не допусать подобных действий впредь /
л. 37/
На Вологду стольнику и воеводе господамъ князю Ивану Ивановичю Одоевскому да окольничему и воеводе князю Григорью Борисовичю Долгоруково[497], да дьяку Истоме[498] Корташову[499] бояре и воеводы и Дмитрей Пожарской с товарыщи челом бьютъ.
Писали к намъ з Двины стольникъ и воевода князь Иван Григорьевич Долгоруково да дьякъ Путило Григорьев и прислали з двинским стрельцом и с посадцким человеком[500] Шкотцкие земли немчина капитона Якова Шава с людьми сама четверта, а приехал тот немчинъ морем из Амборха на корабле города Фладора от волнаго господина[501] от Андреяна Фрейгера да Аглинские земли от начальных над войском от Артора Ястона из Турнала да от Якова Гиля к нам, бояром воеводам и всяких чинов людем ко всей земле, объявляючи то, бутто они, ведая Жигимонта короля польского и великого князя Литовского перед Московскимъ государством неправду и крестопреступленье и злой умыслъ, доброхотая Московскому государству, идут къ нам на помочь[502] на польских и на литовских людей[503]. Да тут де въ грамоте объявился Яков Мержерет, а тот Яков Московскому государству много зла учинил и у польского короля за то был в раде, и то знатно, что то умышленье польского Жигимонта короля, как бы ему Московскому государству зло учинити[504]. И стольникъ и воевода князь Иванъ Григорьевич и дьяк Путило те немцы подлинно нероспросили[505], о тех немцах[506] наперед об ихъ приезде и что их дело не отписали, а послали[507] ихъ самих к нам в полки мимо прежней обычаи. А на Вологде те немцы у вас были ж, и вы их пропустили ж, не роспрося и не отписавъ к намъ об нихъ наперед. И нам на князя Ивана Григорьевича Долгоруково да на дьяка Путила Григорьева не диво: князь Иванъ молод, а Путило мужик простой, столько не знаетъ. А диво намъ на тебя, Истома Захарьичь, что ты такъ учинил: ты бывал у государскихъ /л. 38/ у великихъ делъ и то тебе за обычай, а ведаешь самъ, какое ныне за грех нашь в государьстве нестроенье[508].
И будет, господа, вперед учнутъ к вам з Двины или отинуды откуды посланцы[509] или иные какие иноземцы о посольском или о ином о каком о государьственном и о земском деле приезжати[510], а учнутъ прошатца к Москве, и вамъ бы, господа, такихъ иноземцов роспрашивая подлинно, о всем отписывати наперед к намъ с нарочными гонцы наспех, а самих ихъ, не обослався с нами, без указу с Вологды к намъ не отпущати, а велети им побыти на Вологде до тех местъ, покаместа об них от нас указ вам будет, и приставом у них велети быти и кормы им давати, смотря по людем и по делу, и береженье во всемъ держати по прежнему, какъ бываетъ к иноземцом береженье.
Писана на стану у Троицы в Сергиеве монастыре, лета 7120-го августа въ 17 день.
Там же. Л. 37–38. Отпуск. 370 х 154; 357 х 154. Листы имеют значительные повреждения, подклеены.
Публ.: Богоявленский, Рябинин. С. 59.
№ 10.9.
1612 г., 17(27) августа. — Указная грамота от имени бояр и воеводы кн. Д. М. Пожарского «с товарыщи» в Архангельск воеводам кн. Ф. А. Татеву, кн. И. Г. Долгорукову и дьяку П. Григорьеву с выговором за несоблюдение процедуры пропуска иностранных гонцов к правительству на примере проезда Я. Шава, с требованием не допускать подобных действий впредь и с распоряжением о принятии дополнительных мер предосторожности (без конца) /л. 39/
На Двину в Архангилской город господам воеводе князю Федору Ондреевичю Татеву[511][512] да столнику и воеводе князю Ивану Григорьевичю Долгоруково да дьяку Путиле Григорьеву бояре и воеводы и Дмитрей Пожарской с товарыщи челом бьют.
Писали[513], господа, к нам вы, князь Иван Григорьевич да дьяк Путило[514], и прислали з двинскимъ стрельцом с Васкою[515] да с посадцким человекомъ съ Первушкою шкотцкого немчина Якова Шава с толмачомъ да с людьми его сама четверта. А послан тот немчин к намъ, бояромъ и воеводам[516][517] от волново господина от Андреяна города[518] Фладорфа да от агличан от началников воинских людей от Артора Ястона да отъ Якуба Гиля з грамотою, а в грамоте своей те немцы Андреян съ товарыщи писали и речью немчин Яков Шав ска[519][520] зывал, /л. 40/ что Ондреян с товарыщи идут к нам на помочь с воинскими людьми. Да тут же объявился с ними Яков Мержерет, а тот Мержерет многое зло Московскому государству учинил, а ныне за то у полского короля в раде, и то знатно, что[521] они то за люди и умышленье Жигимонта короля, как бы ему нибудь Московскому государству зло учинити[522].
А на Двине есте того немчина об его приезде к Архангильскому городу и об отпуске его к намъ есте не отписали, а отпустили[523], а нынешнее розстроенье ведаете сами, что ныне за грех за нашъ делаетца. И то учинил ты, диак Путило, нераденьемъ, пьян[524]: преж сего и не в такое ростройное время при государехъ бывало о посланникех, и о гонцех, и о всяких иноземцех розспрашивая подлинно и проведывая у них про всякие вести, писывали наперед их к Москве, а без указу к Москве их не отпускивали. /л. 41/
И вам было, ведая нынешнее въ земле нестроенье, таких иноземцов, роспрашивая подлинно, о всем отписывати к намъ, а самих их без указу не отпускати, чтоб они здесь не розсматривали и не проведывали ни о чем. И будет, господа, вперед учнут к вамъ морскимъ или сухим путем ис которых ни буди государствъ посланцы или иные какие иноземцы приезжати, а учнут сказывати за собою великие земские дела и учнут к нам проситися, и вам бы, господа, тех посланцов или иных каких иноземцов по прежнему обычаю, как бывало наперед сего, спрашивати их напереди, от ково они и с каким делом хто посланъ, и о вестех о всяких у них проведывая подлинно, отписывати наперед к намъ в полки и без обсылки без указу таких иноземцов без ведома к намъ не отпущати и им до тех местъ, покаместа об них от нас к вамъ указ
