люди[471] Польскую и Литовскую землю хотят воевати и до конца пустошити[472]. И мы чаем милосердаго в Троице славимаго бога нашего милости, оборонимся от польских и от литовских людей и сами, Росийским государствомъ и без наемных людей.
А только будет за грех нашъ по какимъ случаем польские и литовские люди учнут нам ставитца сильны, и мы тогды пошлем к вам о ратных людех на наем своих людей, наказав имъ подлинно, сколько им людей наимываим и договоръ велимъ учинити, по чему какимъ /л. 33/ ратным людем на месецъ или на четверть года найму дать. А ныне нам[473] наемные люди не надобет и договору о них чинити нечево, и вам бы к нам не ходити и себе своимъ проходом убытков не чинити. А о томъ бы вам к намъ любовь своя объявити, о Якове о Мержерате к намъ отписати: какими обычаи Яков Мержерет[474] ис Польские земли у вас объявился, и в каких он мерах ныне у вас, в какове чести? А мы чаяли, что его за его неправду, что он, не памятуя государей наших жалованья, Московскому государству зло многое чинил и кровь хрестьянскую проливал, ни в которой земле ему, опричь Польши, места не будет.
Писан на стану у Троицы в Сергиеве монастыре, лета 7120-го, августа месяца.
Там же. Л. 22–28, 28а, 29–33. Отпуск. 256 х 145; 179 х 142; 265 х 145; 225 х 148; 216 х 142; 374 х 142; 170 х 140; 226 х 142; 214 х 143; 360 х 145; 100 х 149; 163 х 148; 386 х 148; 320 х 146. Значительные утраты на л. 22, 23, 26, 27, 28а, 29, 30, 32, листы подклеены.
Публ.: СГГД. М., 1819. Ч. II. С. 604–607 (без указаний на правку текста).
№ 10.7.
1612 г., 17(27) августа. — Указная грамота от имени бояр и воеводы кн. Д. М. Пожарского «с товарыщи» в Ярославль воеводе кн. И. Н. Одоевскому и дьяку И. Болотникову с выговором за несоблюдение процедуры пропуска иностранных гонцов к правительству на примере проезда Я. Шава и с требованием не допускать подобных действий впредь /л. 35/
Въ Ярославль воеводе господам князю Ивану Никитичю Одоевскому[475] да дьяку Ивану Болотникову[476] бояре и воеводы и Дмитрей Пожарской с товарыщи челом бьют.
Писал к нам з Двины столник и воевода князь Иван Григорьевич Долгорукого да дьякъ Путило Григорьевъ, и прислали з двинским стрельцом и с посадцким человекомъ с Первушкою Шкотцкие земли немчина Иякова Шава с людьми сама четверта. А приехал тот немчин морем из Амборха на карабле Цесарские области[477] города Фладорфа от Андреяна Фрегера да Аглинсколй земли начальных над войском от Артора Ястона ис Турнала да от Якова Гиля к нам, бояром, и воеводам, и всяких чинов к людем, и ко всей земле, з грамотою[478], объявляючи. А в грамоте Ондреян с товарыщи писали[479] то, будто они, ведая Жигимонта короля польского и великого князя литовского перед Московским государством неправду и крестопреступленье и злой умыслъ, доброхотая Московскому государству, на польских и литовских людей идут на помочь к нам[480][481]. Да тут же объявился Яков Мержерет, а тот Яков многое зло Московскому государству учинил и за то у польского в раде, и то знатно, что то умысл польского короля, как бы ему Московскому государству зло учинити[482].
И столник и воевода князь Иван Григорьевич и диак Путило Григорьев того немчина подлинно не розспросили[483], что их дело, и к нам не отписали, а прислали[484] самих их к нам в полки мимо прежние обычаи. А на Вологде, на них смотря, также учинили не гораздо — наперед их к нам в полки не отписали ж. И в Ярославле те немцы у вас[485] были ж, и вы их также[486] отпустили[487], не отписав к нам объ их приезде. И коли уж на Двине и на Вологде[488] нераденьемъ /л. 36/ или спроста такъ учинили, ино было, господа, пригож вамъ того беречь[489]: ведаешь, князь Иван Никитич, самъ, как бывало при государех в государственных и земских делех от ыноземцов остереганье и как их приезды и отпуски бывали, наперед об них отписывали, а без указу их из городов не отпускивали[490]. И вам было, господа, не смотря на двинских и на вологотцких воевод, о тех немцех об их приезде, роспрося подлинно, отписати наперед к нам в полки, а им было велети до указу побыти в Ярославле[491]. Нечто будет так учинил без твоего ведома гордостью или оплошкою, отводя от себя[492], не хотя о земском деле радети, диак Иван Болотников[493].
И будет, /л. 36а/ господа, вперед учнут к вам з Двины и с Вологды или отинуды, откуды ни буди, какие иноземцы о посольском или о иномъ о каком о государственном и о земском деле приезжати[494], а учнут прошатца к Москве, и вам бы, господа, вперед таких иноземцов роспрашивая подлинно, о всем отписывати наперед к нам с нарочными гонцы наспех, а самих их, не обослався с нами, без указу из Ярославля к нам не отпущати, а велети побыти в Ярославле до тех местъ, покаместа об них от нас указ вам будет. И приставом у них велели быти и кормы им велели давати, смотря по делу и по людем и береженье во всемъ к ним держати по прежнему, как бывало[495] береженье[496] к иноземцом наперед сего.
Писан на стану у Троицы в Сергееве монастыре лета 7120-го августа въ 17 день.
Посланы все съ вологодцким розсылыциком с Офонею... того ж дни...
Там же. Л. 35–36а. Отпуск. 360 х 147; 182 х 154; 200 х 154. Поврежден левый край л. 36а, лист подклеен. Последняя строка документа угасла и повреждена.
Публ.: Богоявленский, Рябинин С. 57–58.
№ 10.8.
1612 г., 17(27) августа. — Указная грамота от имени бояр и воеводы кн. Д. М. Пожарского «с товарыщи» в Вологду воеводам кн. И. И. Одоевскому, кн. Г. Б. Долгорукову и дьяку И. Карташову с выговором за несоблюдение процедуры пропуска иностранных гонцов к правительству на примере проезда Я. Шава и с требованием
