, специально созданной для распространения ложных новостей с целью посеять семена страха. Идеологическая кампания Черчилля изображала стачку как вызов государству со стороны большевистски настроенных агитаторов. Это была, убеждал он, «осознанная, скоординированная, организованная угроза», чьей главной целью было не что иное, как создание «Совета[125] тред-юнионов», к которому якобы перейдет контроль над «экономической и политической» жизнью страны. Все это была выдумка чистой воды. Троцкий отреагировав 6 мая из Москвы, нарисовав несколько иную картину: «Мы должны смотреть фактам прямо в лицо: основные усилия лидеров Лейбористской партии и значительного числа официальных лидеров тред-юнионов будут направлены не на то, чтобы парализовать буржуазное государство посредством стачки, а на то, чтобы парализовать Всеобщую стачку с помощью буржуазного государства». Это предсказание было подтверждено самим Конгрессом профсоюзов, который выступил с требованием «строжайшим образом предупредить людей на местах, что любое подстрекательство рабочих к нападениям на объекты собственности или призывы рабочих к беспорядкам должны немедленно пресекаться», а также лейбористской газетой Daily Herald в редакционной статье под заголовком «Доверяйте своим лидерам».
Помимо выпуска ежедневного пропагандистского листка, Черчилль участвовал в мобилизации штрейкбрехеров через крайне правые организации, включая среди прочих «Лигу св. Георгия». Однако поставщиками основного контингента штрейкбрехеров были армия и флот, и они же обеспечивали работу доков для беспрепятственной доставки продовольствия. В университетах в то время преобладали консервативные студенты, многие из которых откликнулись на призыв Черчилля воспрепятствовать остановке промышленности и открыто гордились своей ролью в победе над стачечниками – первом для них дуновении классовой войны. Позднее Болдуин скажет, что назначение Черчилля редактором British Gazette было одним из самых мудрых его решений. Благодаря ему Черчилль оказался слишком занят, чтобы спровоцировать новые акты насилия. Со своей стороны, Черчилль будет хвастаться тем, что именно British Gazette выиграла битву. Верил ли он в это на самом деле?
В действительности, несмотря на все малодушие Лейбористской партии и Конгресса профсоюзов, в стране произошел серьезный раскол. В стачке в разное время участвовала лишь меньшая часть рабочих. Помимо них, был еще миллион безработных. Но при этом только несколько десятков тысяч согласились добровольно помогать правительству. Из них были набраны специальные констебли, похожие на заместителей шерифа на американском западе. В остальном пестрый состав противостоявших бастующим сил был предсказуем: мастера всех мастей, бывшие армейские офицеры, молодые подонки с фондовой биржи. Довольно большая прослойка среднего класса была враждебно настроена по отношению к тред-юнионизму, как таковому, и теперь ей выпал шанс наказать рабочих.
Политика собственного боевого листка конгресса, British Worker, говорила сама за себя. В первом же его номере предлагалось следующее:
Делайте все возможное, чтобы сохранить улыбки на лицах окружающих, – для этого нужно самим продолжать улыбаться. Ни в коем случае не одобряйте идеи, ведущие к насилию или беспорядкам. Делайте то, что вам ближе, – это займет вас и успокоит нервы. Постарайтесь хоть немного заинтересовать и развлечь ребятишек, если возможности позволяют. Делайте все возможное для улучшения своего здоровья; хорошая ежедневная прогулка – лучшее решение, чтобы поддержать форму. Делайте что-нибудь. Шататься почем зря где ни попадя и распространять слухи – плохо во всех отношениях.
Такая позиция подверглась критике снизу. Отличительной чертой стачки было большое количество местных бюллетеней и новостных сводок, появившихся в ответ на пропаганду Черчилля. Ежедневный тираж некоторых из них достигал 10 тысяч, а их эффективность подтверждалась неоднократными попытками властей заставить их замолчать. Эти рядовые публикации по большей части игнорировали распоряжения конгресса, в которых тот требовал придерживаться фактов и не заниматься их комментированием или интерпретацией. В Ньюкасле Workers' Chronicle поставила под сомнение священную неприкосновенность частной собственности, опубликовав передовицу, призывавшую к «национализации шахт без компенсации владельцам под рабочим контролем, в каждой шахте распоряжается свой комитет».
В Монмутшире, Уэльс, ежедневный рабочий листок опубликовал воображаемый разговор между бастующим горняком и его маленьким сыном:
– Папа, что такое штрейкбрехер?
– Штрейкбрехер – это предатель, мой мальчик. Это человек, у которого нет ни стыда ни совести.
– А много штрейкбрехеров в долине, папа?
– Нет, сынок. Только начальник станции в Аберсихане и пара конторских служащих на станции Крейн-стрит.
Рекомендации конгресса сохранять пассивный характер стачки вызвали во многих группах рабочего класса взрывы хохота, к которым примешивалась толика гнева. В своей примечательной летописи «Всеобщая стачка, май 1926 г.» (The General Strike May 1926) Робин Пейдж Арнот вел ежедневную хронику событий. Его запись от 6 мая (на третий день стачки) содержит следующую информацию:
Сэр Джон Саймон заявил в палате общин, что стачка незаконна. Судья Эшбери наложил временный судебный запрет на отделение «Союза моряков» в Тауэр-хилле. Затребовали специальных констеблей. Протест против стачки от руководства Института журналистов… [Шапурджи] Саклатвала [член парламента от коммунистов] приговорен к двухмесячному аресту… многочисленные столкновения между полицией и бастующими на улицах: на Олд-Кент-роуд в Лондоне толпа рассеяна полицией, несколько пострадавших. В Глазго 66 арестованных, несколько пострадавших. В Эдинбурге 22 арестованных.
Восточные районы округа Файф в Шотландии стали оплотом бастующих, где организовался свой комитет обороны. В других местах нарастали столкновения с полицией и штрейкбрехерами. Люди переворачивали и поджигали те трамваи, которые все еще ходили, а автобусы просто не могли работать в районах Поплар и Бермондзи. В Эдинбурге футбольное
